— Бен не отзывается. Этот козел, наверное, напился до потери сознания… Дверь заперта…

Пул подошел к Мартине, взял ее за руку и повел на сцену. Девушка слабо упиралась, но Пул подбодрил ее:

— Пойдемте, пойдемте… Публике вы нравитесь…

Они вышли и поклонились. Наклонив голову, Мартина вдруг услышала всплески смеха в общем гуле аплодисментов. Испуганно обернувшись к Пулу, она увидела, что тот шутливо кланяется ей в пояс… Мартина улыбнулась и сделала ответный книксен.

Затем поклоны происходили уже с участием Джона Резерфорда. Грузный Резерфорд выходил на сцену, подтягивал брюки на коленках, поправлял галстук, приминал стоящую коробом крахмальную сорочку на необъятном пузе и слегка наклонялся. Потом с важностью выпрямлялся, строго осматривал зал и медленно, как жук-скарабей, пятился со сцены. За кулисами Клем Смит звякал связкой ключей от гримерных.

Наконец Резерфорд поднял ладонь и пошел вперед, к рампе, в одиночестве. Он собирался произнести свое слово, слово автора.

— Гхе! — начал Резерфорд. — Гхе-гхе! Спасибо за внимание, господа, во-первых. Очень вам обязан, леди и джентльмены, а также господа актеры. Актеры тоже очень обязаны, но главным образом вам, а не мне… — В зале засмеялись, актеры расцвели. — Я не могу судить, удалось ли вам извлечь смысл, зашифрованный в этой пьесе. Если вы сумели его распознать, то нам следует поздравить друг друга и каждому — себя самого… А вот если вы не сумели, то уж не знаю, на ком лежит вина — либо я непонятно написал, либо актеры сыграли препохабно, либо уж публика нам попалась… гхе!.. не самая отборная!

Кто-то в партере захохотал.

— Итак, господа, — Резерфорд обвел зал налитыми кровью глазами, — я хочу произнести нечто вроде эпилога, да только не могу придумать стоящий. И уж не взыщите, но я скажу словами из эпилога к пьесе, написанной неким Шекспиром для одного его близкого друга, юного актера… Так вот: «Пить доброе вино не надобно без меры…»

Резерфорд, казалось, только начал расходиться и готов был проговорить еще несколько минут, как вдруг Перри Персифаль негромко, но отчетливо выговорил:

— Газ!

Мартина, которой речь доктора Резерфорда очень понравилась, недоуменно оглянулась на Перри, удивляясь, на что тот намекает. Но Перри ни на что не намекал.

— Газ! — крикнул чей-то тревожный голос за кулисами, и в задних помещениях застучали шаги… Все пришло в движение.

И только теперь Мартина почувствовала странный запах. Запах газа.

Актерам потом казалось, что в тот момент они совершенно отупели, поскольку находились под влиянием удавшейся премьеры. По крайней мере, сразу никто не понял, что произошло несчастье. По инерции все были беззаботны и веселы…

На последних словах Резерфорда занавес пошел вниз. Из темного коридора кто-то крикнул:

— Да помогите же, черт вас всех раздери!

Адам Пул побежал на голос и столкнулся с Клемом Смитом, которой ожесточенно тряс связкой ключей. Они ошалело посмотрели друг на друга и бросались бежать по коридору. Остальные устремились за ними.

Вся сцена пропахла газом, а во внутренних помещениях просто нечем было дышать…

Странно, что никто не проронил ни слова. Актеры сгрудились вместе, и на лицах у них был написан немой вопрос…

— Клем, выведи публику как-нибудь поскорее наружу… — отрывисто приказал Пул. — Или хотя бы в фойе.

Клем Смит тут же поднял трубку внутреннего телефона и передал распоряжение.

Вбежал ничего еще не почуявший Боб Грантли, спустившийся из ложи, все еще как бы изумленно крутя головой.

— Джон! Элен! Адам! Как вам это удалось?! Да вы просто кудесники… — Он замер, оторопело взирая на побледневшие лица актеров.

— Иди, Боб, постарайся унять публику, — сказал Пул. — Попроси подождать снаружи… Если кто желает. Бен… гм!.. Бен заболел. Клем, вели открыть все незаколоченные двери. Нужно впустить побольше свежего воздуха.

— Газ? — односложно спросил Грантли.

— Быстрее же! — повысил голос Пул. — Постарайся побыстрее объясниться с ними и вытолкай всех наружу, ясно? Скажи, что Бену плохо. Позвонишь мне по внутреннему из касс. Пошевеливайся, Боб!

