- И с какой стати ты решил, что я туда поеду?

   - Именно потому, что я так решил, ты туда и поедешь, - ухмыльнулся Ковалев. - Считай это жестом доброй воли. Будь на моем месте менее щепетильный человек - ты просто тихо исчезла бы, и ни одна собака с милицией тебя бы не нашла. Честно говоря, я сам с трудом удержался от соблазна именно так и поступить. Может быть и зря, кстати, ну да переживу уж как-нибудь.

   - А на что я там буду жить?

   - Не знаю, - пожал плечами адмирал. - Ты ведь, кажется, геолог по образованию? Вот и давай, вспоминай, чему тебя учили. Кстати, рекомендую начать с того, чтобы найти себе жилье - оно там дорогое и выбора, в общем-то, нет, но, так и быть, на покупку скромной квартиры я тебя спонсирую, - обнадежил он ее, не глядя достал из кармана пачку денег и бросил ее на журнальный столик из тонкого, но прочного стекла. - На первое время, думаю, хватит. Впрочем, тебе не привыкать устраиваться где угодно, когда угодно и с кем угодно, - не удержался адмирал от очередной шпильки.

   - Ясно. Ну что же, я проиграла - значит, надо проигрывать достойно. Когда мы едем?

   - Рад, что ты поняла насчет достоинства, жаль - поздно. Хотя, конечно, лучше поздно, чем никогда. Ты, - Ковалев сделал ударение на слове "ты", - летишь туда завтра утром, рейсовым самолетом, через Москву. Рекомендую воспользоваться случаем и в последний раз взглянуть на столицу. Я специально заказал билеты так, чтобы у тебя были примерно сутки на прогулку. Сентиментальным становлюсь, что делать...

   - А Юля...

   - А она, я думаю, останется здесь. Сомневаюсь, что она захочет последовать за тобой в эту дыру после того, что ты учинила. Это же надо додуматься - похищение собственной дочери организовать! Ты о ребенке подумала? О ее нервах? Хорошо хоть, крепкие они - чувствуется моя кровь, - с гордостью сказал Ковалев.

   - Ты ей что, все рассказал?

   - Ну да.

   - Мерзавец!!!

   - Знаю, и горжусь этим.

   - Негодяй!..

   - В зеркало взгляни, дорогая. Что-то крылышек за твоей спиной я тоже не наблюдаю.

   - И она тебе поверила?

   - Нет, конечно. Но я дал ей прослушать запись допроса цыгана, запись допроса твоего... Как это правильнее? Босса? Ты ведь у него секретаршей числилась, если мне память не изменяет? Или как это правильнее? Секретутка? Ну и еще пару записей допросов известных тебе лиц.

   - Подонок... - как-то тоскливо выдала женщина, и Ковалеву на мгновение стало ее жаль, но он тут же подавил непрошенное чувство.

   - Может быть. Увы, с кем поведешься, дорогая. Я вот повелся с тобой.

   - Ты думаешь, это сойдет тебе с рук? - женщина наклонилась вперед, уперлась руками в тол. - Думаешь, тебя так просто оставят?

   Теперь она ничуть не напоминала вальяжную даму, какой была всего несколько минут назад, а ее голос напоминал скорее шипение разъяренной кобры. И в бешенстве своем она была красива. Адмирал невольно залюбовался ею, а потом кивнул:

   - Разумеется, не сойдет. И я очень надеюсь, что мне попытаются отомстить - тогда будет понятно, кого добивать. Твои покровители ведь мало что знали - шестерки, как и ты сама, только костюмы подороже. Впрочем, тебя это волновать уже не должно.

   Вот тут она и скисла окончательно. Откинулась на спинку дивана, будто из нее выпустили воздух, и спросила:

   - Скажи, зачем тебе это надо?

   - Что именно? Найти своих врагов? Это, я думаю, как минимум логично...

   - Нет, я о Юле. Зачем? Ты столько лет нас не видел, даже не пытался связаться с нами, а теперь отбираешь у меня дочь. Зачем? Я никогда не поверю, что ты в одночасье воспылал прямо такими уж пламенными отцовскими чувствами. Не бывает так, хоть ты что мне говори. Хотя актер из тебя всегда был плохой, можешь зря не стараться.

