Когда мы растерянно спрашиваем себя сегодня, почему американцы так безнравственны и жестоки, надо помнить, что теневые властители Америки убили собственного законного президента, а потом его брата, кандидата в президенты, и на их костях построили новый режим, уголовный по своей сути. Бывший председатель Президиума Верховного Совета СССР Н. В. Под­горный был совершенно прав, когда на переговорах в 1972 году кричал американским руководителям об их преступлениях во Вьетнаме: “Вы же убийцы, на ваших руках кровь стариков, женщин и детей!..”.

Таковы они и по сей день.

Анна Кляйн • Правые партии и выборы в Германии (Наш современник N11 2003)

Анна Кляйн

ПРАВЫЕ ПАРТИИ

И ВЫБОРЫ В ГЕРМАНИИ

 

Шрёдер или Штойбер?

 

Германия накануне осенних выборов 2002 года олицетворяла коллективное бегство в развлечения, отход от политики, отсутствие любого идеала. Авторов первых полос в предвыборные месяцы интересовали такие важные вопросы, как: красит ли канцлер Шрёдер волосы или нет; было ли надето бельё на очередной модной поп-звезде во время её выступления или нет; брако­сочетание голландского кронпринца Вильгельма с аргентинкой Максимой Зоригьетта.

О состоянии общества можно судить наряду с другим по тому, как верхушка общества представляет это общество. То, что германское общество не является образцом добропорядочности, не скрыть от глаз опытного наблю­дателя. Можно сказать, что оно ускоренными темпами подвергается разло­жению. Нет духовных лидеров, их заменили кинозвёзды и, в лучшем случае, спортсмены. Не редкостью стали проводимые во многих городах шествия сексуальных меньшинств, приучающие к мысли, что ненормальное должно стать нормой. И как раз верхушка общества пытается внушить гражданам, что извращения не являются преступными. На параде гомосексуалистов и лесбиянок в Берлине 22 июня 2002 года колонну возглавляли президент бундестага Вольфганг Тирзе, мэр Берлина Клаус Воворайт и министр Ренате Кюнаст, которая вручила награду бывшему министру здравоохранения Германии Рите Зюссмут за “гражданское мужество”. Комментарии, как говорится, излишни. Участие в мероприятии государственных лиц, конечно же, придало блеск извращенцам. Но государство может в результате подоб­ных поступков первых лиц полностью потерять свою репутацию.

Симптомы оцепенения, которое охватило политическую систему Герма­нии, известны давно: партийный жирок, семейственность, групповщина повсюду, куда ни взглянешь.

Последствия для качества политической работы, политических кадров ясны как день: так как политический класс пополняется из их собственных рядов или их собственных молодёжных организаций, не стоит удивляться регрессу и наводнившей парламентские партии посредственности. В резуль­тате процветает прослойка приспособившихся, одноликих и взаимозаме­няемых профессиональных политиков, которые обязаны своим существованием не личным качествам, а исключительно партийному билету. Кто надеется на изменения в стране, не должен от них ничего, абсолютно ничего ожидать.

Вопрос, станет ли канцлером Шрёдер или Штойбер, был скорее для поэтического альбома. Правда состояла в том, что канцлер и его соперник были абсолютно взаимозаменяемы, отчего не имело никакого значения, где индивидуум поставит свой крестик 22 сентября, в день федеральных выборов. Позиции кандидатов и программы парламентских партий давным-давно похожи друг на друга, как яйца: все они за приток иностранцев, все были едины в решении отказаться от немецкой марки и ввести евро, все за расширение на Восток Европейского Союза, за дальнейшую либерализацию и глобализацию, приватизацию, все одобряли дальнейшее использование бундесвера в качестве вспомогательных войск США. Плюрализм? Разно­образие мнений? Альтернативы? Ничуть не бывало. В Политбюро КПСС при Брежневе было больше плюрализма, чем в бундестаге сегодня.

