В тот день Карло был без плаща. В кабинет к Императору он пришел в узком свитере серого цвета и с трубкой в зубах. Выглядел Карло встревоженным.

«Это возмутительно! — начал он, едва переступив порог, — нужно велеть отхлестать негодяя прилюдно, на площади! Как он смеет прерывать торжественную речь Императора!»

Молодой Император сидел за гигантским столом, на котором, однако, свободного места было немного — большую часть занимали бумаги, аккуратные стопки папок и несколько увесистых томов, книг, которые Император читал по ночам. В ночь после праздника он, похоже, не спал совсем.

Карло сел в кресло возле камина, в котором тлели последние утренние угли, прикурил и выпустил в воздух облако сизого дыма. Главный советник Императора мог позволить себе курить трубку в кабинете.

«Он не безумец и не прокаженный. Он соображал, что говорил, — продолжил Карло сбивающимся голосом, — а это еще хуже. Если вы не прикажете его отхлестать, мой господин, то проявите слабость. Другие подумают, что при новом Императоре можно нести всякую чушь прямо посреди дворцовой площади. А ведь это немыслимо!»

«Погодите, Карло, — произнес Император, голос его был уставший и тихий, — мне кажется, здесь все не так просто. Зачем разумному человеку идти на площадь и что-то кричать Императору, зная, что ему за это будет? И, потом, вы видели, что делал этот человек с толпой и стражей?»

«Так, секундное замешательство, — дернул плечом советник, — стечение обстоятельств. И он совсем не разумный человек. Кто вас сказал? Сумасшедший, одним словом. А что вы хотите предположить? Гипноз?»

«Может, магия?»

«Откуда? — Карло поднял вверх руки с длинными, музыкальными пальцами, он неплохо играл на фортепиано, — вы где-нибудь встречали магию? Или, может быть, слышали о ней за последнюю сотню лет? Увольте, мой господин, магии в нашей Империи больше нет. Мифы, пережитки прошлого. В наш высокоразвитый век думать о магии всерьез все равно, что креститься, когда видишь черную кошку».

«Но вы же верующий человек».

«Я атеист, — с нотками непонятной гордости заявил Карло, — и вам советую, мой господин, не засорять голову. Нужно думать о развитии науки и техники, а не о том, когда и в какую ночь идти купаться в проруби».

Молодой Император улыбнулся:

«Смешной вы, Карло. Похожи на петушка, прохаживающегося по курятнику в окружении глупых несушек. Ваши советы полезны и ценны для меня, конечно, но не этот. Я и мои поданные — глубоко верующие люди, и я даже позволяю себе верить в магию, считая, что она существовала много лет назад и существует до сих пор. Поэтому тот человек меня и встревожил. Он сотворил магию, все застыли. Я не мог двигаться, грудь словно сковало железным обручем. Признайтесь, что и вы почувствовали нечто подобное».

«Возможно. — Кивнул Карло, — но если вы хотите моего совета, то я советую не церемониться с этим прохиндеем, выпороть его как следует, подержать в темнице некоторое время и пинками выпроводить из столицы. Может быть он опытный гипнотизер, или какой-нибудь фокусник, отставший от цирка».

«В таком случае, у него весьма оригинальные представления, — пробормотал Император, — а еще какие-нибудь советы будут?»

Карло встал с кресла и прошелся поперек комнаты, задумчиво потягивая трубку. В его очках блестели угольки из камина, словно сами зрачки накалились.

«Затрудняюсь ответить, мой господин. С одной стороны я вообще не вижу проблемы. Может, его казнить? Все-таки, оскорбил государя, да еще прилюдно. А если он сумасшедший, то тогда выпороть при народе. Либо так, либо так, мой господин. О чем еще беспокоиться?»

«Я хочу поговорить с ним, — сказал Император, — он определенно безумен. Хотел занять твой пост, Карло! (в этом месте Карло как-то странно усмехнулся и покачал головой). Но он и правда произнес несколько верных вещей, касательно нищеты и ложного блеска нашей Империи. Не все так гладко, не все».

«Если вы будете его слушать, то предлагаю сделать из него императорского шута. Хорошая идея. С одной стороны я, вам советник, а с другой он — шут, который говорит правду в лицо и смеется. Ухмылка у него подходящая»

Повисла секундная пауза. Я даже перестал писать и поднял глаза на Императора. Молодое его лицо было задумчиво.

