Мне еще многое нужно было узнать. Тщательное соблюдение предначертаний грез, а также сама способность видеть такие сны были отличительными чертами народа Айанаватты. Его приверженность иллюзорной судьбе была хорошо понятна мне. Я сознавала, какой суровой дисциплины требует выбранный им путь. Каждый шаг на этом пути был фигурой строго упорядоченного танца, в котором всякой маске отводится строго определенная роль. Исполняя каждое па, он достигал предписанной цели. Это не было творчеством, скорее – воспроизведением, интерпретацией. Следование этим путем требовало совершенно особых качеств характера, сил и навыков, которыми я не обладала. Грубые простонародные толкования этих качеств обсуждались во время моей учебы в Марракеше, когда мне также довелось заглянуть в Книги Мертвых египтян и майя.
Этот прямой путь не воодушевлял меня. Мусрам учит, что время – это поле, и что пространство может быть свойством времени, одним из множества его измерений. Путем тщательного воспроизведения мы вместе плетем ткань нашего бытия и продляем его. В некотором смысле мы поддерживаем баланс сил Закона и Хаоса. Уж конечно, анимизм и космология Белого Ворона и Айанаватты были намного гармоничнее по отношению к извечным реальностям, нежели суровое послушание Клостерхейма. Если мой Хаос изменял их Закон, то тот в равной степени изменял мой Хаос и укреплял его.
Полностью отрицая Хаос, Клостерхейм отнимал у себя надежду осуществить свою мечту о достижении примирения и гармонии. Порой этот бывший священник казался мне более интересной и сложной личностью, чем наш погибший враг Гейнор. Кузен Ульрика был одним из тех редких созданий, которые целиком и полностью верны лишь себе, и никому более. Они достигают могущества средствами, которые по своему определению лишают их гармонии Равновесия. Гейнор, либо те воплощения, которые действовали от его имени в мультивселенной, были обречены, но не потому, что они уступали силам добра, а из-за порочности своего собственного характера. Неужели Клостерхейм был прав, утверждая, будто бы Гейнор вновь собрал воедино свои тела, рассеянные в мирах?
Я не была готова к этому путешествию. Иногда мне было трудно поверить, что оно происходит на самом деле. Казалось, я в любое мгновение могу овладеть своими грезами и вернуться к нормальному существованию.
Мне очень не хватало поддержки и совета моего старого наставника князя Лобковица. Он был нерушимой крепостью, надежным маяком в океане моих эмоций и понимал структуру мультивселенной лучше, чем кто бы то ни было. С его помощью я научилась хотя бы отчасти контролировать свой врожденный талант, позволявший мне по собственной воле перемещаться лунными путями.
Кое-кто называл мириады миров мультивселенной Теневой вселенной, или Мирами грез. Некоторые считали их реальными. Другие видели в них иллюзию, символ, всего лишь отражение воздействий, слишком интенсивных для наших заурядных чувств. Многие полагали, что в них есть и то, и другое. Были и такие, кто считал нас паразитами мультивселенной, которые обитают в щелях и темных закоулках божественной реальности и ошибочно принимают сырную крошку за роскошную трапезу. Многие космологии признавали существование лишь небольшой группы миров. В чем бы ни состояла высшая истина, некоторые из нас, например, я, обладали способностью переходить из мира в мир более или менее по собственному желанию, а другие прилагали чудовищные усилия, только чтобы сделать шаг из одного отражения своей реальности в другое. Взаимодействие человеческих грез порождало свою собственную цепь реальностей, свою собственную вселенную, в которой путники могли странствовать либо добиваться определенных целей. Именно в этой вселенной вселенных, в мирах страхов души и устремлений сердца действовали похитители снов, зарабатывая себе на жизнь опасным ремеслом.
Каждое малейшее отличие между двумя сферами приводит к столь грандиозным искажениям масштаба, что они словно бы не существуют друг для друга. Каждый шаг по лунному пути переводит нас в пространство других соотношений. А может быть, мы путешествуем вне всяких масштабов, как бы над поверхностью покрытого рябью пруда? По мнению многих это означает, что сама наша сущность непрерывно формируется и преобразуется. Вечное превращение посредством силы воли? Кто мы – пыль, наделенная способностью грезить? Реальность практически невозможно описать простыми словами. Некоторые путешествуют с помощью так называемого колдовства, другие – в грезах или посредством той или иной формы творчества. Каково бы ни было название, такое путешествие требует колоссального напряжения воли.
