– Этому я вполне верю. Иначе почему бы ему было жениться на особе не из королевской семьи. – Марица вздохнула, и лорд Эркли спросил: – Расскажите, как вы познакомились с Фридрихом и стали его женой. Я хочу знать это.

На минуту он подумал, что Марица откажется говорить об этом, если в ее словах будет что-нибудь неприятное для него. Она неуверенно произнесла:

– Фридрих приезжал к моему кузену князю Миклошу охотиться на куропаток, и мы все были приглашены развлекать его во дворец в Фермеде.

Лорд Эркли гостил в свое время во дворце Эстерхази и знал, какое это было впечатляющее место. Дворец был построен в конце восемнадцатого века австрийским архитектором Фефелем. Никто из тех, кто видел дворец, не мог забыть огромное четырехэтажное здание в стиле барокко, с его площадью для церемоний, имеющей форму подковы, оперным и кукольным театрами, огромным музыкальным залом, где сам Иосиф Гайдн царил до 1790 года, будучи придворным музыкантом.

– Князь Миклош, как вы знаете, – продолжала Марица, – очень гостеприимен. Каждый вечер бывали званые обеды и танцы, что, конечно, не могло не произвести впечатления на Фридриха. – После короткой паузы она добавила: – Мои кузины соперничали за его внимание. Он танцевал со мной несколько раз, мы ездили верхом, когда не было охоты, и, как и всем, он казался мне очень красивым.

Сейчас, оглядываясь назад, лорд Эркли не мог не признать, что принц Фридрих не только был хорош собой, но, когда сбрасывал со своего лица маску высокомерия, бывал просто очарователен.

– Фридрих уехал в Германию, – продолжала Марица, – и, только выйдя за него замуж, я узнала, почему он вернулся к нам.

– Почему же? – спросил лорд Эркли.

– Как только он приехал в Вильценштейн, его друг сказал ему, что кайзер намерен женить его на эрцгерцогине Мильдерстальтской. – Глаза лорда Эркли выразили крайнее удивление, и Марица объяснила: – Она была вдова и вдвое старше Фридриха.

– Неужели вы имеете в виду нынешнюю эрцгерцогиню? – воскликнул лорд Эркли. – Ей уже за сорок, и это одна из самых непривлекательных женщин в Европе!

– Так думал и Фридрих, – ответила Марица, – но Мильдерстальт, как вы знаете, граничит с Польшей, и император боялся, что, если эрцгерцогиня выйдет за поляка или за русского, эта земля не будет по-прежнему лояльна к Германии.

– Теперь я понимаю, – прошептал лорд Эркли.

– Позже Фридрих рассказывал мне, что знакомился с несколькими девушками, – продолжала Марица, – но что я первая понравилась ему. Он даже не распаковал чемоданы и сразу вернулся в Венгрию.

– Вы думали, это потому, что он влюбился в вас?

– Конечно! Я была очень глупа и очень романтично настроена. – В ее словах слышалась горькая нотка. – Во всяком случае, я не уверена, что посмела бы отказать Фридриху, даже если бы захотела. Всем Эстерхази он нравился, и все были польщены, что я стану царствующей принцессой, – добавила она.

– Но вы сказали, Фридрих никогда не целовал вас? – спросил лорд Эркли.

– Он попросил у отца моей руки, подарил мне обручальное кольцо, поцеловал руку и вернулся в Вильценштейн.

– Как это могло произойти? – удивился лорд Эркли.

– Он сказал мне позже… много позже… после своего увечья… что я никогда не вызывала его восхищения. Я, как он сказал, не в его вкусе.

– Можно только представить его вкус, – ядовито заметил лорд Эркли.

– В прошлом году, когда он настолько хорошо себя чувствовал, что смог пойти в театр, он показал мне одну из своих бывших любовниц, – тихо сказала Марица. – Это была высокая, величественная красавица и, я не подберу другого слова, яркая женщина.

В ее глазах ясно видна была острая боль. Лорд Эркли знал, что Марица потому и не понимала, как она красива, что три года жила с человеком, который не только ненавидел ее, но и полагал, что в ее красоте, как внешней, так и внутренней, не было ничего достойного его внимания.

