— Со мной все в порядке, не надейся. А вот что произошло с тобой? Никогда не думала, что ты способен на такую подлость.

— Эмили, я не понимаю, о чем ты говоришь. Какие подлости? Если ты говоришь о том, что было между нами вчера, то, по-моему ты сама этого хотела еще больше, чем я. Разве не так? — Скотт был явно обескуражен ее агрессивностью.

— И ты воспользовался моей слабостью для того, чтобы унизить и опозорить меня! И всю эту сексуальную сцену в коридоре ты разыграл только ради этого! Или это неправда?! — гневно выкрикнула Эмили. Она чуть ли не плакала.

— Ты считаешь, что наш секс в коридоре — это унижение и позор для тебя? Какие у тебя старомодные взгляды, Эмили! Вот уж никогда не подумал бы, что ты рассуждаешь, как почтенная леди времен королевы Виктории, — засмеялся Скотт.

— А ты должен понимать, о чем я говорю! И не прикидывайся невинным ягненком! Именно из-за тебя я выглядела такой жалкой вчера, из-за тебя проиграла! — Эмили с яростью швырнула трубку на рычаг.

Все, с нее хватит. Она сегодня не в состоянии работать. Хотя день и очень ответственный, она скажется больной и отпросится домой, а там как следует выпьет и ляжет спать. Хороший, крепкий сон — это то, что ей больше всего сейчас нужно. Последние несколько ночей она почти не спала.

Эмили совсем было решилась уходить с работы, но в последний момент все же остановилась. Опять видеть перед собой проницательный, всепонимающий взгляд Мартина Хинкса, слышать перешептывания других сотрудников журнала за своей спиной… Нет, она этого не допустит. Надо собраться, взять себя в руки. Надо работать. Надо показать Скотту Грирсону, что ее не так-то легко сломить.

Завтра выйдет номер с ее статьей. «Посмотрим, — думала Эмили, — насколько изменятся общественные настроения после ее выхода. Может быть, мне удастся переломить ситуацию, и симпатии публики склонятся на сторону Уиттов. И эта малолетняя шлюха получит свои деньги, а жизнь Хэриета будет разбита…

Эмили с трудом дождалась конца рабочего дня. Сегодня буквально все валилось у нее из рук, на глаза наворачивались слезы, так что секретарша несколько раз участливо спрашивала, хорошо ли мисс Шихи себя чувствует.

И дома, в собственной квартире, легче ей не стало. Впервые в жизни, пожалуй, Эмили взглянула на свое жилище совсем другим, критическим взглядом, и оно ей совершенно не понравилось. Идеальная чистота, аккуратность, но при этом какой-то нежилой вид, словно это не дом, а дорогой гостиничный номер. От стен и мебели веяло стерильностью и холодом.

«Спать, скорее спать», — приказала самой себе Эмили. Сейчас она примет горячую ванну с ароматической солью и ляжет. Но ее планы нарушил внезапный телефонный звонок.

— Эмили, это я, — прозвучал в трубке голос Скотта, — не бросай, пожалуйста, трубку.

— Я повторяю тебе: больше нам не о чем говорить! — злобно выкрикнула Эмили.

— Есть. Можешь мне поверить. И для этого я хочу с тобой встретиться, — Скотт говорил очень спокойно.

— Я не желаю больше тебя видеть! Никогда! Наш договор нарушен, и нарушил его ты!

— Как, скажи на милость? Ты сама набивалась на секс в коридоре! — Он начинал заводиться.

— Прекрати меня оскорблять, слышишь!

— Послушай, Эмили, — Скотт заговорил совсем другим, умиротворяющим тоном. — Попробуй успокоиться и взять себя в руки. Я совершенно искренне говорю тебе: я не понимаю, отчего ты так на меня взъелась.

Поэтому я предлагаю тебе встретиться и обо всем откровенно поговорить. Давай встретимся завтра в шесть часов вечера.

— Нет, только не завтра! — испуганно вскрикнула Эмили. — Завтра для меня слишком ответственный день.

— Хорошо, тогда через два дня. Идет?

— Ладно, я согласна. Через два дня, — безвольно согласилась она.

Повесив трубку, Эмили долго сидела в кресле. Она чувствовала себя так, словно ее переехал многотонный грузовик. Сил размышлять над тем, что заставило Скотта ей позвонить, у Эмили не было. Точно автомат, она дошла до кровати и рухнула без сил, не приняв ванну и даже не раздевшись. Некоторое время полежав с открытыми глазами, она впала в тяжелое забытье.

