Понадобилось не менее двух минут, чтобы разнять их, поставить Хэррисона на ноги и восстановить некое подобие равновесия. Первым пришел в себя Шрудер.
- Ну? - спросил он. - Вы набросились на мистера Олсона. Вы погубили наши ценные блоки. Вы привели в негодность нашу систему записи! Боюсь, вы нам больше не нужны.
- Коровий механик! - рявкнул мистер Хэррисон.
Мистер Шрудер мельком глянул на обидчика:
- Никто не спорит, что ваша квалификация позволяет вам оперировать даже людей, - пояснил он. - Но это не изменит моего решения. Ведь новая методика психиатрии позволяет нам обойтись без ваших услуг. Таких, как вы, в хирургии море, мистер Хэррисон, вы очень эмоциональны и несдержанны, так ведь? Вам, видно, самому требуется датчик Шрудера. Итак, доктор Дэпплбай, вам придется заканчивать с этим львом, а на место Хэррисона я пришлю другого. Пусть он покинет нас!
Мистер Хэррисон, громко стуча каблуками, вышел из операционной и швырнул инструменты в угол.
- Фиг тебе, паяльщик обезьяньих мозгов! - заорал он. - Я свободен!
Через пятнадцать минут он покинул здание института, "в его кармане лежал расчет. Его профессиональное реноме пошатнулось; его карьера рухнула - но это был и новый импульс для него. Что это он там орал насчет изобретения Шрудера, которое ему не мешало бы установить? Он хихикнул. Эта штука была у него, в маленькой пластиковой коробке, без всякой записи, как он и планировал с самого начала.
- Милые зверушки, милые зверушки, прижмитесь поближе к нам, - радостно пропел мистер Хэррисон, удаляясь прочь.
Кошек Хэррисон ненавидел даже сильнее, чем песенки из рекламных клипов, и чем ближе они к нему были, тем больше он их ненавидел. Теперь, когда вопрос профессиональной гордости уже не имел для него никакого значения, он вряд ли мог возражать против того, чтобы жена смотрела свою любимую программу "Ласковые зверушки" по вечерам, он зачастую сам смотрел ее вместе с ней, по крайней мере, пока в нем не просыпались воспоминания о каких-то проблемах и планах, которые жена частенько подвергала сомнению.
Через три недели, сразу после Рождества, эти планы наконец осуществились. Закончилась очередная программа, мистер Хэррисон выключил телевизор. Качая головой, он заметил:
- Знаешь, не люблю кошек - но эта просто прелесть. Шикарный эпизод, когда дверь вот-вот откроется, а актер не знает, кто же должен появиться.
- Что касается сюжета, - скривила свои пухлые губки миссис Хэррисон, - то он на этом и закончился. Мы так и не узнали, кто же пришел, красавица или тигр. Конечно, это старая история, где-то начало двадцатого века. Тогда тигры были злющими и пожирали людей. Поскольку тигр не был безобидным милым зверенышем, никто и не мог появиться в двери. В любом случае, мне кажется, что этот сюжет следовало построить в таком ключе. Думаю, что зверей вообще нужно было оставить такими, какими их создала природа в джунглях. Тогда и тебя бы оценили по достоинству. Должна сказать, что никто в нашей семье не ронял профессионального достоинства. Поэтому они в один голос и заявляли, что мне следовало выйти за ЭльмераМагинниса, он сделал карьеру как психиатр. Мистер Хэррисон вздохнул.
- Слушай, птичка, - нервно начал он, - я уже объяснял тебе, стараясь до посинения. Я без работы лишь на время. Мир должен мне кое-что - семь лет я занимался киберхирургией на этой чертовой кошачьей фабрике, делая их! - Он фыркнул. - А датчик Шрудера - это не что иное, как электронные кошачьи мозги. Эти дешевые ветеринары для пуделей не знают об этом, а я-то знаю. Поэтому и работаю на Джонсона, Вильямсона, Селзника и Джоунза. Скоро они подыщут мне подходящее место. Тогда уж мы заживем.