Желая докончить свой рассказ, Марица продолжала:

– Фридрих настаивал на одной вещи: чтобы свадьба была в Вильценштейне. Он знал, что это понравится его подданным, и, кроме того, после объявления о бракосочетании императору уже невозможно будет устроить его свадьбу с эрцгерцогиней.

Теперь лорду Эркли все было известно, и он отдавал должное находчивости принца Фридриха в его стремлении избежать брака со старой и некрасивой женщиной.

– Папа, мама и я приехали в Вильценштейн накануне свадьбы, – рассказывала Марица. – Фридрих посетил нас в доме, где мы остановились, но я никогда не оставалась с ним наедине. Он преподнес мне свадебный подарок, но я была разочарована тем, что он ни разу не попытался поцеловать меня.

Она рассказывала дальше, и ее черные ресницы казались еще темнее на фоне ее бледных щек.

– На следующий день, когда мы с отцом ехали в собор, мне казалось, что Фридрих в своем белом мундире с медалями похож на сказочного принца. Он был ослепителен, и вся церемония была очень впечатляюща. Когда мы вышли из собора, вы знаете, что произошло.

"Бомба анархиста, – подумал лорд Эркли, – не только покалечила жениха, но и сломала жизнь невесте".

Вслух он произнес:

– Если бы я мог, дорогая, избавить вас от всех ваших страданий, я бы непременно сделал это.

– Я знаю, – ответила она, – и стараюсь ни с кем об этом не говорить. Мне искренне жаль, я сочувствую Фридриху, но, как вам известно, он ненавидит меня за то, что я осталась невредимой.

– В какой-то мере я понимаю это, – сказал лорд Эркли, – не понимаю только одного, как можно ненавидеть и обижать столь изысканное и совершенное существо.

– Мне очень жаль, но иногда во мне просыпается бунтарка, а иногда я хочу умереть. Конечно, это грех, – с застенчивой улыбкой ответила принцесса.

– Вам не надо больше желать смерти, – сказал Эркли. – Помните, что вы моя. Мы принадлежим друг другу, и, возможно, Бог будет к нам настолько добр, что в один прекрасный день мы сможем быть вместе.

Ее глаза снова засияли.

– Вы верите, вы действительно верите, что это возможно?

– Все возможно! – подтвердил он. – И я буду молиться, дорогая, чтобы пришел день, когда не только смогу поцеловать вас, но вы будете принадлежать мне полностью.

– Я тоже хочу этого, – мягко сказала Марица.

– Нас соединяют какие-то странные узы, и иногда мне кажется, что мы были вместе в далеком прошлом, в той жизни, которую мы, конечно, не можем помнить.

– И мы будем вместе в будущем?

– Я всегда верил, что Бог милосерден и что любовь сильнее ненависти! – ответил лорд Эркли.

– Тогда моя любовь всегда будет с вами, где бы вы ни были, – сказала Марица, – и, пожалуйста, всегда, всегда любите меня.

– Я не смогу разлюбить вас, – уверил ее Эркли. Они посмотрели друг на друга через стол, но Марице показалось, что она крепко прижалась к нему и их сердца бьются в унисон. Сделав над собой почти нечеловеческое усилие, лорд Эркли сказал:

– Мы должны возвращаться, любимая.

– Да, да, конечно, – согласилась Марица. И вдруг, с почти панической ноткой в голосе, спросила: – А что я скажу Фридриху, когда он будет выспрашивать у меня, о чем мы говорили?

– Я постараюсь придумать что-нибудь правдоподобное по дороге.

Лорд оплатил счет, и они пошли к лошадям. Когда он помогал принцессе сесть в седло, она вдруг почувствовала в нем мужчину – мужчину, который любит ее как женщину, и сердце ее учащенно забилось.

Потом была обратная дорога через сосновый бор, и, только когда озеро осталось далеко позади, лорд Эркли предложил:

– Скажите принцу Фридриху: англичане обеспокоены тем, что кайзер намерен построить слишком много военных кораблей. Я знаю, дорогая, что вы считаете ниже своего достоинства что-то докладывать ему, но мне не хочется, чтобы ваш муж рассердился на вас и запретил наши прогулки, – добавил он, пользуясь молчанием Марицы.

– Конечно, конечно, только не это! – воскликнула Марица. – Как же глупо с моей стороны думать о чем-либо, кроме того, что я хочу быть с вами.