Само библейское сказание о нем восходит к отдаленнейшим временам. Прототипом его была, вероятно, вавилонская легенда о десятом допотопном царе Емендуранки, которого бог Солнца вознес в свой чертог, открыл ему небесные тайны и сделал родоначальником касты жрецов (9). Быть может, кроме скупого сообщения Библии, иудеи знали и другие предания о Енохе, аналогичные вавилонским, которые могли лечь в основу книг "Еноховой школы". Недаром Бен-Сира назвал Еноха "образом познания для всех родов".

Основная идея апокалиптики сквозит уже в первой части книги. Енох, от лица которого говорит писатель, призывает людей исследовать законы природы, чтобы убедиться в их непреложности. Его картину мира в каком-то смысле можно было назвать "научной":

"Я наблюдал все, что происходит на небе: как светила небесные не изменяют своих путей, как они восходят и заходят по порядку, каждое в свое время, не преступая своих законов. Взгляните на землю и обратите внимание на вещи, которые на ней, от первой до последней, как произведение Божие правильно обнаруживает себя!" (1 Ен 2, 1-2).

Подобно ангелам в Прологе "Фауста", Енох сначала не усматривает в мироздании никаких изъянов. Но он не может уклониться от вопроса: что же тогда ввергло мир в пучину греха?

Маздеистскую идею изначальности Зла он категорически отвергает:

"Грех не был послан на землю, но люди произвели его из своей головы; превеликому осуждению подпадут те, кто совершает его" (1 Ен 98,4).

Однако это не значит, что именно в человеке Енох видит первоисточник греховности. Он пытается заглянуть глубже в мрачную бездну, породившую Зло. Хотя он не обращается к древнему библейскому символу Хаоса, тем не менее говорит о тварных духовных силах, нарушивших божественный Закон. Идея эта, впервые столь ясно выраженная в Книге Еноха, привлекла к ней внимание первохристиан (10).

Енох развивает своеобразную концепцию Грехопадения, исходя не из рассказа о Еве и Змие, а из шестой главы Книги Бытия. Там говорится о "сынах Божиих", прельстившихся красотой земных женщин. Согласно Еноху, эти "небесные стражи", поддавшись чувственному соблазну, пришли в мир вопреки воле Творца, что послужило началом всех человеческих зол. Именно падшие ангелы научили людей опасной мудрости, магии и волхвованиям. Енохов мидраш, напоминающий античные мифы и использованный впоследствии Мильтоном и Байроном, важен для нас своей главной идеей: противоборство Богу возникло в недрах творения, в его духовной сфере. В черной бездне Енох видит скованные звезды-это ангелы, совратившие мир. Их мольбы напрасны, им не может быть прощения. Енох, впрочем, не склонен утверждать, что грех порожден свободой, ибо в его понимании свободанечто условное. Для него ход истории-детерминированный процесс, в котором нельзя изменить ни одной черты.

Книга фактически исповедует фатализм, хотя ее автор и не произносит слова "Судьба". Он считает, что сюжет всемирной драмы во всех ее деталях разработан и предписан раз и навсегда. Пророчество Еноха о будущих веках основано именно на этом убеждении.

Ангелы-искусители наказаны, но останутся последствия их преступления. Под их влиянием люди развратятся до такой степени, что Премудрость Божия покинет землю.

"Пришла Мудрость, чтобы жить между сынами человеческими, и не нашла для себя места. Тогда Мудрость возвратилась назад в свое место и заняла свое положение между ангелами. И Неправда вышла из своих хранилищ, и, не искавшая его [места], она нашла его и жила между ними" (1 Ен 42, 1-3).

Потоп истребил нечестивых, однако не исцелил общечеловеческого недуга.

Автор апокрифа куда пессимистичней Даниила, который еще допускает прощение раскаявшихся и вразумление падших. Апокалиптики порой ближе по духу к тем язычникам, которые видели в мире лишь неуклонный упадок. Енох символически изображает историю в виде десяти седмин; на их протяжении злые ветры все время крепнут. Хотя Бог постоянно указывает истинный путь Своим избранникам, враги Его Закона преобладают.