После разговора с Эмили Скотт долго не мог успокоиться. Он действительно не понимал, что с ней произошло. Ведь, когда они расстались в тот день после обжигающей, страстной встречи в коридоре студии, она казалась смущенной, взволнованной, но не оскорбленной, и тем более не разгневанной. А во время шоу Эмили пылала яростью. Чем он мог так обидеть ее, что она даже не желает с ним разговаривать? Или его последние слова перед их расставанием так ее задели? Но это не похоже на Эмили.

«Возможно, — подумал Скотт, — дело в том, что она сильно нервничает из-за своей статьи. Видимо, аргументов против Хэриета у нее недостаточно, и она чувствует это. А проигрывать она не желает и не умеет. Что же, всему в этой жизни рано или поздно приходится учиться».

Через два дня они встретятся, и он наконец узнает причину ее странного поведения. Сегодня, после разговора с Эмили, в душе Скотта зашевелилась странная жалость к ней, точно его любовница была обиженным ребенком. Он помнил все, ничего не забывая, знал, какова эта женщина, но сегодня ему показалось, что все вернулось назад. Был один момент, когда он едва не попросил у нее простить его. Но все же память о давней обиде пересилила жалость.

«Не забывай, кто она и как с тобой поступила двенадцать лет назад», — напомнил он себе.

Да, он не должен ничего забывать. Должен помнить о том проклятом апрельском дне, когда все его жизненные планы рухнули. Конечно, он не сломался, не пал духом. Он сделал отличную карьеру на телевидении, его имя у всех на устах. Он богат, успешен, популярен. Да и в их соперничестве с Эмили чаша весов явно склоняется в его сторону. Вряд ли ей удастся настроить общественное мнение в пользу этой Кейт Уитт и ее алчных родственников. Он был почти уверен в своей победе над Эмили. Но горькое чувство в душе не исчезало.

Когда они с ней встретятся, он постарается опять взять над ней верх. Он увезет ее в тот самый маленький отель под Дортмутом, где они провели свой последний день. Тогда, двенадцать лет назад… Это станет для нее еще одним напоминанием об их ушедшем счастье, об умершей любви. Даже не умершей — убитой. Убитой именно ею, Эмили Шихи, Эмилкой Штиховой.

Но в глубине души Скотт чувствовал, хотя и не желал сам себе признаваться в этом, что он все еще надеется вернуть прошлое.

На следующее утро, едва выйдя из дома, Скотт поспешил купить номер журнала со статьей Эмили. Его рабочий день начался с чтения этой статьи. Наскоро пробежав по строчкам, Скотт слегка усмехнулся. Теперь он был совершенно спокоен. Аргументация Эмили представлялась ему чрезмерно эмоциональной и слишком слабой, для того чтобы изменить общественное мнение в пользу Кейт Уитт и ее семьи. А доводы о связи Хэриета с международной сетью торговцев детской порнографией были попросту вздорными. «Это несерьезно, киска, — заметил Скотт про себя. — Раньше ты подбирала аргументы повесомее».

Дочитав статью до конца, он сразу же перезвонил Хэриету. Тот подошел немедля, точно давно уже ждал его звонка.

— Вы уже все знаете? — Хэриет был так взволнован происходящим, что даже забыл поздороваться. — Вы прочитали статью мисс Шихи?

— Успокойтесь, Дэвид. Нервничать не стоит. Я читал ее статью. Там нет ничего, что могло бы хоть сколько-нибудь навредить вашей репутации. Аргументы строятся на сплошных домыслах и эмоциях. Ничего серьезного.

— Много бы я дал, если бы все было так, — вздохнул Хэриет. — Мне она показалась весьма агрессивной особой. Бросалась на меня словно бультерьер.

— Можете мне поверить, в ней нет ничего от бультерьера, — засмеялся Скотт. — Она принадлежит к совсем другой породе, куда менее опасной.

— Наверное, я кажусь вам смешным, но меня этот скандал очень сильно задел. Понимаете, человек с моей репутацией и в моем возрасте… и вдруг — обвинение в совращении девочки пятнадцати лет. Да еще такой… нечистоплотной. Бог знает, чем это может кончиться, — сокрушенно произнес Хэриет.