- Ну, тебе лучше знать, - парировала жена, - но я не могу представить себе, как механические мозги могут внушать чувство, даже если ты там что-то сделал. Сегодня утром я встретила эту пошлую Эппингершу. Она все твердит, что ей тридцать три, но выглядит она на все сорок. Вот она заявила мне: "Слышала, миссис Хэррисон, что ваш муж ушел в механики, занимается механическими мозгами?" Как тебе это нравится? А я... - Не успела она закончить, как зазвонил телефон. Мистер Хэррисон, ворча, отправился к телефону. Она слышала, как он отрывисто проговорил:
- Хэррисон слушает. - Затем голос его зазвучал мягче. Да, у нас все хорошо, мистер Селзник. Счастливого Рождества и вам. Да, сэр, да, действительно-Кто? Да, сэр, прямо сейчас... Благодарю вас, мистер Селзник. До свидания.
Он вернулся.
- Угадай, кто это был, - закричал он. - Это мистер Селзник, вот это кто. Детка, кончились наши несчастья. Наконец-то!
- О чем ты? - спросила миссис Хэррисон.
- Какой шанс! Нам не придется ждать. Скажи, какая удача, ведь он выбрал именно меня, а не кого-нибудь другого! Спорим, ты не угадаешь, где это?
- Эберхард, - прервала его жена, - кончай болтовню и переходи к делу.
- Ха, - важно заявил Хэррисон. - Так и быть, скажу тебе. Это Мосс-Иглберг.
Мосс-Иглберг, крупнейший магазин на Западе. Сорок пять этажей. Они продают костюмы, новые автомобили, летательные аппараты, королевские драгоценности, эрминов и все-все, лучший скотч, приготовленный французскими кулинарами, бассейны - они все продают.
- Да, и цены у них самые высокие, - добавила миссис Хэррисон. - Мне больше нравится Манки Ворд.
- У них все автоматизировано - весь порядок, расчет, выдача покупок, всем этим управляет единый мозг. Единый что-то вроде льва или тигра. Сейчас это устройство поломалось - а я именно тот, кто должен устроить его. - Мистер Хэррисон пустился в пляс. - Понимаешь, моя сладкая. Послезавтра этот могучий мозг Мосс-Иглберга возблагодарит меня. Стоит нам набрать номер, как мы сможем заказать бесплатно что только душа пожелает.
- Слушать тебя хорошо, но не понимаю, как эти холодильники и эти вещи...
- Чухня! - не дал ей закончить Хэррисон, нахлобучивая шляпу. - Мне даже не нужен блок Дэпплбая.
Мистер Хэррисон почти всю ночь копался в "мозгах" Мосс-Иглберга; Вильямсон, Селзник, Джоупз заплатили ему за это. Он работал в огромном магазине, где не было ни души, никто не мешал ему кое-что подметить для себя. Запись приказов, воспроизведение, надзор за дебетом, сбор сведений общего характера - все эти операции можно было обойти, именуя их подобно агрессии (по отношению к людям), агрессивности (по отношению к животным), голоду (для животных за исключением кентавров), голоду (для разумных). Как просто на самом деле. Цепи не нужно уж очень переделывать. В шесть утра мистер Хэррисон выбрался по лестнице в комнату контроля. На всякий случай заперев дверь, закрыл микрофон и открыл принтер, отпечатал фамилию, имя, адрес, выписав себе кредитную карточку, А-карточку, и включил устройство. Он повторил имя и адрес в микрофон с тем, чтобы мозг устройства запечатлел его голос и мог идентифицировать его по телефону. Спустившись вниз, он установил новую цепь. Затем квалифицированно установил датчик Шрудера как раз в том месте, где он мог принести наибольшую пользу, где пересекались пятьдесят шесть проводков, и закрепил соответствующие переключатели.
- Вот и встроили Любовь и Благодарность! - ликуя пропел Хэррисон, продолжая свою работу.
К восьми, когда двое сотрудников закрепляли наушники на устройстве, он уже закончил свою работу и уселся писать счет.
Они вышли к нему: розовощекий толстяк и худой парень.
- Хай, - сказал длинный. - Я - Уинклер, а это Шварц. Закончил, что ли?
Мистер Хэррисон скользнул по ним безразличным взглядом.
- Я мистер Хэррисон, - информировал он их. - Я починил устройство, а через пару минут я закончу отчет, если никто не будет мне мешать.
- Конечно, конечно, - прервал его Шварц. Он осмотрел комнату, потирая руки. Он потрогал панели, осторожно дотронулся рукой до основного выключателя. - О, парниша. Уверен, что наша старушка Бесси вновь вернется в строй.
- Одиннадцать часов работы - по 12.20 за час, - сказал Хэррисон, - всего 134 доллара 20 центов.