К этому времени (209–208 годы до н. э.) итальянская армия Ганнибала почти превратилась в двигающийся скелет. Девять лет нанесли тяжелый урон ветеранам, которые совершили переход через Альпы, и некоторые из них шли в сопровождении детей, достаточно сильных, чтобы нести их щиты. Возможно, их было больше, чем самих воинов. Римские дезертиры, этруски и изгнанники из Кампании пополнили их ряды. Отряды нумидийской конницы, кажется, сохранились неизменными, видимо за счет пополнения, добравшегося из Африки. Однако сведений о Ганноне с его тяжелой кавалерией и о Магарбале не сохранилось. Только Ганнибал знал истинную цену своему марширующему воинству, но не показывал этого. Более всего ему необходимо было укрепить оставшиеся жизненно важные порты на заливе Таранто — его единственный выход к морю. Будучи незащищенными, они немедленно были бы атакованы и попали в руки врага. Однажды, когда Локры взял в осаду римский отряд, Ганнибал бросился в город, чтобы возглавить молниеносное наступление изнутри совместно с атакой проворных нумидийцев извне. Этот маневр, который не удался в Капуе, успешно осуществился здесь, и осада города была сломлена. И, защищая Калабрию, 500 нумидийцев боролись не на жизнь, а на смерть на улицах города, в то время как могли прорваться в безопасное место.

209 год до н. э. близился к концу. Римляне вслед за Марцеллом нащупывали путь к твердыне юга. Цель поспешного передвижения Ганнибала была неясна. Казалось, что он защищал морские порты, тем не менее он ушел перед приходом Марцелла из гористого Бруттия в холмистую Апулию. Марцелл усиливает натиск, стараясь разместить свой лагерь как можно ближе к неприятельскому и лицом к лицу довести борьбу до конца. На исходе одного из дней он вступает в борьбу с карфагенянами, в то время как они разбивают свой лагерь, и загоняет их в тупик. В другой раз его легионы подверглись атаке слонов, но уже имеющие соответствующий опыт римские воины сбиваются в плотную массу, чтобы обрушить град дротиков на огромных животных. И только однажды некий легион, вместе с флангами союзников, был вынужден обратиться в бегство, потеряв четыре своих штандарта.

В ту ночь Марцелл, едва накормив людей, занимавших фланги, потребовал, чтобы они собрались с обнаженными мечами, но без ножен. Он устроил им разнос, который, как говорили, было выдержать труднее, чем битву:

— Неужели я обращаюсь к воинам? Я что-то не вижу таковых в этих когортах и манипулах. Где ваши штандарты? Случалось, что римские легионы терпели поражение. Но вы овладели редчайшим умением показывать врагу свои спины.

После такой жестокой взбучки Марцелл, консул, лично повел опозорившихся солдат в наступление. С каждым днем он был все ближе к тому, чтобы войти в соприкосновение с неуловимым Карфагенянином и, соответственно, все больше возрастали его нетерпение и раздражение. Он был предупрежден об уловках Ганнибала: о посланиях с поддельными подписями; о появлении карфагенян, одетых и снаряженных как римляне; о кавалерии, прячущейся за отступающей пехотой. Он обратил внимание по пути на один холм, который показался ему подозрительным.

Ганнибал имел обыкновение располагать свое войско на ночь за небольшими холмами. Это мешало римлянам подходить близко, а также давало карфагенскому командованию возможность следить за окружающей обстановкой.

Поскольку Марцелл отступил в лесистую местность, это затрудняло наблюдение за лагерем Карфагенянина. В один из дней он был скрыт за деревьями, перед которыми находился небольшой холм, поросший кустарником, но без признаков чьего-либо присутствия. Марцелл, приглядываясь к этому холму, приказал занять его прежде, чем там окопаются карфагеняне. Он вывел два кавалерийских отряда, один из них был этрусским, и с ним выступил консул-соратник Марцелла с пятью ликторами и командирами из штаба, чтобы осмотреть местность с высоты. К холму, через низину перед ним, вела тропа. 200 всадников передвигались рысью по этой низине, когда внезапно подверглись атаке. Из-за гребня холма выскочили нумидийские всадники, со всех сторон прямо на римских командиров, пересекавших низину, налетели другие отряды.

