Макаров почувствовал, как по его щеке покатилась слезинка. Что ее вызвало - отчаяние или негаданная радость, было непонятно. А может быть, это было проявление горячей зависти к Кларкову. Несмотря на обилие, вроде бы, верных доводов приходилось сознаться - прав был он. И он, конечно, реализовал свою нуль-транспортировку. Сейчас, возле костра на пустыре это ясно и очевидно. Кларков добился своего, справился с задачей, которую Господь поставил перед ним. Он не был пассивным наркоманом, как прочие. Он научился выстраивать свою жизнь. И теперь ждет их - членов своего карасса, которых Божья воля собрала на этом пустыре. Потому что настала их очередь стать хозяевами собственной судьбы.

"Боже милостивый, - зашептал Макаров слова молитвы, невесть откуда пришедшей ему на ум. - Дай мне силы исполнить все, что мне дано сделать, смирение, чтобы понять, что есть вещи, которые мне не под силу совершить и ум, чтобы отличить одно от другого..."

Языки пламени выхватывали из темноты суровые, сосредоточенные лица людей, которые очень многое пережили за последнее время. Странно, но Макаров не заметил ни капли растерянности.

- Удивительное место этот пустырь, - сказал Махов тихо. - Но я рад, что мы здесь очутились.

- Почему? - спросил Макаров.

- Здесь хорошо думается. Я заставил себя вспомнить Виктора. Удивительно, но только здесь я стал понимать все то, что он мне втолковывал в свое время.

- Вот как?

- О, я стал настоящим боконистом! До меня, наконец, дошло, о чем идет речь, когда говорят - Господь Бог все про тебя знает и что у него есть довольно сложные планы, касающиеся именно тебя...

- И что это означает?

- Ну, что у него есть сложные планы, и они касаются лично тебя. Понятно?

- Пожалуй, да.

- Рано или поздно ты это понимаешь. В боконизме такое понимание называется - "вин-дитом". Испытать вин-дит - настоящее счастье.

- Неужели ты поверил, что Виктор реализовал свою нуль-транспортировку?

- Сколько можно задавать один и тот же вопрос? Хватит. Да, я верю. Точнее, мне пришлось поверить. Только так можно объяснить все то, что с нами произошло. Урок пошел впрок.

Макаров улыбнулся. Он вспомнил, что и сам всего лишь пару минут тому назад сумел побороть свою гордыню. Не понимал он теперь только одного - что помешало ему сделать это сразу? Наверное, глубокое, природное убеждение в собственном величии и непогрешимости. Звучит глупо - но, пожалуй, можно решить, что он согласился бы на гибель мира, только бы его при этом посчитали самым-самым! Глупо и подло, даже вспоминать не хочется.

- Получается, что теперь мы можем вернуться? - спросил Махов.

- Ага. Конечно, если в нуль-транспортировку поверят еще Фимка и Сергей Сергеевич.

- Я - верю, - сказал Фимка и улыбнулся.

- Я и раньше верил, - сказал Сергеевич Сергеевич.

- А почему бы мне не сфотографировать вас? - спросил Иван Ефремович. - На память!

Он достал из своего портфеля фотоаппарат. Лица людей, словно бы вырываемые из тьмы всполохами пламени, были уверены и спокойны. Катастрофа их больше не касалась и не волновала.

- Получится ли фотография? - спросил Сергей Сергеевич.

Ответом ему был громкий хохот собравшихся.

- Мы уже видели эту фотографию, - напомнил Макаров. - И вы, Сергей Сергеевич, получились на ней просто отлично - чуть-чуть загадочный, но приятный и положительный во всех отношениях человек.

- Это вы видели, а мне не довелось...

- Еще насмотритесь.

Макаров не знал, что им следует делать дальше. Он склонялся к мысли, что - ничего.

- Пожалуй, следует немного подремать, - сказал он и зевнул.

- Смотри, так и последний день человечества проспишь, - пошутил Махов.

- Я в эти ужасы больше не верю, - ответил Макаров. - К тому же, если это действительно последний день, провести его следует с комфортом, то есть, не отказывая себе в удовольствиях, - тем более во сне...