Преодолевая наши дороги, мы учимся сдержанности. Учимся жить и постигать неведомое. Каждый изгиб лунного пути, ветви великого вечного Древа ведет нас к новым знаниям, пониманию самих себя. Это увлекательная, бесконечная жизнь. Однако у тех, кто, подобно мне, не похищает чужие сны, как это делала моя мать, она со временем вызывает чувство неудовлетворенности. Ульрику удалось вернуть мне ощущение цели, сосредоточить мое внимание на нравственных ценностях. Я научилась бороться с невзгодами в одной крохотной сфере, отказавшись от участия в великом извечном противостоянии Закона и Хаоса.
Лунные пути более не влекут меня. Иногда меня одолевает желание взмыть в воздух и парить над своим домом в серебристо-алых вихрях, слышать музыку, которая возникает, когда пересекаются две определенные сферы, создавая свою величественную гармонию. Но больше всего я жаждала возвращения моей старой жизни с мужем и детьми.
Дни становились все короче и холоднее, но с ходом времени в моей душе крепла надежда. Вскоре мы должны были оказаться в землях какатанава.
Я знала, что отыщу там Ульрика. Но смогу ли я спасти его? Какую цену потребуют за его свободу?
Первые признаки того, что нас вновь преследуют, появились вместе с порывистым ветром, который принес мокрый снег, затянув серой пеленой равнину и скрыв от наших взглядов предгорье. На несколько секунд пелена расступилась, показав нам небольшой холм, поросший остроконечной степной травой и клевером, красочные пятна которого выделялись в скудном свете. Холм находился позади нас и справа. Я оглянулась на него через плечо, и мне почудилось, что я вижу стоящую на нем фигуру, серые одежды которой трепал ветер, а серое лицо казалось воплощением зимней стужи.
Клостерхейм! Упорство этого человека не знало границ. Обрел ли он свои прежние размеры? Я слишком давно не встречалась с ним, чтобы сказать наверняка. Покуда Бес стоически продвигалась сквозь ледяной дождь, я продолжала вглядываться поверх плеча, но так и не увидела Клостерхейма вновь.
Было ясно, что вместе с ним идут пигмеи и его приспешник Два Языка. Я рассказала спутникам о том, что видела. Мы решили возобновить дежурство, когда станем лагерем.
Мы регулярно давали Бес отдохнуть. Белый Ворон сказал, что ее уже несколько лет назад следовало бы отправить на покой. Потом он заговорил о своем сне, о том, что ему было предписано взять с собой мамонта. Бес охотно отправилась в путь.
– Она считает, что это путешествие пойдет ей на пользу, подготовит ее к загробной жизни,- объяснил юноша.
Нам сопутствовала удача. Вечером дождь прекратился, и акварельные лучи солнца высветили рощу массивных старых дубов. Из всех лесов, которые мы миновали, этот был самым густым и древним. Стволы и ветви так тесно примыкали друг к другу, что о лучшем укрытии нельзя было и мечтать.
– Отлично,- сказал Айанаватта, расхаживая по образованной сплетенными ветвями пещере, в которую проникал одинокий луч солнца, освещая нежный побег дерева в центре.- Это самое подходящее место для нашего колдовства. Это мир внутри мира, с крышей, четырьмя углами и деревом в середине. Он усилит наши чары, заставит их работать как положено.
Еще некоторое время он продолжал высказываться на эту тему, но ничего нового не добавил. Мы развели в горшке маленький огонь – точно так же, как вы разжигаете очаг в своем доме. Портить землю в этой древней пещере показалось нам кощунством. Многие ветви здесь были толще стволов, Вероятно, они прожили тысячи лет. Быть может, прежняя цивилизация оставила нам несколько участков нетронутого леса? Или природная катастрофа уничтожила все, кроме двух-трех рощиц деревьев, неподвластных времени?