 

“Другой политики не будет”

 

Причины на это есть, о них необходимо говорить, чтобы избавиться от иллюзий, когда речь заходит о возможностях участия избирателей в политическом процессе на Западе, да и у нас в стране. Это касается внешнего давления, которому подвергается Германия в настоящее время, как и любое государство в мире. Оно усилилось за десятилетие после германского объединения в размерах, которые 20 лет назад никто не мог себе представить.

Характерно, что канцлер Шрёдер после победы на выборах в сентябре 1998 года — ещё до принесения присяги в бундестаге — сел в самолёт и засвидетельствовал своё почтение в Вашингтоне. Поэтому не удивительно, что вскоре после вступления красно-зелёного правительства в первую за историю ФРГ агрессивную войну — против Югославии — министр иностранных дел Йошка Фишер заявил 11 апреля 1999 года в интервью газете “Вельт ам зоннтаг”: “В конституции предусмотрено, что мы действуем от имени всей страны — в зависимости и под контролем большинства в бундестаге. Если это большинство претерпит изменение, образуется другая коалиция. Но это не значит, что изменится политика Федеративной Республики Германия. Для этого слишком много поставлено на карту. Все посвящённые знают об этом”.

Смелое признание. Германия сегодня в военном, экономическом и политическом отношении настолько “интегрирована” в транснациональные структуры и в таком объёме зависит от них, что это сделало невозможным даже попытку преследования ярко выраженных национальных интересов. Начать следует с определения того, что это, собственно, такое — “немецкие интересы”. Многолетний эксперт либеральной Свободно-демократической партии Германии (СвДПГ-FDP) в области безопасности Эгон Бар посвятил им в 1998 году по крайней мере ещё вполне критичную по отношению к Америке книгу, но и он не идёт дальше армии, которая большей частью не будет подчиняться национальному командованию.

Для Германии любая направленная на восстановление национального суверенитета, на разъединение шаг за шагом глобализованного мира политика в господствующих условиях рискованна, даже опасна для жизни. Бывший глава Югославии Милошевич, легитимный представитель суверенного государства, может многое порассказать об этом. Никто не должен преда­ваться иллюзиям, что с немецким правительством, как и с любым другим, как бы демократично оно ни было избрано, поступили бы иначе, если бы оно отказалось следовать нажиму.

В этом отношении Йошка Фишер прав: “…Это не значит, что изменится политика Федеративной Республики Германия. Для этого слишком много поставлено на карту”. Отсюда понятный вывод: система защищается от любого изменения и обновления. Отнюдь не после 11 сентября и отнюдь не в ходе принятого после этого “пакета безопасности”, предложенного министром внутренних дел, который сделал в одну ночь из страны поднадзорное контролируемое государство на манер Оруэлла, — СМИ при этом и не пикнули, хотя по любому поводу готовы впасть в истерику.

 

Преследование инакомыслящих

 

Слежка, преследование инакомыслящих, инфильтрация и деморализация политических противников являются повседневной практикой в политической жизни Германии. Наводнение агентами Национал-демократической партии Германии (НДПГ — NPD) — лишь самое очевидное доказательство. В прессе курсировали сообщения, что только ведущие кадры партии состояли из 100 агентов. И это в “свободном государстве”?

Если бы речь шла только о защите от экстремистских, угрожающих государству поползновений…  Страдают от цензуры и авторы песен, историки, публицисты, даже учителя — как, например, после 11 сентября, когда в землях бывшей ГДР горстка педагогов осмелилась вспомнить о гибели Дрездена от рук союзников. Они были немедленно предупреждены и даже временно отстранены от работы.

Законы против инакомыслящих ужесточены настолько, что свободное выражение собственного мнения стало просто опасным. Количество процессов и приговоров с осуждением неугодных высказываний превзошло количество подобных в бывшей ГДР. Для Федерального конституционного суда преступ­лением является, например, ношение значка с названием местности. Адвокаты и судьи готовы придирчиво изучать какую-либо заковыристую ком­бинацию из букв или цифр на одежде молодёжи на предмет благонадёжности.