А теперь оценим враньё отечественное.

Ложь номер один: взрыв на автобусной остановке на Каширском шоссе был квалифицирован как хулиганство.

Ложь номер два: гибель самолётов Ту-134 и Ту-154 списали на “челове­ческий фактор”. Прокуратура возбудила уголовное дело по статье “Наруше­ние правил движения и эксплуатации воздушного транспорта”.

Авиакатастрофы породили целые каскады лжи! Официальные лица и СМИ лгали о том, что на обломках не обнаружено следов взрывчатого вещества. Что сами обломки не разлетелись в большом радиусе, как сообщали в первый день (это был довод в пользу версии взрыва), а упали кучно. Что сигнал о захвате одного из самолётов, поступивший в центр управления полётами, сработал случайно.

А как убеждали в надёжности охраны в аэропортах! Вот фрагмент ин­тервью сотрудника пресс-спецслужбы “Домодедова” (откуда вылетели взорвав­шиеся лайнеры), опубликованного в “МК” через день после катастрофы:

“Каждый пассажир сначала проходит через здание аэропорта, в котором действует служба безопасности и служба охраны. Сотрудники этих служб оснащены специальной техникой — газоанализаторами, которые улавливают токсичные пары любого взрывчатого вещества в метре от него...

…Кроме того, в зале постоянно дежурят кинологи с собаками...

При сдаче багажа все пассажиры проходят черед металлоискатели, настолько чувствительные, что человек и всё, что он на себе проносит, на экране компьютера отображается в разрезе разными цветами...

Пилоты, стюардессы, техники и даже сами представители службы без­опас­ности проходят те же уровни проверки...

За полчаса до вылета салон самолёта и все системы самолёта осматри­ваются службой безопасности”’ (“МК”, 27.08.2004).

Послушать сотрудника аэропорта — взрывчатка ну никак не могла ока­заться на борту! Тем не менее 28 августа ФСБ признала: самолеты взорвали. Позднее начали выясняться детали: у служб, проверяющих салон, нет ни времени, ни аппаратуры для серьёзного осмотра (отсутствуют даже ручные фонарики — сетовали служащие); пилотов и стюардесс сплошь и рядом пропускают без досмотра. (Те, кому приходится много летать, могли бы добавить: зачастую члены экипажа или сотрудники аэропорта проводят пассажиров, небрежно бросая проверяющим: “Это со мной”).

Подробности прояснялись постепенно. Но уже в ночь взрывов в небо над Сочи, где на отдыхе находился президент РФ, были подняты самолёты: для предотвращения возможного нападения с воздуха. На следующий день в город прибыл спецотряд ФСБ (3-й канал. 03.09.2004). То, что самолёты взорвались в результате терактов, власти знали с самого начала. Но в течение трёх дней беспардонно врали народу.

Ложь номер... Ну вот, кажется, сбились со счета. А ведь мы только подходим к периоду наиболее интенсивного вранья, приходящегося на дни трагедии в Беслане.

Чиновники и государственные телеканалы на протяжении всего кризиса преуменьшали количество заложников. В 11 часов утра 1 сентября МЧС Осетии сообщило: захвачено около 200 детей и взрослых. В 20 часов того же дня пресс-секретарь президента Северной Осетии Л. Дзугаев говорит о 250 залож­никах. В 21.30 начальник УФСБ республики дает цифру 300. Так — толчками и зигзагами — власть двигалась к правде. 2 сентября, 6.50 — по уточненным данным, заложников 354; 8.50 — 400. 3 сентября — 900. И только после штурма правда вышла наружу — 1181 заложник (данные газеты “Коммерсантъ”, 6.09.2004)*.

Зачем нужно было судорожно цепляться за очевидную нелепицу — газет­чики сразу установили, что в школе учатся более тысячи детей. Зачем в дни трагедии прибегали к недостойному фарсу? 3 сентября вечером “Новости” ОРТ сообщали о гибели 200 заложников и о 350 пострадавших, и  в  т о й  ж е  передаче давали хронику, где утверждалось: заложников 300 человек!

Точно так же процеживали данные о погибших. 3 сентября, 19.30 — начальник УФСБ говорит: “Опознано 60 тел”, не уточняя количество убитых. На рассвете 4 сентября Минздрав Осетии сообщает о 200 погибших. Цифру, близкую к истине, — 323 — называют только к трем часам пополудни.

