В конце XVIII в. на полотняных фабриках все еще было 10 тыс. покупных работников (при 19095 вольнонаемных). На шелковых мануфактурах в конце XVIII в. работало 9161 чел., то есть в полтора раза больше, чем в 50-х годах (а тогда из них было св. 2 тыс. покупных мастеровых). В 1805 г. в горной, металлургической и золотодобывающей промышленности работало 106254 крепостных мастеровых и 319,3 тыс. приписных крестьян (при 14,9 тыс. вольнонаемных).
В заключение этого раздела коснемся проблемы так называемого принудительного найма. В историографии одно время эта проблема довольно активно обсуждалась (З.К. Янель и др.). Ряд исследователей считает выплату вознаграждения «вечноотданным» (посессионным) работникам заводов и фабрик признаком разложения феодализма и развития капиталистических отношений.
Однако к рассмотрению данной проблемы можно подойти и иначе. Дело в том, что феодальный (крепостнический) способ производства подразумевает непосредственного производителя в качестве непременного собственника жизненных средств. Отсюда формы изъятия прибавочного продукта неизбежно имеют характер внеэкономического принуждения. Но если крестьянин в силу самой сути феодального способа производства имеет необходимый продукт в виде жизненных средств уже изначально, в рамках своего хозяйства, то крепостной ремесленник лишен его. Между тем при феодализме ремесленник также является собственником своих жизненных средств, хотя эта собственность предстает не в непосредственном виде (как у крестьянина), а в опосредованном и выступает как собственность на орудие труда, как собственность на мастерство.
Такая форма собственности исключает возможность наступления крепостной зависимости только тогда, когда достигает своей высшей стадии развития в виде корпоративной организации ремесла. Это, как известно, получило широкое развитие в странах Западной Европы и достигло своей высшей точки в виде городов-коммун. Когда же исторические условия для создания такой формы защиты собственности ремесленника на мастерство неблагоприятны, то он может и утратить свою свободу. Однако его собственность на мастерство, на способность владеть орудием ремесленного труда не исчезает и в крепостном состоянии (точно так же, как и крепостной крестьянин остается собственником своих жизненных средств).
Отсюда становится ясной и ситуация, когда крепостной ремесленник получает жалование (денежное или натуральное). Оно является здесь средством реализации особой формы его собственности. Поскольку квалифицированный ремесленник в качестве феодально-зависимого, крепостного работника крупной мастерской не имеет необходимого продукта в его изначальной натуральной форме, то он получает его в виде «корма», в виде жалования, в виде городского участка земли, в виде дома и хозяйственных построек. В этом его отличие от раба, и именно это обстоятельство не учитывают многие исследователи.
При развитии промышленного труда на крепостной основе по сути образуется аналогичная ситуация. Если участие в промышленном труде позволяет непосредственному производителю не отрываться от ведения крестьянского хозяйства, то он остается владельцем жизненных средств в их изначальной форме и отрабатывает в форме промышленного труда лишь свои феодальные повинности. Эта классическая форма крепостного промышленного труда, отражающая экономическое равновесие между крестьянскими занятиями и промышленным трудом, была широко развита в текстильной и некоторых других отраслях хозяйства России. Если же характер промышленного труда нарушает эту связь с крестьянским хозяйством или совсем отрывает от него в силу необходимости достижения высшего мастерства, то работный человек получает свои жизненные средства (как их собственник) в виде оплаты труда (годовое, месячное и т. п. жалование, повременная оплата «корма» и т. д.). Чем искуснее мастерство, чем ценнее и дефицитнее специальность, тем прочнее реализуется собственность на мастерство. Высококвалифицированные ремесленники и мастера, естественно, имели гораздо больший объем жизненных средств (а стало быть, и оплату), чем малоквалифицированные. Иногда оплата их труда не отличалась от оплаты наемных работников такой же квалификации. Крепостное состояние не может элиминировать этот момент, хотя в рядовых случаях низводит жизненные средства крепостного промышленного мастерового до минимума. Мастер же высокой квалификации мог иметь и больший размер оплаты, и большую свободу распоряжения временем, возможности частичной работы в качестве свободного ремесленника и т. д. и т. п. Думается, что именно в этом, а не в так называемой эволюции в сторону капиталистических отношений суть проблемы принудительного найма.