   - Правильно сделаешь, если не поверишь, - Ковалев задумчиво потер лоб. - Честно тебе скажу, полюбить совершенно незнакомого ребенка... Тяжело это, даже если точно знаешь, что это твоя дочь. Но оставлять ее с тобой я не хочу - мать играющая жизнью собственной дочери, как минимум ненормальная. Может быть, я неправ, но я считаю именно так. Поэтому я дал ей право выбора - и всю информацию, какую имел. Ну а дальше... Остаться - это было ее решение. Не знаю, что повлияло на нее больше - твое предательство... Да-да, именно предательство, иначе и не назовешь, или мое положение в обществе, но решение принято. Изменить его может только она сама, я не стану вмешиваться, но и тебе не позволю.

   - Я хочу увидеть дочь.

   - Увидишь, если она сама этого захочет.

   - Как она может решать? Она еще ребенок...

   - Этот ребенок по твоей милости повидал недавно такое, чего не видели большинство взрослых. И вообще, хватит уже - в ее возрасте я разгружал вагоны, приписав себе пару лет, чтоб не выгнали - очень уж жрать хотелось.

   - Тогда время было другое.

   - Да ну? Время - оно всегда одинаковое. И люди тоже одинаковые - есть нормальные, а есть - сволочи.

   - Ты как меня назвал?

   - Помилуй, - Ковалев шутовски развел руками. - Когда это я тебя обзывал? Я что, сказал, что ты сволочь? Кажется, нет, твое имя нигде не упоминалось. Не принимай все на свой счет - люди решат, что у тебя мания величия...

   Однако экс-супруга уже завелась и остановить ее, как, впрочем, и большинство женщин, было затруднительно.

   - Ты как меня назвал, скотина? Ты на себя посмотри! Бросил женщину с дочерью - и теперь хочешь, чтобы все тобой восхищались: ах ты, какой благородный мужчина, а жена - скотина! Да ты на себя посмотри! Мы остались без средств. Совершенно! Ты хоть знаешь, что это такое - не иметь возможности накормить ребенка? Когда ей нечего одеть? Когда она просит куклу, а у тебя просто нет на нее денег? И ведь она все понимала, не плакала! Даже когда в нее пальцами показывали в школе, не плакала. Ты скажи, я хоть раз к тебе за помощью обращалась?

   - Нет, надо отдать тебе должное. И что с того?

   - Что с того? Да ты благодарен мне должен быть за...

   - За что? - перебил ее адмирал. - За что я тебе должен быть благодарен? Может, напомнить тебе, после чего я ушел, дорогая?

   Последнее слово адмирал произнес с нескрываемой издевкой, однако женщину это не слишком смутило. Ее вообще трудно было смутить - именно это в свое время и привлекло тогда еще молодого инженера в шустрой и, что уж греха таить, симпатичной студентке.

   - А ты никогда не думал, что сидеть одной месяц, а то и два - не самое приятное времяпровождение? Женщине нужны внимание и ласка, с женщиной надо периодически выбираться в свет, а ты приезжал, падал на кровать и отлеживался неделю, и ничего тебе не хотелось. А потом ехал в свой лес или на эту проклятую рыбалку, которую я терпеть не могла. Как будто на своей буровой не успевал так развлечься. И к нам никто не ходил, когда ты приезжал - ты никого не хотел видеть.

   - И что? Знаешь, ты просто от безделья маялась, если честно. И то, что ты диссертацию писала - ерунда полная, ничего ты не делала, уж я-то знаю. Шла бы работать - не было бы проблем. А насчет месяцами одной - так ведь, насколько я помню, ты всегда любила и вкусно поесть, и пожить с комфортом. Ты ведь вряд ли согласилась бы жить на зарплату служащего или, скажем, научного сотрудника в НИИ, а в городе у нас много денег не заработать. Воровать я не умею, брать взятки - тоже. Противно, знаешь ли. Вот и мотался вахтами, потому что МУЖЧИНА ДОЛЖЕН РАБОТАТЬ. И все доводы вроде "не ценят", "тяжело" или "ниже моего достоинства" - не более чем отмазки неудачников. Да что я перед тобой распинаюсь? Сама все отлично знаешь. Я от тебя требовал не очень многого, но ты решила, что вольна решать, как жить. Вольна, конечно, но от меня-то что требуешь? И, для сведения, когда человек приезжает домой, ему охота просто отдохнуть, а не слушать бабьи причитания о тряпках. А вы с подругами ничего другого обсуждать просто не могли. Может, кто-то может это терпеть, но только не я.