«Интересно, — сказал он, — а что бы сделал мой отец?»

«Выпорол бы мерзавца, — отозвался Карло, — и поделом».

«Нет. Мой отец таким не был. — Возразил Император, — как давно ты видел публичную порку на площади? Год назад? Два? Три?»

«Я недавно в столице, и вы знаете, мой господин, что я не одобряю мягкотелости. Где тонко, там и рвется. Люди не поймут вас».

«И все же… Мой отец не порол людей на площади, я знаю. Возможно, этот человек как раз и добивается того, чтобы выставить меня жестоким правителем перед моим народом в первые дни правления, а, может, он преследует какие-нибудь другие цели. Провокация это или нет, но я не буду пороть его, Карл, сначала я с ним поговорю. Завтрашним вечером, я думаю. А, может, и раньше…»

«На завтра у вас запланирована встреча с резидентами южных имперских городов, — напомнил Карло, пыхтя трубкой, — вы считаете, что разговор с хамливым оборванцем важнее?»

«Наверное, да, — подумав, ответил Император, — это не займет много времени».

«Я не понимаю вас. Решительно не понимаю. Вот уж зацепились, мой господин. Стало быть, вы решили окончательно, и отговаривать я вас больше не буду. Делайте, как знаете».

«Увидимся утром, Карло, — мягко ответил Император.

«Разрешите? — все еще пыхтя трубкой, Карло откланялся и вышел из кабинета, тихонько прикрыв за собой дверь.

«Вот так всегда и бывает, — Император повернулся ко мне, — пиши, Геддон, пиши. Мой отец был славным правителем, и чтобы я ни делал, все советники и вельможи и резиденты будут сравнивать мои действия с его действиями. Они будут говорить, что я-де, плох и неопытен, слишком молод и горяч. Они никогда не согласятся с моим мнением».

«У вас есть все шансы стать лучше своего отца, мой господин, — заверил я, — главное, не становитесь его тенью. У тени нет будущего».

Император обхватил голову руками, сел на стул и уставился невидимым взором куда-то вдаль. Я терпеливо ждал, Минутная стрелка на часах прошла четверть пути, когда он неожиданно произнес:

«Да, писарь, ты прав. Передо мной стоит сложнейшая задача. Я не должен забывать своего отца, но я должен перестать быть его тенью. Мне нужно заставить всех верить, что я другой правитель, другой Император, но мне нужно быть очень близким с ним. Я должен видеть его лицо… постоянно».

«Это почти невыполнимо», — заметил я.

«Почти, — вздохнул Император, — не стоит забывать про это самое «почти».

И что самое интересное, родная, у него все могло бы получиться. У молодого Императора сильный характер. За время нашего странствия он сумел перестать быть тенью. Люди признали его, а ведь это самое главное… но… ты знаешь… за шестнадцать месяцев я столько раз видел, как сходят с ума… и я боюсь, что сегодняшней ночью, когда наш отряд стоял у занесенных снегом ворот Шотограда… Император тоже начал сходить с ума…

— …писарь, пиши, — прошептал молодой Император, веки его дрогнули, он проснулся.

Я отложил перо в сторону, посмотрел на стопку исписанной бумаги — чистыми оставалось всего три-четыре листа — потом на свои руки. Пальцы дрожали от напряжения — по иному и быть не может, давненько я не давал волю своим желаниям… С кончиков пальцев словно сочились воспоминания, в которые ушел с головой на целую ночь. Я все еще видел перед собой лицо моей любимой Анеты, безвременно ушедшей почти два года назад. Как давно это было… и вместе с тем так недавно…

— Геддон, ты здесь? — голос Императора стал крепче и громче, он просыпался.

— Да, мой господин, — отозвался я.

Ночь за окном таяла в робком дрожащем свете первых солнечных лучей. Воздух искрился голубоватым свечением, в воздухе кружились снежинки. Как ни странно, спать мне не хотелось совсем. Встав у окна, я наслаждался рассветом, позволив себе ненадолго выбросить из головы прочие мысли. Тихо было вокруг, словно не поджидали в сумеречном рассвете безумцы с топорами и луками, готовые в любую минуту напасть и разорвать насмерть, словно город не был мертвым, а просто тихо спал, нежился, готовился в новому дню.