— Сидэть! — прошипел Рустам. — Мосол сам напросился!

Забытый всеми Ашот бочком-бочком, по стеночке метнулся за дверь… ему, в отличие от Рафика, удалось крикнуть дважды.

На сей раз никто не шелохнулся. Раненый Гарик тихо скулил, забившись в дальний угол подсобки. Лицо Казана закаменело в угрюмой гримасе.

— Что ж вы, русские мужики, а чурбанам зады лижете? — укоризненно произнес Игорь, разрушив молчание. — Нехорошо…

Казан пошевелился, щеку дернуло нервным тиком.

— А вы, значит, нерусей мочите? — хрипло спросил он. За Русь воюете?

— Бывает, что и мочим, — не стал отпираться Игорь. Зачем нам в Мурманске чурбаны? А что твоих орлов касаемо — у тебя свои дела, у нас — свои.

Он тронул сестру за локоть, попятился к двери.

«Уходим? — поразился Тимша. — Мотоцикл забрали и все? Не-ет, это не конец — Казан обиду не забудет!»

Игорь положил руку на дверную ручку. Глаза цепко контролировали замерших в напряженном ожидании бандитов.

— Слышь, Казан, — негромко обронил Тимша. — Ты зачем Гарика с Кабаном отправил мою мать увечить?

— Мать? — Казан непритворно удивился. — Ты о чем?

— Гаражи, двое пацанов, шняка… неужто забыл? С пацанами не справились, приказал с другого бока зайти?

Азербайджанцы притихли, нахмуренные лица повернулись к русским «браткам».

Казан почуял неладное, заюлил:

— А-а, ты про ту историю? Да не приказывал я твою мать калечить, не приказывал! Мосел — он же придурок!

Гарик сплюнул и, забыв о собственной ране, поднялся с пола.

— Ты чего со шкетом отмороженным торгуешься? — просипел он. — Моей шкурой откупиться хочешь?

Под рукой Кабана негромко звякнуло железо…

«Пистоль уцепил… теперь только отвернись…»

— А я торговаться не собираюсь, — отрубил Тимша.

Два шага к столу, выхваченный из рукава прут врезается в жирное запястье «бухгалтера»… тяжелый длинноствольный пистолет с грохотом летит в угол… и тут же второй удар — в челюсть.

Казана вынесло из—за стола, бросило к стене. Из широко разинутого рта вырвался тоненький поросячий визг, бандит попытался встать, но скрюченные судорогой пальцы впустую царапали пол… в глазах плескался ужас.

Лариса чуть заметно вздрогнула. Игорь перестал пятиться. Обрез ждуще замер… бандиты не шелохнулись.

— И что теперь? — напряженно спросил Гарик. — Наша очередь?

«Действительно, что теперь?» Владевшая Тимшей ненависть приугасла. «Безоружных перебить? Не каты же мы! И уйти нельзя… Эх, куда ни кинь — всюду клин…»

— Волки позорные! — завопил вдруг Кабан.

Он успел достать «макаров», успел даже выстрелить. Один раз. Оглушительным дуплетом рявкнул обрез, тут же переломился, готовый принять новую порцию картечи, в руках Ларисы истерично затявкал пистолет.

Загремели падая стулья, гортанные вопли сменялись предсмертным хрипом… Тимша огрел прутом успевшего откатиться за перевернутый стол Жору, снова занес руку, готовый встретить противника… никто не атаковал.

Шабанов растерянно обернулся к скинхеду…

На лице Игоря замерзла жутковатая усмешка, глаза сверкали наркотическим блеском. Из стволов обреза тянулся сизоватый дымок. В подсобке вновь воцарилась тишина. Мертвая тишина.

Лариса перезарядила оружие, крадучись подошла к растекшемуся по полу Рустаму. Остроносый сапожок настороженно потыкался в ребра…

— Наплюй! — посоветовал Игорь. — Все равно каждому по контрольному.

Лариса кивнула, рассеянно улыбнулась и отдала ему пистолет. Игорь сменил магазин и зашагал от тела к телу. Пара шагов — выстрел, пара шагов — выстрел…

Казан застонал, попытался отползти. Игорю пришлось сделать лишний шаг.

— Извини, ничего личного… — хмыкнул Игорь. Не раз слышанная в голливудских боевичках фраза отравленным коготком царапнула по тимшиному сердцу.

Выстрел. Два шага — выстрел…

Тимша смотрел на вожака скинхедов, и казалось, каждый шаг, каждый выстрел отдается эхом в тимшиной душе.

«Ох, парень… даже рука не дронет!»

Игорь почувствовал взгляд, обернулся… и небрежно слизнул капельку брызнувшей в лицо крови.