Реальное воздействие системы крепостного промышленного труда на уровень развития производительных сил страны не только в том, что она способствовала углублению общественного разделения труда, становлению товарного рынка, созданию новых меновых (товарных) стоимостей и т. п. Система крепостного промышленного труда существенно повлияла на процесс развития рынка рабочей силы.
Поскольку крепостной рабочий как собственник жизненных средств, как обладатель особой формы собственности, т. е. собственности на сноровку, на мастерство, получал компенсацию за свой квалифицированный труд в форме, напоминающей внешне заработную плату, то ее сравнительно низкий уровень при массовом масштабе применения этой формы труда в промышленности стал постоянным фактором давления на уровень оплаты вольнонаемного труда, т. е. в конечном счете способствовал ее снижению, непропорциональному самим размерам сравнительно узкого рынка рабочей (свободной) силы. Этот фактор стал появляться, видимо, к периоду 50-х — начала 60-х годов XVIII в., когда крепостная мануфактура стала массовым повсеместным явлением, а главное, когда в ней экономически важное место стал занимать малоквалифицированный рабочий. Думается, что именно к этому моменту уровень оплаты вольнонаемного труда снизился столь существенно, что позволил, хотя лишь мало-мальски, создать условия, благоприятные капиталистическому накоплению. Вероятно, этим и объясняется тот факт, что после двукратного закрепощения (в 30-х и 50-х годах XVIII в.) свободных рабочих мануфактурных предприятий примерно с конца 50-х гг. XVIII в. доля вольнонаемного труда стала вновь расти.
Неадекватные формы капитала
В некоторых исследованиях настойчиво проводится мысль о том, что в ряде отраслей, где производство имело чисто сезонный характер, в XVII — начале XVIII в. также появлялись предприятия типа капиталистической мануфактуры. Однако если разобраться по существу, то станет ясным, что сезонные работы приобретают подлинно капиталистический характер (по степени эксплуатации труда) тогда, когда в стране, по крайней мере, сложился промышленный капитализм, когда налицо развитая система конкуренции рабочих на рынке труда. Именно последнее обстоятельство делало возможным существование столь низкого уровня максимальной заработной платы, что это позволяло осуществлять капиталистическое накопление и в этих отраслях хозяйства. Совсем, на наш взгляд, иная ситуация складывалась в большинстве районов страны в тот период русской истории, когда капиталистические отношения только зарождались. В этих условиях предприятия сезонного типа менее всего были подвержены проникновению зрелого капитализма, а тем более его специфических законов.
Возьмем, к примеру, наиболее важный и массовый тип сезонных работ — речной транспорт. В литературе уже давно встречаются утверждения, что именно в этой отрасли хозяйства страны очень рано появляются капиталистические отношения, создается капиталистическое транспортное предприятие200, иногда определяемое как предприятие мануфактурного типа201. Этот вопрос должен быть рассмотрен более обстоятельно, чем это делалось до сих пор.
Главное же для обсуждения нашей проблемы состоит в том, что промышленная капиталистическая прибыль впервые зарождается лишь в регулярном морском судоходстве, а не в сезонном речном транспорте. Правда, М.Я. Волков, приводя сравнительные данные совокупной стоимости фрахта судна в 1720 г. от Казани до Астрахани (87 р. 90 к.) и оплаты рейса судовым работникам (49 р. 75 к.), считает, что «какая-то часть разницы» и составляла неоплаченную стоимость живого труда рабочих202. Но в данном случае речь должна идти только о фрахте, высокий уровень стоимости которого связан с катастрофически быстрой изнашиваемостью строящихся в Поволжье речных судов203. К тому же практика фрахта не была в тот период сколько-нибудь постоянна и являлась лишь делом случая.