Длинные тени деревьев скрывали дорогу, но вместо прохлады от них веяло чем-то гнетущим, какая-то душная тяжесть висела в воздухе. Я посмотрел на небо, но в темнеющей голубизне не было никаких признаков грозы. Я зашагал быстрее, не в силах избавиться от беспокойства.

Ливак часто дразнила меня из-за того, что я чувствую ответственность за всех и вся, но, зубы Даста, Темар мне словно брат, и кроме меня, у парня никого нет на этой стороне океана. Возможно, мне следовало оставаться рядом. Что-то могло расстроить или смутить его. В конце концов, он не знаком с этим городом, а всегда найдется несколько молодых дворян, которых, как часто говорим между собой мы, солдаты, не мешало бы хорошенько выдрать на задах какой-нибудь конюшни однажды темной ночкой.

Тревога ударила меня как пощечина, когда я увидел суматоху перед сторожкой Д'Олбриота. Часовые, которые раньше стояли в картинных позах, поигрывая арбалетами, чтобы произвести впечатление на служанок, теперь, с посуровевшими лицами, бдительно смотрели по сторонам. Из конюшен выкатывалась большая дорожная карета, которой пользовались старшие дамы Имени. Ее плотным кольцом окружал целый отряд присягнувших, обнаженные клинки угрожающе блестели. Я побежал к ним, вытаскивая на ходу меч, и уже расталкивал локтями толпу, когда увидел знакомое лицо.

— Столли! Что происходит?

Столли задолго до меня был присягнувшим и уже несколько лет — избранным. Один из самых опытных сержантов мессира, он любил подраться и показать свои мускулы. Даже уши у него до сих пор торчали словно крылья-ветряной мельницы, несмотря на многочисленные побои, которые достались им за эти годы.

— Раш, давай сюда! — Он оттолкнул какого-то зеваку, и поднятые мечи впустили меня в стальной круг.

Я вскочил на подножку рыдвана, и кучер свистнул лошадям, пуская их в рысь.

— Твоего парня ударили ножом, — коротко объявил Столли, труся рядом с каретой вместе с остальным отрядом.

— Д'Алсеннена? — недоверчиво переспросил я. — На приеме у Тор Канселина?

— Не знаю. — Столли пожал массивными плечами под слоем пластин. — Ударили ножом, и теперь его как можно бережнее надо доставить домой. Это все, что нам сказали.

Страх комом встал в моем горле.

— Он сильно ранен? — выдавил я.

— По слухам, твой эсквайр на пороге в мир Иной, — проворчал Столли. — Но люди вечно болтают невесть что. Ссади он колени, его бы тоже объявили почти трупом.

Как только карета въехала на гравий в воротах Тор Канселина, я спрыгнул. В стенах резиденции было тише, но воздух аж трещал от сдерживаемого любопытства. Сбившись в кучки, возбужденные слуги шептались, прикрывая рот рукой.

Я убрал меч в ножны и зашагал прямо к дому. Незачем сыпать зерно на мельницу слухов, пока я не получу достоверных фактов для размышления. Часовой у двери взглянул на эмблему Д'Олбриота на моем браслете и кивнул, разрешая войти. Я оглядел высокий холл: кто бы рассказал мне, что случилось? Лучшим, что я смог найти, был Казуел, съежившийся на стуле у стены. Его бархатный сюртук и оборка рубахи сбились набок, а жесткие каштановые волосы уныло поникли на висках.

Едва увидев меня, маг вскочил, от страха расширив глаза.

— Что с парнем? — Вместо обычного самомнения, которое подтягивало его слабый подбородок, жалкая неуверенность удлинила лицо Казуела.

— Это я у тебя хочу спросить. — Я с трудом сдерживал гнев.

— Я не виноват, — залепетал маг. — Этот глупец настаивал на том, чтобы идти обратно пешком. Он не захотел ждать коляски. Он не захотел оставаться рядом со мной…

По мраморной лестнице резко застучали дамские каблуки. Оставив Казуела вместе с его неудачным самооправданием, я бросился навстречу барышне Тор Арриал, торопливо кланяясь.

— Как он?

— Темар? Утром его ждет головная боль и ноющее плечо, но день-другой в постели — и он будет здоров, — ответила Авила в своей обычной краткой манере, но сейчас в ней не было ехидства.

Я подал ей руку, и барышня тяжело оперлась на нее.

— Я думал, он умер! — воскликнул маг.

