И так во мне оставалось постоянное внутреннее беспокойство, которое будто хотело напомнить, что Бог хочет вывести меня из состояния избранности. В этом смутном душевном состоянии я постоянно молил Его о вразумлении и способности различить духи. Мой духовный опыт был еще не настолько богат, чтобы я мог распознать, что Он постоянно посылает мне все новых друзей и знакомых, используя их в качестве Своего орудия. Они-то и помогли мне постепенно достичь более глубокого отношения с Богом и преодолеть свою упорную самодеятельность.
Между тем поле действия в Зальцбурге становился для меня все более проблематичным; жизнь становилась все более напряженной из-за огромного количества практикующих коллег и мешающих моей профессии законов. И я скоропалительно решился на переезд – туда, где еще не было частных практикующих психотерапевтов. Итак, произошло то самое, что еще год тому назад мне предсказала М. Ван Дикен: «Молодой человек, вы скоро покинете Зальцбург и переедете в Трир».
Это был 1976 год.
ТРЕТЬЯ ПОПЫТКА СТАРТА
Моему отцу удалось найти для меня тихую просторную квартиру у подножия Петерсберга; мать занялась подыскиванием подходящей обстановки. Так мне удалось в весьма короткий срок вернуться в старейший город Германии; стояло позднее лето, и город показывал себя с самой прекрасной стороны.
Наконец-то мне удалось открыть частную практику, и я стал спокойно обдумывать свою заветную мечту – стать священником. Бюрократические формальности были быстро выполнены; теперь оставалось лишь ждать пациентов – ищущих – на всем протяжении земли от Люксембурга до Кобленца и от Прюма до Маннхейма – психотерапевта, который помог бы и в религиозных проблемах, и нащупал бы «экклезиогенные неврозы».
Однако тут я получил письмо из городской администрации, в котором мне сообщали, что, в связи с законом о применении нетрадиционных методов лечения, я не имею право практиковать никакую терапию или диагностирование; в противном случае меня подвергнут штрафу до 10'000 немецких марок.
Удар попал в цель. Это ли божественная воля? – спрашивал я себя. Не ангел ли заградил мне дорогу, как некогда пророку Валааму? Или Бог просто решил испытать мое упорство и верность? Чтобы упростить ситуацию, я подменил Божью волю своей и вступил в войну с чиновниками, тем что, отказавшись от аттестата гомеопата, решил пробить свои права.
Этот давно устаревший закон был принят в 1939 году, когда такой профессии, как психотерапевт, просто еще не существовало. В Бонне уже давно запланировано изменение закона, но, как видно, его исполнение заблокировал какой-то влиятельный представитель профсоюза врачей. Я твердо решил, при необходимости попасть в тюрьму, чем предать – вместе с дипломом гомеопата – звание доктора психотерапии. Зачем мне были нужны, спрашивал я себя, все эти премудрости: гистология, анатомия, эпидемиология и ботаника, – если мне нельзя помогать заикам, людям, страдающим ночным недержанием мочи, клаустрофобией или проблемой самооценки? Для того ли я сдавал в Университете экзамены по медицинской психологии, нейро- и психопатологии? Коллеги и профсоюз немецких психологов поддерживали меня единодушно в моих намерениях. Я был готов начать борьбу.
Но нет, всего этого еще мало! Выяснилось, что по существующим законам страхования больничные кассы не обязаны оплачивать терапию, если терапевт не является врачом. Прямым текстом, мои пациенты должны были сами нести все расходы. Так произошло то, чего я больше всего опасался: некоторые из ищущих помощи, разочарованные предыдущим лечением пациенты были не в состоянии оплатить лечение. И так что я снижал свой гонорар до суммы, которую они могли заплатить. А нередко приходилось лечить и вовсе бесплатно. Ибо я считал, что деньги не должны препятствовать психотерапии. Но долго на такую выручку я прожить не мог. Следовало найти еще один источник дохода.
Итак, помимо практики мне пришлось снова пойти на преподавание и жить изнуряющей двойной деятельностью. Чтобы меня зачислили на место преподавателя, мне предстояло сдать еще один государственный экзамен – по второму изучаемому предмету. То есть – начинать сначала, практикантом! Я стал посещать занятия своих коллег, заново сдавать экзамены и – на 33-м году жизни – начал карьеру старшего преподавателя педагогики и религии для профилированных гимназий.
Работа психотерапевта, поначалу протекала второстепенно, с годами становясь все объемистей, в такой степени, что совместительство становилось больше невозможным. И поскольку проясняющего закона все еще не было, а чиновники Министерства по-прежнему чинили мне всевозможные препоны, я молил Бога о поддержке. Чтобы понять, как следует вести себя дальше, я попросил Его подать мне знак через какое-либо слово из Священного Писания. Открыв Библию, я прочел первое же попавшееся мне на глаза предложение: «Утешайтесь надеждою, в скорби будьте терпеливы, в молитве постоянны» (Рим. 12:12).
Хорошо, сказал я себе, буду и дальше практиковать и – посмотрим, что случится. Десять лет не случалось ничего. И вдруг мне приходит официальное письмо: «Настоящим сообщаем, что вам дозволено практиковать, используя нетрадиционные методы лечения».
БОРЬБА В ШКОЛЕ
Ежедневная дорога в школу была для меня, как правило, крестным путем; правда, проводить уроки мне было не трудно, иногда заворожить какой-нибудь шуткой или фокусом, но в целом эта деятельность, к которой я не чувствовал никакого призвания, тяготила меня. Однако она давала мне финансовую базу, позволявшую лечить своих частных пациентов. Несомненно и то, что в общении с очень трудными и с нарушенной психикой учениками разных учебных заведений мне помогали и мои познания в психологии, да и мои актерские наклонности; тем не менее, это не было реализацией моей мечты!
И, чтобы найти противовес школьному стрессу, я был согласен в Трирском государственном театре на второстепенные роли или заменить кого необходимо. Так я познакомился с театральным миром, с актерами, укротителями и режиссерами. Было ли простой случайностью то, что именно здесь я повстречал однажды актера по имени Филипп, который как-то с гордостью рассказал мне о своем покровителе, святом Филиппо Нери, том самом, который в свое время паясничал на улицах Рима, высмеивая господ из Курии, восхищая молодежь своим актерским талантом? В любом случае, для моего религиозного одиночества было благотворно повстречать человека, буквально излучавшего простую, открытую миру веру. Это послужило поводом для меня к тому, чтобы отчитаться перед Богом.
Как-то раз я предложил своим старшеклассникам технического отделения сделать Библию темой следующих занятий. Мое предложение было отклонено общим: «Ну, сколько же можно!!!» Они аргументировали тем, что Библия была у них предметом скучнейших занятий в младших классах; да к тому же это не дает ничего для практической жизни. Я попросил у них время на размышление, и в тот же вечер обратился по этому поводу к Богу: мне не хотелось просто так отмахнуться от этой темы.
В поисках решения я бесцельно листал Библию и наконец остановился на Втором послании к Тимофею, главе четвертой. Там сказано: «Проповедуй людям слово Божие, во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяческим долготерпением и назиданием. Ибо будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху».
Это был ответ! На следующий день я стоял с Библией в руках перед тридцатью безучастно смотрящих на меня учеников и рассказывал им, как Бог дал знать о своем мнении. Никто не смеялся. Ребята сидели передо мной молча, задетые за живое, полные ожидания. И последовало семь интенсивных занятий. Редко приходилось мне встречать такой живой интерес к Библии. Я угадывал, что тут опять Божественная десница в действии, и мне было вновь дано понять, насколько смешны были мои опасения.