Он свернулся калачиком возле костра и моментально заснул.

Глава 21

Устраивать свою судьбу каждый должен самостоятельно

Макаров открыл глаза, когда было уже совсем светло. Утро, наступления которого они ожидали с таким страхом, пришло. Голубое небо, без единого облачка, ослепляло. Макаров решил, что был разбужен солнечными лучами, но над самым ухом раздалось: "Фьюить..." и с соседнего камня вспорхнула крохотная птичка-синичка.

- Вот, дурочка, - вырвалось у Макарова. - Почему не дала поспать еще?

- С добрым утром! - приветствовал его Махов. - Пора вставать, ваше писательское величие. Нас ждут великие дела.

- Ага! - откликнулся Макаров. - Так уж устроен мир, что ранним утром каждый исследователь должен немного поисследовать, а писатель - пописать.

- Хочу обратить твое внимание, - Махов указал на громаду зданий на горизонте. - Город выжил...

- Вижу - пожаров нет. Это хороший знак.

- А теперь чуть выше...

Макаров присмотрелся и едва не подскочил от радости - над домами пролетал самолет.

- Мы вернулись?

- Похоже на то.

- А не пора ли нам в город?

- Самое время. Иван Ефремович уже ушел.

- Этого следовало ожидать. У него своих проблем хватает, и решать их он должен сам. А где Фимка и Сергей Сергеевич?

- А вон - пытаются отремонтировать машину.

В этот момент над пустырем раздалось звонкое Фимкино: "Получилось"! К счастью, поломка оказалась незначительной и уже через пару минут они отправились в путь.

Макаров предложил немедленно вернуться на квартиру Виктора для продолжения экспериментов.

- Замечательно, - возликовал Махов. - Из тебя, писатель, получится настоящий исследователь. Ученый, предпочитающий использовать в работе не слишком строгую аксиоматику. Правда, веселое занятие?

- Я с детства любопытный. Но разве это порок? А ученый из меня не получился потому, что я не в силах справиться со своими эмоциями. Сухие факты для меня чересчур пресны, а потому я их постоянно пытаюсь приукрасить. По-вашему, привираю.

- А ты не пробовал, Макаров, податься в писатели? - пошутил Махов.

- Спасибо за комплимент.

Город жил своей привычной размеренной жизнью - люди штурмовали общественный транспорт, в ларьках бойко шла торговля фасованными товарами, из радиоприемника машины доносилась бесконечная реклама. Жизнь кипела, как ни в чем не бывало.

У Макарова не осталось никаких сомнений в том, что они вернулись в свой мир.

- А вы, Сергей Сергеевич, не хотите повидаться с Кларковым? - спросил он.

- В другой раз, - ответил Сергей Сергеевич. - Мне еще многое предстоит сделать.

- Понимаю, - сказал Макаров. - Успехов вам.

- Спасибо.

Сергей Сергеевич покинул машину возле метро "Василеостровская" и растворился в толпе.

- Надо полагать, отправился разбираться со своим другом Василием на Захарьевскую, - грустно сказал Махов. - Надеюсь, он справится.

Дверь открыла Ксения.

- Ребята, - обрадовалась она. - Решила вас навестить, но не ожидала, что вы придете так рано. Неужели, бумаги Виктора так интересны?

- За последнее время мы узнали об окружающем нас мире очень много нового, - ответил Махов. - Во многом благодаря Виктору.

- Неужели ты до сих пор думаешь, что знания настолько важны? - спросил Фимка. - Меня наше приключение научило относиться к знаниям более легкомысленно. Есть знания - хорошо. Нет - плакать не буду.

- Опять ты, Фимка, за старое. Все еще не наигрался в деформацию смыслов! - с неприязнью ответил Махов. - Я думал, что после близкого знакомства с экологическим терроризмом тебе больше никогда не захочется безответственно играть в слова и термины.

- Хорошо, хорошо. Ты меня убедил, Махов, - знания отличная вещь, - кривляясь ответил Фимка.

Ксения посмотрела на них с неодобрением, словно на маленьких расшалившихся детишек.