Эта тенденция отделять в Писании божественный элемент от человеческого, появившаяся в классической патристике, стала гаснуть в период раннего средневековья. Снова возобладало механическое понимание боговдохновенности, снова начали думать, что Откровение в Библии распространяется на ее внешнюю форму и даже на каждую букву.

Сомнениям вербализм стал подвергаться лишь в схоластическом богословии. Так, французский теолог Пьер Абеляр (1079- 1142), предшественник великих схоластиков, критиковал его, правда, крайне осторожно, ссылаясь на факт многочисленных разночтении в Св. Писании. Он указал на то, что человеческому разуму принадлежит Богом данное право избирать из противоречивых текстов тот, который более выдерживает разумную критику. Для этой цели Абеляр собрал воедино эти тексты (как библейские, так и святоотеческие) в своем известном сочинении "Sic et non" ("Так и нет").

В толковании на Послание к Римлянам Абеляр выделял три элемента, из которых складывается Писание: а) непогрешимое божественное Откровение; б) личные черты писателя; в) обстоятельства написания, т. е. эпоха, особенности записи и сохранения текста, фактическая осведомленность автора и т. д. Следовательно, то, что есть в Библии вечного и божественного, составляет ее ядро, сущность, вокруг же этого ядра, согласно Абеляру, нарастают элементы преходящие, человеческие, подлежащие, в отличие от боговдохновенной сущности, критике разума. Крупнейший представитель схоластического богословия Фома Аквинат (1225-1274) был также близок к подобной точке зрения. Он подчеркивал, кроме того, качественную разницу между вдохновением пророка и трудом библейского летописца. Последний был писателем, созидающим с помощью Божией. Пророк же, в отличие от него, есть вестник Высшей Воли, откровение о Которой он получил непосредственно.

x x x

В эпоху Возрождения среди гуманистов начинается углубленное изучение Библии в подлиннике. Богословы овладевают греческим и древнееврейским языками, что дает им возможность понять несостоятельность вербализма; из сравнения переводов явствует, насколько часто они бывают неточны, насколько вообще невозможно создать перевод, совершенно адекватный подлиннику.

Между тем Реформация совершила неожиданный поворот к старым воззрениям. Отказавшись от церковной традиции, от Священного Предания, ранние протестантские мыслители с особой силой подчеркивали значение и авторитет того, что у них осталось, - Библии. Идеологи раннего протестантизма вернулись к самому первоначальному взгляду на Откровение в Св. Писании, видя в нем исключительно лишь Слово Божие, лишенное каких бы то ни было человеческих сторон. Библейский автор понимался ими, как у христиан II в., в духе механического вербализма, подобно простому "органу Духа". Однако сравнительно-филологическое изучение Св. Писания уже началось, и оно постепенно вырабатывало существенные аргументы против вербалистов.

Работы Б. Спинозы (XVII в.) и Ж. Астрюка (XVIII в.) по выяснению источников Пятикнижия подготовили почву для создания в протестантизме "либерально-теологического" воззрения на Библию. Литературная критика Библии стала все меньше и меньше считаться с учением о боговдохновенности, рассматривая Св. Писание лишь как произведение рук человеческих. В середине XIX столетия эта тенденция нашла наиболее яркое выражение в так называемой "религиозно-исторической школе", которая применяла к изучению Библии общие принципы исторической науки. Эта школа возглавлялась протестантским богословом-библеистом Ю. Велльгаузеном (1844-1918), который в своей известной работе "Prolegomena zur Geschichte Israels" (1878), подытожив работы Астрюка, Эйхгорна, де Ветте, Графа, Блека, предложил полностью пересмотреть принципы ветхозаветного источниковедения и экзегетики. Его школа полностью отвергла традиционные воззрения на авторство и время написания ряда библейских книг, что должно было в корне перестроить концепцию ветхозаветной истории. В частности, был пересмотрен взгляд на Моисея как автора всего Пятикнижия (см. приложение 3), и в книге пророка Исайи были выделены две разнородные части, написанные, по мнению этих экзегетов, в разное время; эсхатологическая часть книги пророка Даниила была отнесена к середине II в. до Р. X.

Одной из главных ошибок нового течения в левопротестантской экзегетике была ее ориентация на позитивизм и эволюционизм. Этим не замедлили воспользоваться ее противники, указав на ее предвзятость, односторонность и отрыв от христианских принципов. Однако значение "либеральной библеистики" было не только отрицательным; она пробудила, вместе со стремлением отстоять традицию, живой интерес к историко-филологической экзегетике, к более глубокому развитию науки о Св. Писании.

x x x

Господствующий взгляд Католичества на проблему боговдохновенности в эпоху Реформации склонялся к вербализму. Так, на IV заседании Тридентского Собора (1554) было дано определение, в котором говорилось, что апостолы писали "под диктовку Св. Духа" (Spiritu Sancto dictante). Впрочем, эта формулировка допускала широкое толкование, так как оставался открытым вопрос, что именно "диктовалось" - буквальный текст Писания или основное его содержание.

Оппозиция против слишком формального понимания боговдохновенности среди католических богословов наметилась уже в XVII в. В основном она была представлена богословами из Общества Иисуса (Беллармин, Лессий). В дальнейшем развитие католического взгляда на вопрос все более и более приближалось к четкому разделению божественной и человеческой сферы в Св. Писании. Это отразилось на многочисленных богословских исследованиях (работы Геттингера, кардинала Ньюмена и др.) и на определении I Ватиканского Собора, на III сессии которого (24 апреля 1870 г.) была изменена тридентская формула (вместо слова dictante употреблено слово inspirante).

Ряду католических библеистов, подобно многим протестантам, не удалось избегнуть крайности и увлечения рационализмом. Это достаточно явно показал пример известного экзегета Альфреда Люази (1857-1940) - главы католических модернистов. Эти последние в известном смысле пошли еще дальше либеральной теологии протестантизма и почти перешагнули рубеж христианства как такового. Поэтому высшие церковные власти отнеслись к новому течению с настороженностью, а Лев XIII в своей энциклике "Providentissimus Deus" (1893), в противовес увлечениям, предписывал держаться консервативной точки зрения на боговдохновенность.

Однако именно в этой энциклике папа указал на невозможность принятия вербализма. Более того, он отверг попытки видеть в Писании источник позитивных научных сведений. По словам энциклики, священные писатели часто описывали вещи "или метафорическими выражениями, или языком, общим для их времени" (УУ 18,20).

В 1902 г. Лев XIII создал специальную Библейскую комиссию для того, чтобы богословы имели возможность более тщательно и на более серьезной научной основе изучать и толковать Писание, в то же время избегая крайностей модернистов. Его преемник Пий Х превратил эту комиссию в особый Библейский институт, ставший отныне центром католической экзегетики. Из этого института вышли выдающиеся представители ветхозаветной и новозаветной науки католичества, и его огромный вклад в библеистику был признан богословами разных исповеданий.

Одним из основоположников новой католической экзегетики стал А. Лагранж. (1855-1938), который сочетал в себе выдающегося исследователя-ученого и богослова, исповедующего веру в боговдохновенность Библии. Он был убежден, что научная критика текста не вредит благоговейному отношению к Писанию, а напротив, способствует более точному его пониманию.

Энциклика папы Пия XII "Divino afflante Spiritu" (1943) указала на необходимость изучения "литературного жанра" того или иного библейского писания, этим самым открывая возможность критического изучения Библии. Если признается, что разные библейские книги отличаются по "жанру", следовательно, в них можно выделить человеческую и литературную сторону (см.: RFIB, I, с. 201).