Боб икнул, повернулся и без слов вышел.

— Так где же этот сукин кот? — грозно спросил Резерфорд.

— Адам, что происходит? — надтреснутым голосом спросила Элен.

— Пойдемте со мной, доктор, — шепнул Клем Смит, и они с Резерфордом нырнули куда-то во мрак…

Адам Пул взглянул на Элен.

— Возвращайся к задней сцене. Элли. Кэйт… то есть Мартина, будет с тобой. Я приду через пару минут.

Пул подтолкнул Элен назад, в тамбур перед задником сцены. Там уже гулял ветерок от распахнутых повсюду дверей…

— Кэйт, идите и постарайтесь задержать Элен гам как можно дольше, ладно? — попросил Пул Мартину. — Ступайте же… Да, вот еще что…

Тут показались Резерфорд с Клемом Смитом. Они тащили бесчувственное тело Беннингтона. Голова его болталась из стороны в сторону, рот был широко разинут…

Адам Пул попытался сыграть роль ширмы, но это ему не очень удалось — Мартина все разглядела.

— Ладно, постарайтесь не обращать внимания, — кашлянул Пул. — Ступайте, побудьте с Элен…

— Кто-нибудь из вас умеет делать искусственное дыхание? — грозно спросил у актеров Резерфорд. — Я могу начать, но меня надолго не хватит!

— Я могу, — подлетел ассистент режиссера. — Я работал санитаром.

— Я тоже умею, — откликнулся Джейко.

— И я, — кивнул Пул.

— Тогда понесли его вон в ту комнату, там уже проветрилось…

Послышался стук, шарканье ног, хлопанье дверей.

Мартина присела к Элен и взяла ее за руку.

— Они делают ему искусственное дыхание, — пробормотала Мартина. — Доктор Резерфорд там…

Мисс Гамильтон кивнула с отрешенным видом. Лицо ее было совершенно бесстрастным, словно маска.

По театру гуляли страшные сквозняки, и Элен начала мелко дрожать.

— Погодите, сейчас я принесу ваше манто, — шепнула ей Мартина и побежала в гримерную. Она неслась почти вслепую по темному коридору… Схватив лёгонькую меховую шубку, Мартина так же бегом вернулась и закутала примадонну, как больного ребенка.

Откуда-то раздался голос Дорси:

— А где Гая? Куда она подевалась? Она что, все еще в «оранжерее»?

Мартина страшно удивилась, когда Элен вдруг, не меняя каменного выражения лица, ответила:

— Да, Гая там. Все в порядке.

Дорси помолчал, потом добавил тревожно:

— Бог мой, но ей там не стоило бы оставаться…

Послышались его удаляющиеся шаги. Перри Персифаль где-то рядом простонал, что еще немного — и его стошнит.

— Только вот вопрос — куда и чем! — с философской грустью говорил Перри, — ведь я почти ничего не ел…

— Как это — куда? Куда-нибудь у себя в гримерной… Уж там ты волен блевать куда заблагорассудится, — возмутился Клем Смит.

— Но ведь там полно газа! — возразил Перри. Послышались еще какие-то малоприятные звуки, после чего слабый голос Перри прошелестел:

— Ох, извините меня… Не дошел…

— Все-таки хотелось бы знать, что произошло, — произнесла Элен, все еще дрожа. — Мне надо поговорить с Адамом. Найди его, пожалуйста, Мартина.

Девушка только собиралась выйти на поиски, как дверь в коридор распахнулась и вошел Джон Резерфорд, а за ним Пул. Сняв пиджак, Резерфорд являл собой весьма живописное зрелище. Он был в белой крахмальной рубашке, черных брюках и широких красных подтяжках.

— Ну что тебе сказать, Элли, — начал Резерфорд. — Дело не из приятных. Мы делаем все, что можем. Кислородная подушка уже не помогает… Вообще-то во многих подобных случаях бывали счастливые исходы. Но это… это не очень удачный случай. В общем, у Бена не прощупывается пульс, ну и все такое прочее.

— Я хочу знать, что все-таки произошло, — медленно и раздельно выговорила Элен, в упор глядя на Адама.

Пул мягко ответил:

— Ну что ж, похоже на то, что после ухода со сцены Бен заперся и открыл газовую конфорку, не зажигая спичку… Когда Клем наконец отомкнул дверь, он застал Бена валяющимся на полу. Голова его была придвинута к плите и накрыта плащом… Как ты понимаешь, в этой позе Бену не потребовалось много времени, чтобы…