– Конечно. – Вульф помолчал, а потом добавил: – И в этой битве Рейна спасла мне жизнь.

– Похоже, на землях датчан тебе скучать не приходилось. Полагаю, у тебя не возникнет сомнений, возвращаться ли с нами домой.

Перед мысленным взором Вульфа появилось лицо Рейны.

Он тряхнул головой, отгоняя наваждение.

– Никаких сомнений, брат. Расскажи мне о маме. Она и правда так больна, как ты говорил?

– Да, но я уверен: как только она тебя увидит, ее состояние улучшится. Она начала чахнуть вскоре после того, как вы с Рейной исчезли. Стала кашлять, и самочувствие ее все время ухудшается. Нужно убедить Рейну поехать с нами.

Вульф тяжело опустился на скамью.

– Олаф, Рейна не так давно вернулась к своей семье. У нее есть жених, которому не терпится соединиться с ней. Если ты хочешь убедить ее поехать с нами – что ж, желаю удачи.

Олаф расправил плечи.

– Тогда мы должны похитить ее. Рейну обязательно нужно привезти на наш хутор, если мы хотим спасти жизнь маме.

Вульф покачал головой.

– Брат, этого я не могу тебе позволить. Гаральд был добр ко мне. Я не стану платить ему за доверие неблагодарностью. Если Рейна поедет с нами, то только добровольно.

– Она никогда не согласится. – Олаф опустил голову на руки. – Я устал. Путешествие через море далось нам нелегко.

– Шкуры вон там, в сундуке. Бери, сколько хочешь, и ложись у огня. Завтра сходим в баню, если сможем добраться до нее через снежные завалы.

На следующее утро им все же пришлось разгребать снежные завалы, чтобы попасть в баню. И снег все еще падал.

– Похоже, какое-то время нам придется постоять на приколе, – заметил Вульф. – По крайней мере, ты будешь сытно есть и сладко спать, пока погода не улучшится.

– Я и так благодарен богам за то, что продержалась сносная погода, пока мы добирались сюда, – заявил Олаф. – Тор был милостив к нам.

– Боги обычно благосклонны к детям и дуракам, – пробормотал Вульф.

Два брата провели в бане целый час, один раз они, обнаженные, выскочили во двор и бросились в сугроб, чтобы освежиться, затем сломя голову забежали обратно. Почувствовав прилив сил, они оделись и направились к дому, намереваясь позавтракать.

Дом был забит людьми. Вульф удивился, как семейству удается управляться с таким наплывом гостей. Он повертел головой в поисках Рейны и, наконец, увидел ее у очага: она разговаривала с матерью. Должно быть, она почувствовала его взгляд, потому что повернула голову в его направлении. Их взгляды встретились на какое-то время, но затем Рейна отвернулась.

– Рейна на тебя злится? – спросил Олаф.

Вульф пожал плечами.

– Трудно понять, что она думает обо мне.

– Она идет к нам, – прошептал Олаф. – Я пока удалюсь, а ты постарайся помириться с ней. Не забудь, брат, нам нужны ее умения. Ты уж постарайся убедить ее поехать с нами.

И Олаф отошел к группе норвежцев, а Рейна присоединилась к Вульфу.

– Вы с братом говорили обо мне? – спросила она.

– Олаф восхищался щедростью твоего отца. С его стороны было очень любезно оказать такое гостеприимство моим соотечественникам. Не все датчане так приняли бы норвежцев в своем доме.

– У моего отца доброе сердце. Оправдай его доверие.

– Я постараюсь, – сказал Вульф, глядя Рейне прямо в глаза.

Она первой отвела взгляд.

– Рабыни уже подают еду. Идем, позавтракаешь с нами.

Завтрак был обильным и сытным. Вульф, наевшись, присоединился к группе мужчин, которые решили помочь по хозяйству. Другие хотели было пойти поохотиться, однако снова повалил снег, и охотники вернулись в дом, где убивали время метанием дротиков и всякими россказнями.

В течение следующих нескольких недель Вульфу редко удавалось побыть наедине с Рейной, и он скучал по ней, жаждал той близости, которую они некогда делили. Когда он смотрел, как она ходит по дому, в нем всегда просыпалось отчаянное желание. Ее гибкое тело влекло его так, как еще не влекло тело ни одной женщины, даже Астрид, которую он очень любил. Ну как он сможет уехать, оставив Рейну здесь?