Но есть в книге и нечто, заставляющее забывать о всех ее слабых сторонах. В глазах Еноха грех заключается не столько в нарушении ритуальных предписаний, сколько в преступлениях против человечности. Он не желает мириться с насилием и неправдой. Обличения его могли быть произнесены боговдохновенным пророком: они напоминают речи Исайи и даже слова Самого Спасителя.

Горе вам, воздающим своему ближнему злом, ибо вам будет уготовано по вашим делам.

Горе вам, лжесвидетелям, и тем, которые показывают неправду, ибо вы внезапно погибнете.

Горе вам, грешникам, так как вы преследуете праведных, ибо вы будете преследуемы, вы,-люди неправды, и тяжко будет на вас их ярмо. Вы, праведные, надейтесь, ибо грешные внезапно погибнут перед вами. Но и вы не бойтесь, вы, страдающие, ибо для вас будет исцеление.

Горе вам, которые едите тук пшеницы, и пьете силу коня источника, и поражаете своею силой униженных!

Горе вам, совершающим неправду, обман и зло, это будет памятью против вас к вашему злу.

Горе вам, сильные, поражающие своею силой праведного, ибо придет день вашей погибели.

1 Ен 95-96

Подобные чувства, должно быть, воодушевляли людей, поднявшихся по призыву Маттафии.

Аллегорическая притча Еноха изображает историю Израиля с ее бурями и потрясениями до того дня, как явился среди "стада Господня" агнец с "великим рогом" - Иуда Маккавей. Но его победы-лишь предвестие финальной эры. Сам Бог разрушит старый Храм, чтобы на его месте явился новый, исполненный неописуемой красоты и великолепия. Тогда придет на землю Сын Человеческий, "Который имеет правду, при Котором живет правда и Который открывает все сокровища сокровенного, ибо Господь духов избрал Его".

В Книге Еноха Сын Человеческий, несомненно, Личность. Он назван Мессией-Помазанником, Избранником, Праведным, Сыном жены. Сыном мужа (11). Но это не просто земной потомок Давида, военный вождь и вообще не человек, подобный прочим смертным.

Прежде чем звезды небесные были сотворены, Его имя было названо пред Господом духов...

Он был избран и сокрыт пред Ним прежде, чем создан мир, и Он будет пред Ним до вечности.

1 Ен 48. 3,6

И все же эти слова не означают, что Сын Человеческий - существо божественное. Скорее его можно сравнить с членом ангельского сонма. Не случайно его роль в апокрифах иногда выполняет архистратиг Михаил (12). Существование Мессии "от века" - просто один из аспектов предопределенности всей мировой истории. Откровение о Богочеловеке принес только Новый Завет.

Мессианизм Еноха имеет двойственный характер. Национальная исключительность сталкивается в апокрифе со вселенской широтой. С одной стороны, Мессия изображается как Владыка только Израиля, а с другой - как Судия и Царь всего человечества.

Он будет светом народов и надеждой тех, кто опечален в сердце своем.

Пред Ним упадут все живущие на земле

и будут хвалить, и прославлять, и воспевать имя Господа духов...

И все сыны человеческие должны сделаться праведными,

и все народы будут воздавать Мне почитание и славить Меня,

и будут поклоняться Мне.

И земля будет очищена от всякого греха, и от всякого наказания, и от всякого мучения.

1 Ен 48, 4-5; 10,21-22

По-видимому, апокриф считает эру Мессии временной, за ней доследует борьба с тьмой, конечное Богоявление и Суд Божий.

Вот Он идет с мириадами святых, чтобы совершить суд над ними,

И Он уничтожит нечестивых, и будет судиться со всякой плотью ..

И отныне не будут более сильными и вознесенными те, которые владеют землею.

1 Ен 2,9; 38,4

Учение Еноха о Суде столь же двойственно, как и его мессианизм. Искренняя жажда справедливости омрачена у него духом насилия. Это общая болезнь народных эсхатологии, привносящих в веру террор вооруженных переворотов. Людям нередко хочется представить Божие всемогущество в виде чего-то внешнего, осязаемого, земного. Ненависть ко злу вырождается тогда в мстительную тиранию. В апокрифах Мессия нигде не изображен Искупителем, страждущим Рабом Господним, узрев Которого грешники сражены судом своей совести. Енох бесконечно далек от слов Христовых: "Суд же состоит в том, что свет пришел в мир: но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы" (Ин 3,19).