Надо сказать, это предложение не было вольной импровизацией данного депутата. О намерении «Российского единства» поднять вопрос об импичменте еще перед открытием съезда заявлял один из лидеров блока Сергей Бабурин.

После заявления Челнокова Ельцин не торопясь собрал бумаги, поднялся, застегнул пиджак и демонстративно покинул зал заседаний.

К ответной атаке прибегли и демократы. Борис Золотухин из Парламентской коалиции реформ обвинил Хасбулатова в присвоении «всех полномочий по руководству парламентом, Съездом, народными депутатами», что также является нарушением Конституции, и предложил упразднить пост председателя ВС, сохранив лишь должности председателей двух его палат.

В общем, организаторы съезда добились того, чего хотели, — благодаря этому второму вопросу повестки дня градус взаимного раздражения, враждебности на нем вновь «зашкалил», превысил всякие пределы.

Обстановка вокруг съезда — истеричная. Прохановский «День» на первой полосе опубликовал фотографию: 1944 год, по Москве ведут пленных немцев. Подпись под снимком: «Так скоро поведут демократов».

На пути из Кремля к гостинице «Россия» депутаты вынуждены идти по милицейскому коридору сквозь толпу, орущую: «Долой Ельцина!». Над толпой — портреты Сталина, лозунги «Депутат, добей гадину!», «Это твой Сталинград», знамена Союза русского народа, Фронта национального спасения.

По ходу съезда непримиримые оппозиционеры не гнушаются прибегать к прямым провокациям. Так, 12 марта Михаил Астафьев сообщил коллегам, будто в Кремль введены войска. Председатель Комитета ВС по обороне и безопасности Сергей Степашин посоветовал Астафьеву обратиться к Съезду, чтобы его лишили депутатских полномочий и привлекли к уголовной ответственности за провокацию и клевету. Однако депутаты немедленно поручили проверить это сообщение председателю другого комитета — по вопросам законности, правопорядка и борьбы с преступностью — Асламбеку Аслаханову. Естественно, выяснилось, что заявление Астафьева — «утка».

По сообщениям прессы, перед началом съезда Хасбулатов, не очень полагаясь на кремлевскую службу безопасности, пригласил для охраны депутатского собрания 80 человек из своей личной охраны.

Позже стало известно, что организаторы съезда заранее озаботились и тем, чтобы для его проведения было подготовлено резервное место, снабженное всем необходимым. Так, на всякий случай. В качестве такого резервного места был выбран Парламентский центр на Цветном бульваре.

Продолжая попытки спасти ситуацию, Ельцин внес в проект постановления съезда, принятый за основу, принципиальные поправки, которые предусматривали исключение из него двух пунктов. Один из них признавал утратившим силу постановление VII съезда о стабилизации конституционного строя, другой вводил в действие ряд статей Конституции, на которые на VII съезде был наложен мораторий, в том числе ту самую статью 121-6, немедленно прекращающую полномочия президента в случае, если он попытается «распустить либо приостановить деятельность любых законно избранных органов государственной власти».

Перед голосованием по седьмому пункту проекта постановления, вводящему в действие замороженные на VII съезде поправки к Конституции, Ельцин взял слово и предупредил депутатов, что «наступил решающий момент в работе съезда». Однако его предложение исключить из проекта этот пункт было отвергнуто. Среди прочих, депутаты ввели в действие и злосчастную статью 121-6. Согласно другой «размороженной» статье, парламент обретал право приостанавливать до заключения Конституционного Суда действие президентских указов, не соответствующих, по мнению депутатов, Конституции.

Постановление, принятое Съездом, по существу превращало президента в фигуру, лишенную каких-либо серьезных властных полномочий. Отныне Ельцин в осуществлении внутренней и внешней политики обязан был строго следовать в фарватере Верховного Совета и Съезда. Россия фактически становилась парламентской республикой.