Мороз и снегопады не слабели, и из-за них все были вынуждены находиться в одном и том же месте. Иногда терпение лопалось, и воины начинали пререкаться. Однако работу по дому никто не отменял, да и животных надо было кормить, и эти повседневные занятия вносили некоторое разнообразие в монотонность белых дней и черных ночей.

Недели превращались в месяцы, а зиме все не было видно конца. Наконец, обитатели дома оживились: похоже, погода стала налаживаться. В один из дней воины решили поохотиться, разделились на две группы и разошлись в разные стороны.

Рейна смотрела, как уходят воины: одну группу возглавили Даг и Борг, другую – ее отец. Когда она увидела, что Вульф присоединился к группе, возглавляемой Гаральдом, то решила заглянуть в кладовую и перебрать некоторые травы, которые ее мать собрала прошлым летом, еще до возвращения Рейны.

С трудом пробравшись по глубокому снегу, Рейна вошла в кладовую, сняла верхнюю одежду и начала собирать пучки трав, свисающих с веревки, натянутой под низким потолком. Неожиданно дверь отворилась, и в помещение ворвался порыв холодного ветра. Рейна резко обернулась и увидела Вульфа, стоящего в дверном проеме: его крепкая фигура полностью загораживала свет.

– Что ты здесь делаешь? Я думала, ты пошел поохотиться.

Вульф бросил взгляд на лежанку: там, на волчьих шкурах, поблескивал устрашающего вида клинок.

– Забыл охотничий нож и вернулся за ним. А ты что здесь делаешь?

– Решила сегодня заняться травами. Кое-какие из них уже необходимо переработать.

Вульф снял верхнюю одежду и бросил ее – тяжелую, на меху, – на ближайшую скамью.

– Рад, что ты одна. В битком набитом доме уединиться невозможно.

– А я и не знала, что нам с тобой нужно уединиться, – парировала Рейна.

– Ты по-прежнему намерена выйти замуж за Рагнара?

– Со времени нашего последнего разговора не произошло ничего такого, что могло бы изменить мое решение. Если помнишь, ты отказался…

Но прежде чем она успела продолжить, он притянул ее к себе, крепко прижал к своему сильному телу и наклонился, чтобы поцеловать. Она извивалась в его руках, но он крепко держал ее голову за затылок своей широкой ладонью, так что она не могла увернуться. А потом, к своему разочарованию, она уже и не хотела отворачиваться. Как всегда, от поцелуев Вульфа у нее задрожали коленки, и она прижалась к нему, впитывая дразнящий аромат возбужденного воина, смакуя волшебный вкус его губ, жестких, голодных. Она чувствовала, что он просто поглощает ее силу воли, и ужаснулась тому, как легко он ее соблазнил. Неужели у нее совсем нет гордости? Когда же она поймет: этому красивому норвежцу нужно от нее только одно? Он не хочет брать в жены датчанку, ему нужна наложница.

Она уперлась руками в его широкую грудь.

– Нет, Вульф, я не могу позволить тебе снова так со мной поступить.

– Ты же этого хочешь, Рейна. Твои глаза и тело не лгут.

– Я всего лишь обычная женщина, Вульф. Ни одна женщина из плоти и крови не смогла бы противостоять твоим поцелуям. Но все равно это неправильно.

Его глаза жадно пожирали ее: голод его был чудовищным.

– Неважно, как долго и как громко ты станешь возражать, Рейна, ты все равно моя. Ты никогда не выйдешь замуж за Рагнара.

– Ты ошибаешься, Вульф. Рагнар – мой последний шанс обрести мужа и семью. Ни один мужчина не захочет жениться на мне после того, что со мной приключилось.

Серебряные глаза Вульфа потемнели, он наклонился и снова впился в ее губы. Он целовал ее так, будто до смерти изголодался по ее сладкому вкусу, и его язык скользнул в ее рот, исследуя его глубины. Он застонал, и стон его наполнил ее рот. Слишком долго он не испытывал такого наслаждения. Он целовал ее до тех пор, пока у нее не перехватило дыхание, а у него не закружилась голова от этого немыслимого удовольствия. Наконец он оторвался от нее и заглянул в ее глаза.

– Возвращайся на мой хутор, Рейна.