Новиков продолжает стрелять, ругаясь не громко. Далила снимает с Исмаилова санитарную сумку и возвращается на место, продолжает стрелять.
МЕДВЕДЕВ. В медицине, что-нибудь кумекаешь?.. Понимаешь?
Далила, не поворачивая головы, кивает и продолжает стрелять. Роняет автомат раненый Васенко. Борисов стаскивает с него ботинки, рвет штанину, подползает Далила и вдвоем они останавливают кровь.
ДАЛИЛА. (Борисову). Иди, сама управлюсь. (Васенко) Больно? Потерпи, сделаю укол — полегчает. (Делает укол). Ничего страшного. Держись, командир! Товарищи скоро подойдут. Заживет рана, еще попрыгаешь.
ВАСЕНКО. (стонет). Не могу! Умираю.
НОВИКОВ. Заткнись!
ДАЛИЛА. (Новикову). Зачем ты так? У него шок. Станет легче и вернется в строй. Лучше помоги подтащить его. (Вместе подтаскивают к брустверу, Далила протягивает автомат). Будь мужчиной, немного осталось продержаться.
Автоматные очереди доносятся из тыла духов.
БОРИСОВ.Перестали стрелять. Что-то замышляют. На горе тоже тишина.
МАТВИЕНКО. (Борисову). Совсем рассвело….Знаешь, о чем сейчас подумал, впервые в голову пришло? Ничего мы в жизни не видели. Признаюсь, даже женщину не знал.
БОРИСОВ. Не много потерял. Еще узнаешь. Немного осталось, и домой. Пропустим караван и — в Союз. Максим говорил. Приказ о дембеле вышел, так что нас с тобой долго не задержат.
МЕДВЕДЕВ. Я тоже, почему-то о доме вспомнил. Ждут меня. Мама и отец, сестра… Катя… Отец успокаивает их. Интересно, что сейчас делают? Спят. Дома еще глубокая ночь. Мама читает все газеты, может после сообщения о выводе войск из Афгана, успокоилась? Подозревает, что я здесь, хотя в письмах и не намекал.
ВАСЕНКО. И меня ждали. Ногу отнимут, — кому буду нужен? Она и так не обещала дождаться, а теперь…
НОВИКОВ. Ожил? Не скули, дождется. Поблагодари афганку, нормально обработала рану. Кто сказал, что ногу отрежут? Обойдется.
МЕДВЕДЕВ. На кой она тебе — не обещала ждать? Меня Катерина дождется, уверен в ней на все сто. А убьют, — сразу в ЗАГС не побежит с другим.
МАТВИЕНКО. Мне легче. Нет у меня девушки, а умирать тоже не хочется. Столько всего собирался сделать! Объездить мир. Кроме Харькова и Белгорода, и города другого большого не видел. Нигде не был, даже в Москве. А есть еще Париж, Венеция и Рио де Жанейро.
ВАСЕНКО. На хрена мне твои Парижы, живым бы домой вернуться.
КАСПЕРЮНАС. Ну, вы, старика, даете! Расчувствовались.
МЕДВЕДЕВ. А ты, писатель, запоминай. Напишешь потом правду об этой войне.
НОВИКОВ. Правду? На кой хрен, кому она нужна? Восьмой год воюем, а на гражданке ты читал что-то об этой войне? Будет скулить, мужики! Две атаки отбили, отобьем и третью. Духи поняли: из ущелья не выпустим. Слышите? Это Максим наш гонит их обратно в горы. (Слышны звуки далекой стрельбы). Скоро вертушки за ранеными прилетят.
БОРИСОВ. Кто скулит? Просто треплемся. Крепость нашу не взять, только завидно тем, кто пошел с командиром. Они наступают, а мы защищаемся.
НОВИКОВ. Слушайте лучше анекдот, что перед рейдом прапор рассказывал. Снайпер — дух пришел к главарю банды за вознаграждением и докладывает об успехах, сколько шурави положил. Главарь смотрит ценник — справку перед собой, и считает. Одна большая звездочка — майор — 200 тысяч афганей, три маленькие звездочки — старший лейтенант — 100 тысяч, две маленькие звездочки — прапорщик. Что? — Переспрашивает главарь банды — ты убил нашего кормильца? Кто сгущенку, сахар, одеяла будет нам продавать?! Повесить тупицу!
ВАСЕНКО. Для кого война, а для кого — мать родная. И наш прапор, сколько всего пустил налево черномазым! Помню, как его прислали, в каптерке была куча одеял, а похолодало и оказалось ни одного. Говорит, из Союза не поставили.
ДАЛИЛА. Я не совсем поняла анекдот. Почему снайпера повесить? Здесь, какой-то русский нюанс, мне не понятный?
НОВИКОВ. И не поймешь. Встречаются у нас деятели, что торгуют казенным имуществом.
МЕДВЕДЕВ. Чисто русский юмор, тебе и не надо понимать. Расскажи лучше, где так ловко научилась обращаться с оружием. Наши парни не каждый так метко стреляет.
ДАЛИЛА. Скромничаешь. Война всему научит.
