Кумэ, если ты выйдешь сам, я не стану тебя убивать, — сказала Хэйко. — Во всяком случае, сегодня.

Купальню заполнил громогласный нутряной хохот. Кумэ ступил на порог и поклонился.

Не гляди на меня так сердито, Хэй-тян, — сказал он, назвав девушку дружеским уменьшительным именем. — Я просто проверял твою бдительность.

И собирался затянуть проверку до того времени, когда я разденусь?

Ну как ты можешь так говорить! — возмутился Кумэ, напустив на себя обиженный вид. — Я ниндзя, а не какой-нибудь придурковатый любитель подглядывать!

Впрочем, он тут же расплылся в улыбке.

Я бы, конечно, остался в укрытии и продолжил наблюдение, но лишь в целях проверки.

Хэйко рассмеялась и, миновав Кумэ, вошла в купальню.

Отвернись, пожалуйста.

Когда Кумэ подчинился, она сбросила халат и принялась мыться. Хэйко стояла рядом с бадьей, ковшиком зачерпывала воду и поливала себя. От горячей воды по телу девушки пробежала дрожь удовольствия.

Две недели назад Каваками велел мне застрелить Гэндзи при первой же возможности, — сказал Кумэ, честно повернувшись спиной к купающеся девушке. — Сегодня утром это чуть не произошло.

Он различал по плеску, когда вода льется на Хэйко, а когда стекает на землю. Он даже мог сказать, на какую именно часть тела сейчас льется вода. Теперь же, по внезапной паузе, Кумэ понял, что его слова вызвали у Хэйко беспокойство.

Как странно, — заметила Хэйко. Голос ее звучал столь же непринужденно, как и всегда, — да и перерыв в мытье длился какое-нибудь мгновение. — Он дал мне понять, что это задание будет моим, от начала и до конца.

Каваками так хитер, что открывает остальным лишь малую часть правды, — отозвался Кумэ. — Возможно, он так хитер, что и сам заранее не знает, что будет делать дальше. При сегодняшней нашей встрече он велел мне больше не предпринимать подобных попыток. Думаю, он сам еще не решил, желает ли он смерти Гэндзи, или же нет.

И все это лишь еще сильнее запутывает положение, — сказала Хэйко.

Кумэ услышал в голосе девушки облегчение. И окончательно убедился в подозрениях, что уже давно снедали его. Играя роль любовницы Гэндзи, Хэйко несколько перестаралась.

Надеюсь, ты не станешь дурачить себя так же, как твоя мишень.

О чем ты?

Он не безразличен тебе, — сказал Кумэ.

Конечно! — согласилсь Хэйко. — Иначе он сразу бы догадался, что дело нечисто. Со столь тонко чувствующим человеком притворство невозможно, особенно при столь интимных взаимоотношениях.

Но ты готова убить его, если понадобится?

Лишь дураки действуют, руководствуясь любовью, — ответила Хэйко. — Ты вырастил не дурочку.

Надеюсь, — сказал Кумэ, прислушиваясь к негромким звукам, доносящимся из купальни. Хэйко намыливалась. — В любом случае, я полагаю, что у Каваками сразу имеелся еще какой-то совершенно иной план, и теперь он перешел к нему, вместо того, который требовал немедленной смерти Гэндзи.

Вправду? И что же это за план?

Пока не знаю, — признался Кумэ. — Он должен быть как-то связан с тобой. Тебе ничего не известно?

Нет. — Хэйко смыла с себя мыло и забралась в бадью. Вода была очень горячей. Девушка медленно опустилась в воду и уселась. Теперь из бадьи выглядывала лишь ее голова. — Можешь повернуться.

Кумэ повернулся. Сейчас, когда на лице Хэйко не осталось ни следа косметики, а влажные длинные волосы свободно падали на плечи, она вновь сделалась похожа на ту маленькую девочку, которую он знал когда-то. Как непредсказуема судьба! Как она любит трагедии!

Возможно, — заметила Хэйко, — Каваками изменил свой план из-за известия о смерти дедушки Гэндзи и исчезновения его дяди.

Возможно, — согласился Кумэ. — Если доклады соответствуют истине, клан Окамичи стоит на грани бедствия. Превосходный момент для жестоких планов нашего нынешнего нанимателя. Кстати, о нашем нанимателе. Не относись к нему легкомысленно. Он тебе не доверяет.

Он никому не доверяет. Такова его цель жизни. Недоверие.