Операция закончена. Трупы боевиков разложены у стены школы. Но и тут прокуратура не может сосчитать тела (в течение двух дней данные существенно разнятся) и наотрез отказывается говорить о национальности террористов. Негр (оказавшийся на поверку кавказцем), арабы, словом — интернационал. Но почему эти арабы проходили подготовку в ингушских Галашках? Почему перед Бесланом участвовали в нападении на Назрань?  Почему требовали освобождения бое­виков-ингушей и настаивали на встрече с бывшим президентом Ингушетии Русланом Аушевым?

Да потому, что костяк банды составляли жители этой северокавказской республики. Что было известно с самого начала. Так же, как и причина, по которой официальные лица отказывались говорить об их национальности. “Знаешь, я уверен, кто это сделал, — передавал разговор с жителем Беслана корреспондент “Времени новостей”. — А еще уверен, что это не скажут, скажут, что это арабы, китайцы, хоть эскимосы. Почему? А вот помнишь взрыв на рынке во Владикавказе? Выяснилось ведь тогда, что это ингуши, поймали их, они сидят. Но людям сообщили, что это осетины сами и сделали, — знаешь, зачем? Чтобы межнациональной розни не допустить — как будто она именно от этого возникает” (“Время новостей”. 6. 09.2004).

И точно, безвестный бесланец как в воду глядел. Первой следователи “рассекретили” фамилию Владимира Ходова — осетина. Долгое время называли только её. А вместо экзотических эскимосов А. Мамонтов поторо­пился выдать в эфир: “русские” — именно с них он начал перечисление состава участников банды (“Вести недели”. РTP. 5.09.2004).

Между прочим, такая подтасовка отнюдь не безобидна. Отношение к русским в Осетии резко изменилось. “Осетины обвиняют в трагедии не Чечню, а Россию, — свидетельствует “МК”. — “Покажите эти фото Путину! Передайте ему привет!” — со злобой кричал отец захваченного мальчика журналистам” (“МК”, 3.09.2004).

Российские власти с особой бдительностью следят за поддержанием межна­ционального мира. И только русские выпадают из списка народов, ограж­дённых охранной грамотой! Именно их Москва подставляет и под плевки обывателей, и под пули бандитов.

В те дни ложь была подчас поистине убийственной. После гибели само­лётов стало известно: в Москве остались подруги террористок — Роза Нагаева и Марьям Табурова. Сведения просочились в печать (см. “Известия”, 30.08.2004). Ещё можно напечатать фотографии, обратиться к населению с просьбой помочь задержать их. Но власти в плену ими же распространяемой лжи. Они медлят, и 31 августа Роза Нагаева взрывает себя у станции метро “Рижская”, забирая в могилу 10 москвичей...

Ситуация, до мелочей повторяющая трагедию на Каширском шоссе пятилетней давности. Тогда, в 1999-м, я был, наверное, единственным журналистом, обратившим внимание на то, что власти вовремя не объявили в розыск и не опубликовали фоторобот А. Гочияева, хотя о его причастности к взрыву дома на улице Гурьянова уже было известно. Видите ли, боялись кавказских погромов! Пока официальные лица пытались, как они выражаются, “удержать ситуацию под контролем”, Гочияев взорвал дом на Каширском шоссе. Ответственность за гибель 134 жильцов не только на нём, но и на отцах города, придержавших информацию. Пять лет прошло, они ничему не научились!

С убийственной ложью соседствовала бытовая — беспричинная и бесполезная. Похоже, начальство врало по инерции. Потому что не может не врать. Непонятно, зачем понадобилось утаивать число пленных боевиков. В день штурма командующий 58-й армией генерал В. Соболев и Л. Дзугаев говорили о трёх. Заместитель генпрокурора С. Фридинский 4 сентября утверждал: ни одного пленного. И он же день спустя, как ни в чём не бывало, заявил: вот и захваченный боевик уверяет, что никаких складов с оружием в школе не было (“Сегодня”. НТВ. 6.09.2004).

Склады — ещё один повод для дезинформации. Заложники уверяли, что видели их в школе (см. “Комсомольская правда”, 6—13.09.2004). Зачем Фридинский взялся отрицать общеизвестное?