– Есть грубую пищу, пить воду, спать на согнутом локте – во всем этом тоже есть радость. А богатство и знатность, нажитые нечестно, для меня – что плывущие облака!

– Если бы мне прибавили несколько лет жизни, то я имел бы возможность в пятьдесят лет изучать «Канон перемен» и, возможно, избежал бы больших ошибок.

– Вы, ученики, полагаете, что я что-то скрываю от вас? Я ничего не скрываю от вас. Я ничего не делаю без вас. Таков я.

– Вероятно, есть люди, которые могут делать что-либо, ничего при этом не зная. Я, увы, не таков. Мне приходится многое слушать, выбирать из этого доброе и следовать этому. Мне приходится наблюдать многое и запоминать это. И все же такие знания вторичны. Вторичным знаниям противопоставлены те, что даны от рождения

– В учености я подобен другим людям. Что же касается достоинств благородного мужа, то в этом я, увы, не преуспел.

– Что касается высшей мудрости и человеколюбия, то разве смею ли я обладать ими? И все же я учусь и тружусь, не зная пресыщения, обучаю, не ведая усталости, – только это и можно сказать обо мне.

– Мы как раз этому и не можем никак научиться.

– После смерти [чжоуского] Вэнь-вана я стал тем, в ком заключена культура (вэнь). Если бы Небо действительно хотело бы уничтожить культуру, то оно не наделило бы ею меня. А коль само Небо не уничтожило ее, стоит ли мне бояться каких-то куанцев?

– Вот кусок прекрасной яшмы. Спрятать ли нам ее в шкатулку или же постараться продать ее за хорошую цену?

– Продать, продать! Я ожидаю покупателя.

– Вот, например, я заканчиваю возведение холма. И пускай мне осталось насыпать лишь корзину земли, но я остановился. Вот это и есть остановка. Или, например, если я на ровном месте [начинаю возводить холм], то пускай я высыпал лишь одну корзину земли, то я уже продвинулся. Вот это и есть продвижение

– После моего возвращения из царства Вэй музыка наконец была исправлена, а оды и гимны обрели должное место.

– Если бы правитель использовал меня на службе, то уже через год я навел порядок, а через три года добился бы успеха.

– Увы, не вижу вокруг себя людей, что способны придерживаться середины. Посему вынужден сходиться с теми, кто своеволен или излишне осторожен. Своевольный хватается за любое дело, осторожный же избегает неприятностей.

– Правда ли, что твой учитель не говорит, не смеется и не берет подношений?

– Те, кто сообщил об этом, ошибаются. Когда надо сказать, он говорит, но так, чтобы никого не утомить. Когда он весел, он смеется, но так, чтобы никого не задеть. Когда надо взять по справедливости, он берет, но так, чтобы ни у кого не вызвать осуждения.

– Это так? Неужто он действительно так и поступает?

– Как ты мудр, Цы! А вот у меня на это нет времени.

– Цы! Ты полагаешь, что я, многое изучая, всё запоминаю?

– Конечно, а разве не так?

– у меня все пронизано Единым.

– Если человек сам не спрашивает себя: «Как же быть? Как же быть?», – то и я не знаю, как с ним быть.

– Бывало так, что дни и ночи я проводил в раздумьях без сна и пищи. Но все тщетно… Лучше уж учиться!

– Есть ли что-нибудь особенное, о чем ты слышал от отца?

– Нет, ничего особенного.Как-то раз Учитель был один, а я пробегал в это время по двору, и он спросил меня: «Ты уже учил «Канон песнопений»? Я ответил: «Еще нет». Тогда он сказал: «Если ты не будешь учить «Канон песнопений», у тебя не будет ничего, о чем говорить». Тогда я пошел и стал учить «Канон песнопений»

В другой раз Учитель опять был один. Я пробегал в это время по двору. Он спросил меня: «Ты уже учил Правила?» Я ответил: «Еще нет». Тогда он сказал: «Если ты не будешь учить Правила, у тебя не будет ничего, на чем утвердиться». Тогда я пошел и стал учить Правила. Вот только об этих двух вещах я и слышал от него.

– Я спрашивал об одном, а узнал сразу три: о Стихах, о Правилах и о том, как благородный муж узнал, как благородный муж далек от сына.

– Подойди поближе, я хочу поговорить с тобой.

– Можно ли считать человеколюбивым того, кто наделен большими способностями и тем не менее спокойно взирает на хаос в государстве? – спросил Ян Хо.

– Можно ли назвать умным того, кто стремится поступить на службу и тем не менее упускает возможность одну за другой?

– Нет, нельзя

– Время уходит безвозвратно, оно не ждет.

– Верно сказано! Я согласен поступить на службу.