МЕДВЕДЕВ. Что у тебя за работа, постоянно с мужиками, стреляешь в своих, не боишься, братья — мусульмане изловят и расправятся? Парламентеры за тобой приходили.
ДАЛИЛА. Боюсь. Постараюсь не попасться. Мое оружие — слово. Действует надежнее автомата. Все эти бородатые — темнота беспросветная. Воевать заставляют угрозами. Прикажет мулла или землевладелец, и они безропотно идут на смерть. Фанатики веры. Их просвещать и просвещать! Доверчивы как дети. Стрелять мне никакого удовольствия, потом неделями мучаюсь, вспоминая. У вас тоже такое время было сразу после революции.
ВАСЕНКО. (Стонет). Умираю! Дайте воды глоток. (Матвиенко протягивает флягу Далиле, и та поит парня, сам переползает к Корсунскому.)
МАТВИЕНКО. Что замолчал, тоже помираешь?
КОРСУНСКИЙ. Живой пока, жжет только очень. Бинт кровью пропитался. Если можно, мне бы укол.
МАТВИЕНКО. (Далиле). Где сумка Исмаила? (Достает из сумки шприц и делает Корсунскому укол. Далекая стрельба приближается).
МЕДВЕДЕВ. Наши… Если отрезали путь назад, духи попытаются вновь пробиться к шоссе. Мужики, перенесите Исмаила в дувал и будем готовиться к встрече.
БОРИСОВ. Точно! Вижу духов, готовьсь! (Приближаясь, духи открывают стрельбу).
МЕДВЕДЕВ. Не дрейфь, мужики! За нашего Исмаила, за Вихрова и Маслова, огонь!
Душманы наседают и защитникам приходится вести почти непрерывный огонь.
МАТВИЕНКО. Ну, чего, мать твою так — растак, лезешь! Все равно не пущу!
КОРСУНСКИЙ. Коля, смени рожок, рука совсем онемела от укола.
БОРИСОВ. Крепись! Еще чуть-чуть (выбирает момент и меняет ему рожок). Они мечутся на одном месте — хода ни вперед, ни назад. (Стреляет). Есть! Вот сволочи, опять к нам повернули.
КОРСУНСКИЙ. (испуганно). Граната!
КАСПЕРЮНАС. Где? (Увидев упавшую гранату, бросается к ней, хватает и выбрасывает обратно к духам, раздается взрыв).
КОРСУНСКИЙ. (Восхищенно). Ну, ты дал! Я бы никогда не смог.
МЕДВЕДЕВ. Молодец, салага, не ожидал! Не знаю, что осталось бы от всех нас. Спасибо.
МАТВИЕНКО. (Васенко). Видал?! А ты стонешь. Терпи. (Замечает, что тот без движения) Что с тобой?! (Тормошит его). Видно крови много потерял.
Вскрикивает раненый Касперюнас, роняет автомат, хватается за плечо.
БОРИСОВ. (Подползает к нему). Куда тебя? (Касперюнас молчит, Борисов переворачивает его, ищет рану). Плечо. Девушка, займись им. Шестеро осталось…
КОРСУНСКИЙ. А я? Семеро!
МЕДВЕДЕВ. Отставить счет!
ДАЛИЛА. (Раздевает и перевязывает Касперюнаса, интересуется последней командой). Считать плохая примета?
МЕДВЕДЕВ (зло). Примета! Быстрее заканчивай с ним.
Выстрелы вдруг смолкают, слышится голос Максимова.
— Есть кто живой?
ДАЛИЛА. (Радостно). Сергей! (Она бросилась, было, навстречу ему, но сдержалась и остановилась).
МАКСИМОВ. Мы.(Вбегают несколько солдат и Максимов с перевязанной рукой, оглянув защитников). Не густо. (Далиле) Цела? Слава Богу.
МЕДВЕДЕВ. Командир! Духи не прошли! Ни одного не выпустили из ущелья.
МАКСИМОВ. Раненым помощь оказали? (Склоняется над Исмаиловым). Как же ты, дорогой? Не уберегся. Приглашал в гости, как вернемся в Союз.
КАСПЕРЮНАС. (Ожил). Он из Узбекистана родом?
МАКСИМОВ. Где-то под Хорезмом жил.
НОВИКОВ. (Обнимается с Титовым). Живой, не ранен! Поздравляю с боевым крещением. Где вы с командиром так долго пропадали? Нам тут такое выпало!
ТИТОВ. Второй пост с отрядом Бевзенки выручали. Они поддержали сверху, а то всем бы хана вышла. Три десятка духов мимо первого поста прошли и наткнулись на второй; ну, мы и пришли на помощь. Максим собирался в пару минут справиться, а заваруха вышла серьезная. Духов положили! Среди наших есть раненные. Если бы Максим разрешил преследовать, всех положили, а так ушли в горы.
НОВИКОВ. Не духарись. Радуйся, — сами уцелели. Сколько вас было, чтобы еще преследовать! Нам тоже досталось. Начальство не ожидало встретить такого напора духов. Последнего своего одногодка потерял — Исмаила. И Маслов погиб. Раненных полно.