Приняв проект постановления, представленный редакционной комиссией, Съезд тем самым отменил постановление «О стабилизации конституционного строя РФ», принятое на VII съезде, включая пункт этого документа о проведении референдума 11 апреля.

Это уже было окончательное фиаско президента. Начальный этап его разгрома — тот предыдущий, декабрьский съезд. Здесь — этап завершающий, к которому шли терпеливо и последовательно. Результат: Ельцина «дожали».

Снова следует жест уже не протестующего, а как бы поверженного — Ельцин вновь покидает зал. Вместе с ним уходят члены правительства и часть депутатов, поддерживающих президента.

На съезде объявили перерыв. Хасбулатов, Зорькин и Руцкой отправились к Ельцину с визитом — видимо, для того, чтобы продемонстрировать всем: вот какие они миролюбивые, склонные к компромиссу. После одержанной победы можно проявить и великодушие к побежденному.

Однако никаких конкретных результатов этот визит, естественно, не принес. По словам очевидцев, «встреча была короткой, и стороны расстались, крайне недовольные друг другом».

Депутаты демократических фракций, собравшиеся в перерыве, расценили произошедшее как переворот, направленный на узурпацию власти руководством ВС.

В середине дня 12 марта на съезде распространился слух, что Ельцин намерен выступить по телевидению с обращением к российскому народу. Видимо, по этой причине, — чтобы иметь возможность оперативно отреагировать на очередной ход президента, — Съезд, по предложению Хасбулатова, решил продлить свою работу еще на один день. «Мы посмотрим, как будет себя вести другая ветвь власти», — сказал спикер.

Но Ельцин молчал. Держал паузу.

В этот же день непримиримая оппозиция предприняла попытку захватить электронные СМИ. Пока что не физически — законодательно. После перерыва депутатам был роздан проект постановления Съезда о государственном телерадиовещании. Его первым пунктом предполагалось подчинить Верховному Совету Российскую государственную телерадиовещательную компанию «Останкино», а также Федеральную телерадиовещательную компанию «Россия» и ИТАР-ТАСС. Очень не нравилась депутатам неумолкающая критика в их адрес, раздававшаяся с телеэкранов. Что касается крупнейшего в России информагентства, целью было, — чтобы каждое их эпохальное решение мгновенно разлеталось по всему миру…

Это депутатский демарш был прологом к реальному штурму останкинского телецентра и того же ТАССа, который произошел более полугода спустя.

Сергей Юшенков так прокомментировал этот проект:

— Диктатура большинства гораздо хуже диктатуры одного человека. В истории тому тьма примеров. Чудовищный проект постановления, которое пытались принять на съезде, нарушает Закон о печати. Жить с ощущением, что та или иная публикация, та или иная передача не понравится разгневанным депутатам? Думаю, это полнейшее наступление на свободу слова. Не сомневаюсь, постановление будет принято Верховным Советом, потому что депутаты хотели бы иметь карманную прессу. Обратите внимание: со стороны исполнительной власти и президента очень мало сетований по поводу крайне неприличных высказываний в их адрес как в газетах, так и по телевидению. А вот парламент волнуется очень сильно…

К слову сказать, ельцинская терпимость к критическим выступлениям прессы, о которой говорил Юшенков, действительно была одним из лучших качеств тогдашнего президента. Уж этого у него не отнимешь.

Несмотря на сопротивление демократов, упомянутое постановление о телерадиовещании, хотя и в несколько измененном виде, было принято на следующем, IX-м, съезде.

В качестве умиротворяющего жеста, призванного смягчить удар, нанесенный президентской команде, Съезд решил кое в чем пойти навстречу президенту и премьеру — передал правительству текущее управление федеральной собственностью и некоторыми федеральными экономическими службами. Председателям Центробанка, Российского фонда федерального имущества, Пенсионного фонда, Госкомстата и ряда других финансово-экономических учреждений и ведомств было разрешено «по должности» входить в состав Совета Министров. При этом их подконтрольность Верховному Совету была сохранена.