— Чего тут у вас?

Возбужденный голос вбежавшего с улицы скинхеда вывел из Тимшу ступора.

— Эй, рыцарь, этого завалить хотел? — Игорь подмигнул, кивком указал на мертвого Казана. — Должок теперь за тобой.

Взгляд скинхеда ищуще впился в тимшино лицо… «Слабину высматривает… Пусть — не в слабине дело…» Шабанов промолчал. Скинхед выждал с четверть минуты, затем, сделав одному ему ведомый вывод, криво усмехнулся.

— Ладно, валить пора — с минуты на минуту менты появятся, — И, обернувшись к стоящему у порога боевику, бросил, — Найди кого в помощники — где-то у входа байк лежит — надо укатить… вроде ж мы за ним приходили.

Лариса забрала у Игоря опустевший пистолет, бросила в сумочку. Ставя последнюю точку негромко щелкнул металлический замочек.

На улице встретила пурга, хлестнула по лицам жестким крупитчатым снегом. Никого рядом — перевернутые прилавки, утонувшая в снегу зелень да пара продолговатых сугробов пообочь двери. За несущейся белой пеленой слышался женский визг. Неподвластный беснованиям пурги, он висел над рынком плотным душным облаком.

Тимша поежился.

— Что там происходит? — спросил он скинхеда.

— Ребята шлюх азеровских гоняют. Им полезно.

Кому полезно — шлюхам или скинам, — Тимша не понял, но переспрашивать не стал. Вместо этого, повинуясь безотчетному порыву, подошел к сугробикам, ковырнул один носком ботинка.

Ботинок уперся во что-то мягкое. Тимша поднажал… из-под снега вывернулось тело Ашота. Лицо превращено в кровавое месиво, левый висок размозжен и вмят чудовищным ударом. В единственном уцелевшем глазу навечно застыл ужас.

— В археологи готовишься? — раздраженно окрикнул Игорь. Он подтолкнул замешкавшуюся Ларису и канул в снежную круговерть. Тимша поспешил следом.

Лабиринт прилавков исчез — на его месте возник хаос деревянных обломков, искореженных палаток и втоптанных в снег товаров. Под ногами лопались раскатившиеся овощи, брызгались соком. Потом начались вещевые ряды. Пурга заметала кроссовки, меховые шапки, куртки, брюки, разноцветные футболки… кое-где снег пятнали кровавые пятна, однако в глаза не бросилось ни одного тела — южане разбежались. Вдоль уцелевших прилавков с отсутствующими взорами бродили русоволосые продавцы.

«Ну да, верно… — на бегу подумал Тимша. — Били пришлецов, своих не трогали!» Очень хотелось принять и оправдать буйство игоревых дружинников. Да что там говорить — ходившие в Каянь мужики и не такое рассказывали. Но почему-то вид разоренных и до полусмерти избитых чужаков не радовал совершенно.

В снежной пелене нежданно возник разрыв. В глаза бросился перевернутый металлический сундук. Из открытых маленьких дверец сундука струится пахнущий выпечкой пар. На торчащей вбок изогнутой стойке полощется нелепый веселенький зонтик. Вокруг сундука валяются пирожки. Много, не меньше полусотни.

«Еще горячие, даже снег на них тает!» Тимша невольно притормозил — вид разбросанного по дороге хлеба бередит душу. «Как можно, хлеб под ноги швырять? Не голодовали никогда, засранцы!»

Игорь с разгону перескочил через сундук, споткнулся, руки нелепо взмахнули… Из—за сундука донесся болезненный вскрик. Скинхед выматерился, ухватив за шиворот, вздернул на ноги молоденькую — не старше Тимши, — продавщицу.

Ноги девчушки прятались за сундуком, обувку не рассмотришь, но, чтобы сложилось впечатление, достаточно и увиденного — потрепанное старое пальтецо, в два оборота намотанный мужской шарф, из—под сползшей на нос шапчонки с похожими на медвежьи ушки помпончиками торчат бледно-русые тощие косички… «Небогато живет, — посочувствовал Тимша. — Небось, матери помогает…»

— Не бейте меня! Ну пожалуйста! — взмолилась девчушка. — Я никому не скажу, что вас видела!

Игорь зарычал, обтянутый боевой перчаткой кулак медленно поднялся к плечу.

«Убьет! Теперь уж точно убьет! За что пацанку-то?!» В голове словно молния взорвалась. Тимша прыгнул вперед. Отчаянно, «рыбкой». Время замедлило бег. Он не летел — протискивался меж секунд, обдирая ребра об углы вечности. Развернутое в ударе тело Игоря наплывало медленно, нехотя… Закованный в свинец кулак уже начал смертоносное движение…