Облегчение на его лице казалось бы смешным, не будь все это дело столь серьезным. Затем его колени подогнулись, и Казуел плюхнулся на стул.

— Говорят, его ударили ножом? — спросил я как можно мягче.

Авила потерла лицо дрожащей рукой.

— Хвала Талагрину, лезвие вошло косо. Оно попало в лопатку.

— Почему мне ничего не сообщили? — В маге опять проснулась сварливость.

Я не собирался тратить время на его воображаемые обиды. Любой человек с каплей здравого смысла сам пошел бы искать новости.

— Больше всего меня беспокоила рана на голове, — продолжала Авила, — но хирург Дома считает, что она не слишком опасна.

Она кивнула на седого мужчину, который спускался по лестнице, застегивая манжеты рубахи, покрытые ржавыми пятнами.

— Избранный Райшед Татель, — вежливо представился я. — Как эсквайр Д'Алсеннен?

— Думаю, на тренировочной площадке ты видел раны и похуже, — хмыкнул хирург. — У него сотрясение мозга, но это пройдет, а ножевая рана только казалась страшной.

Я понимающе кивнул, не в силах вымолвить ни слова: от радости сдавило горло.

— Барышня говорит, что трещины в черепе нет, — продолжал хирург. При этом он опасливо глянул на Авилу, и я с облегчением вздохнул, вспомнив, что целительство является главной частью ее Высшего Искусства.

— Если б он подождал коляску, мы бы вернулись домой без происшествий, — вмешался Казуел с таким кислым выражением на лице, что даже скулы сводило.

— Ты был с ним? — Пронзительный взгляд хирурга, острый, как его скальпель, вонзился в мага. — Испытанному Триссу нужно будет поговорить с тобой.

— Я ни в чем не виноват, — поспешно заявил Казуел. — Зачем я ему нужен?

Игнорируя мага, хирург повернулся ко мне.

— Возьмешь его с собой в казармы, ладно? Эсквайр Камарл велел передать, что ты должен встретиться с капитаном когорты. 

Почувствовав, что снова могу говорить, я посмотрел на Авилу.

— Я буду в вашем распоряжении, как только вы пожелаете вернуться в резиденцию Д'Олбриота, барышня.

— Ступай, — ответила она немного устало. — Я буду с госпожой Тор Канселин и леди Чаннис.

— Пошли, Казуел. — Я потянул недовольного мага за локоть.

— Хватит мной командовать, — взорвался он, сбросив мою руку в приступе внезапного гнева.

Я опять схватил его и выволок на крыльцо.

— Перестань вести себя так, будто тебе ни до чего нет дела! — напустился я на него. — Расскажи стражникам, что ты видел, и, может, мы поймем, кто это сделал. Я хочу это знать, даже если ты не хочешь!

Под моим испепеляющим взглядом Казуел проглотил возражения, но всем своим видом демонстрировал протест, пока я провожал его до казарм позади особняка.

— Подождите в беседке, — ответил часовой, когда я объяснил I причину нашего прихода. — Я сообщу испытанному Триссу.

Я кивнул и повернулся кругом. Зло бурча себе что-то под нос, Казуел бросился вдогонку. К счастью, когда мы дошли до круглой, увитой виноградом беседки с низкими скамейками внутри, его запас гневных тирад иссяк. По крайней мере это сберегло мою репутацию. Поворчи он еще немного, и я бы заткнул ему рот кулаком.

С приближением вечера прохладные темные листья окутали дворик влажным зеленым ароматом. Я сел, закрыл глаза и заставил себя дышать медленно и ровно, чувствуя, как кровь пульсирует в голове. Отдаленный шум конюшенного двора и гул толпы на дороге сразу за стеной лишь подчеркивали тишину внутри пустой беседки.

Она длилась недолго. Казуел снова заговорил.

— Я хочу, чтобы послали гонца к Д'Олбриоту, к самому сьеру. Райшед, мне нужны бумага и чернила, слышишь? И сургуч, немедленно. Нет, погоди, эсквайр Камарл, должно быть, еще здесь? Да, точно. Мне нужно его видеть. Нет, ты должен спросить, примет ли он меня. Райшед, ты слушаешь? Эсквайр Камарл поручится за меня, верно? Но что подумает сьер? И почему этот глупый мальчишка постоянно втягивает Имя Д'Олбриота в ненужную шумиху?

Только мерные шаги по гравию дорожки спасли Казуела от зуботычины.