Этрусские фланги отступили, и только им удалось уцелеть. Смертельно раненный копьем Марцелл упал с коня. Получившего ранение второго консула отнесли в сторону его офицеры, но позже он тоже умер. Помимо двух консулов, римляне потеряли пятерых легатов, попавших в засаду, устроенную Ганнибалом на холме, который находился на стратегически выгодном месте.

В этот вечер Ганнибал двинул свое войско вперед и разбил свою палатку на холме. Он распорядился похоронить здесь Марцелла. Незнакомые с римским погребальным обрядом, некоторые из испанцев Ганнибала с факелами в руках устроили ритуальные танцы у могилы. Что касается римской армии, которая в буквальном смысле слова лишилась своего командования, она быстро отошла к ближайшей горе и окопалась там. Преследование армии Ганнибала было прекращено. Всем римским командирам поступило предупреждение не подчиняться никаким приказам за подписью, скрепленной печатью Марцелла, потому что кольцо с печаткой погибшего консула находилось теперь в руках врага.

В Риме весть о гибели двух консулов усилила всеобщее уныние. Девять лет все действия, предпринимаемые против Ганнибала, приносили те или иные несчастья. Не осталось в живых ни одного военачальника, способного справиться с ним, и было невыносимо дольше мириться с гибелью простых людей.

Весть о том, что Новый Карфаген завоеван проконсулом Сципионом, окрылила людей. В доказательство этого Лелий, легат Сципиона, прибыл с целым караваном серебряных слитков и тетивами от луков плененных карфагенян. В качестве трофея Лелий также принес щит с серебряными инкрустациями, на котором была изображена голова, как утверждали, очень похожая на голову Гасдрубала Барки. Этот щит был вывешен на всеобщее обозрение в храме Юпитера на Капитолийском холме, где Сципион вел свои ночные бдения. Эта голова была предвестницей победы.

Сенат передал весть о победе над Новым Карфагеном через море Филиппу Македонскому (в то время вовлеченному в конфликт с северными варварами — этолийцами, развязанный римской дипломатией). Наконец, баланс сил на Средиземноморье изменился в пользу римского альянса и в ущерб Карфагену и независимым городам.

Цитадель Тарента выстояла после трехлетней осады. Наконец, сильный карфагенский флот прибыл, чтобы заблокировать эту крепость с моря. При приближении римских отрядов он уплыл. (Слабость карфагенского военачальника Бомилькара после падения Сиракуз остается неразрешимой загадкой. Возможно, у карфагенян не хватало человеческих ресурсов, чтобы одновременно послать подкрепление в Испанию и усилить флот, а возможно, карфагенские капитаны просто были недостаточно сильны духом, чтобы противостоять превосходному флоту латинян.)

Тарент пал.

Каким бы стремительным ни был Ганнибал, он не мог одновременно находиться в двух местах. Было более чем 200 миль по суше от Регия на одном конце его урезанного доминиона до Салапии на другом конце. И он не мог пересечь залив Таранто на судне, как это могли сделать его враги. Он был далеко на юге Бруттия, когда Фабий Максим атаковал Тарент с суши и моря.

Медлитель действовал со своей обычной осторожностью, надеясь, преодолев крепостную стену, добраться до мужественного гарнизона и привести свои галеры в гавань. Случай помог ему. Один из офицеров бруттийского гарнизона, охранявшего город, состоял в любовной связи с женщиной. Он предложил впустить Фабия и его отряд в ворота со стороны гавани. Римляне в цитадели были предупреждены об этой попытке. Воины Фабия отвлекли внимание, устроив шумную диверсию в другой стороне. Войдя в город под покровом ночи, Фабий обеспечил охрану гавани, а его когорты начали вливаться следом за ним.

Филемон, который почти таким же способом пропустил к стене Ганнибала, оседлал коня и отправился навстречу неизвестной судьбе. Карталон, который командовал карфагенским гарнизоном, был схвачен легионерами. Обладающий даром убеждения начальник разведки Ганнибала даже в этих обстоятельствах сумел убедить захвативших его в плен людей в том, что находится в дружеских отношениях с их консулом (Фабий был избран консулом в четвертый раз). Подробная запись римского историографа об этом штурме рассказывает, что произошло дальше.