Он велел мне следить за тобой. Думаю, это означает, что он не доверяет тебе больше обычного. Будь осторожна, Хэй-тян.

И что, кто-то следит за тобой, чтоб удостовериться, что ты следишь за мной?

Кумэ рассмеялся.

Недоверие ему внушаешь ты, а не я.

Почему ты так уверен? Каваками не имеет обыкновения сообщать о своих подозрениях тому, кого он подозревает. — Хэйко вылила ковш воды на голову. — Ты проверял по дороге, не идет ли кто-нибудь за тобой?

Кумэ вскочил на ноги.

Проклятье! Ты права. Мне следовало бы вести себя поосторожнее. Пожалуй, я лучше пойду. Береги себя, Хэй-тян.

И ты тоже, дядя Кумэ.

Всю дорогу до Эдо Кумэ снедала тоска о прошлом. Как быстро летит время! Маленькая девочка, пятнадцать лет тому назад отданная на его попечение, превратилась ныне в женщину почти нестерпимой красоты. Она называет его «дядя Кумэ». Ей следует узнать правду. Она уже достаточно взрослая. Да, этим он нарушит все приказы. Ну и пусть они провалятся в преисподню, эти приказы! Лишь дураки действуют, руководствуясь любовью, — сказала она. «Значит, она назвала меня дураком», — подумал Кумэ. За пятнадцать лет обучения он полюбил Хэйко, как родную дочь, которой у него никогда не было. И он не сомневался, что победит, если любовь и долг вступят в противоречие.

Да, она должна знать правду. В следующий раз, когда они останутся наедине, он все ей расскажет. Ей будет нелегко, очень нелегко. В лучшем мире она никогда бы ничего не узнала. В наилучшем из миров все это просто не имело бы значения. Но сей мир таков, каков он есть, и, уж конечно, его никак нельзя назвать наилучшим из существующих. Наилучший — Сухавати, Чистая земля будды Амида. Настанет день, и все они будут жить там.

Но пока что этот день еще не настал.

После ухода Кумэ Хэйко еще несколько минут нежилась в бадье. До чего же непрочна человеческая жизнь, думала девушка, и до чего же непредсказуема! Мы льстим себе, воображаем себя актерами на сцене, гениями, пишущими собственную пъесу, изменяющими по своему капризу главные сюжетные линии и мельчайшие оттенки смысла… Наверное, точно так же думают и деревянные куклы бунраку. Они не замечают кукловодов, направляющих каждое их движение.

Над водой поднимался пар, но Хэйко терзал пронизывающий холод. Гэндзи мог умереть сегодня, а она ничего бы не знала, дго тех самых пор, пока не стало бы слишком поздно.

После купания Хэйко завязала волосы в хвост. Она облачилась в крестьянскую одежду и тщательно укуталась, чтоб не рисковать; вдруг даже нежаркое зимнее солнце нанесет ущерб ее красоте? Потом она вышла в садик и принялась рыхлить землю на грядке с зимними дынями. Когда Хэйко возилась в своем саду, то не думала ни о чем, кроме этой нехитрой работы. Ни об убийствах, ни о предательстве, ни о любви.

Солнце уже миновало зенит и начало клониться к горизонту, когда Хэйко увидела, что с юга приближаются четверо всадников.

Гэндзи, не сходя с коня, обратился к девушке:

Почтенная крестьянка, мне сказали, что где-то здесь проживает прославленная в Эдо красавица. Не укажешь ли ты мне путь к ее обиталищу?

Эдо отсюда далеко, — откликнулась Хэйко, — красота мимолетна, а всякое жилище непрочно. Не угодно ли вам будет лучше испробовать моего горячего супа, чтоб спастись от зимнего холода? — Она взмахом руки указала на сад. — Я приготовила его из этих вот зимних дынь.

Хэйко никогда бы не оделась столь неизящно, если б ей хоть на миг пришло в голову, что Гэндзи может появиться здесь. Но ведь сегодня утром его внимание было всецело приковано к чужеземцам. Гэндзи даже специально отправился в порт, чтоб встретить их. Все указывало на то, что нынешний день он проведет в городе. Однако же, не прошло и полдня, как он, судя по нынешнему его виду, отправился на охоту, напрочь позабыв о чужеземцах. Хэйко была охвачена смятением — и вместе с тем радостью. Гэндзи жив, и она тоже, и они снова вместе. После того, что рассказал ей Кумэ, Хэйко с особенной остротой ощущала, насколько же драгоценны подобные мгновения.