Что здесь самое основное, самое главное? Мы знаем, что наша партия ведет борьбу путем воздействия на сознание людей. Когда партия была в подполье, когда у нас не было власти, то у нее не было никакого орудия, кроме агитации и пропаганды. До тех пор пока коммунистические партии Запада, которые хотя и считаются легальными, не приобретут власти, у них не будет иного оружия, кроме агитации и пропаганды. Но разве мы говорим, то это оружие слабо? Когда мы стали во главе государства, то мы получили возможность влиять на самые вещи, изменять самое хозяйство, самую обстановку, в которой живут люди, изменять самую среду. Но вместе с тем нам все равно приходится напряженнейшим образом бороться за то, чтобы повышать сознательность пролетариев, повышать сознательность крестьян, завоевывать влияние на мелкую буржуазию, на интеллигенцию. Здесь перед нами стоит громадная агитационная, пропагандистская и просветительная работа. Так же совершенно, как мы пользуемся мерой сознательного воздействия на сознание отдельных людей во всех областях всей нашей борьбы за социализм, точно так же пользуемся мы этим в деле антирелигиозной пропаганды, в деле антирелигиозного просвещения. Было бы фатализмом или полуфатализмом, если бы кто–нибудь осмелился сказать такую вещь: «Так как религия отомрет только тогда, когда будет социализм, то будем ждать социализма и предоставим попам делать их дело». Это уже не будет антирелигиозным просвещением. Никто, конечно, из марксистов этого сказать не может. Разве что такую вещь может сказать самый замухрысистый меньшевик, потому что меньшевикам свойственно преуменьшать значение сознательного воздействия.

Но есть еще третья мера воздействия, есть мера, так сказать, правительственного администрирования — прямого воздействия, борьба с религией путем закрытия церквей, всякого рода запретами. Отрекаемся ли мы от таких методов или нет? Нет, мы от этих методов не отрекаемся. Объясню в двух словах — почему. Если руководители церкви, церковное ядро, какое бы то ни было, старое или новое сектантство, переступят наши законы, переступят тот круг, который очерчен вокруг них, если они совершат проступки, то мы должны самым решительным образом их покарать. С другой стороны, если мы подготовим массу, если мы видим, что без вызова этой массы, без того, чтобы не раздражать ее и вызвать на обостренную борьбу с нами, мы не сможем совершить какой–либо административный акт, то мы этого сделать не должны. Мы не должны отказываться от этого, потому что это означало бы оказать величайшую услугу попам. Это означало бы совершенно забыть марксистскую точку зрения и стать на точку зрения вреднейшего вольтерьянства. Вольтерьянцы полагали, что религия вообще есть обман и что церковь, попы и проповедники, пользуясь темным народом, устраивают обман, а посему великолепным образом этот обман можно запретить и тем самым уничтожить религию. Но от этого марксизмом не пахнет. Ведь в том–то и дело, что если общее состояние народных масс все еще такое, что они не порвали со средневековьем, не вышли из средневековья, то значит такими прямыми ударами попы стяжают себе мученический венец. Это только вызовет протест. Когда в некоторых случаях слишком бестактно закрывали церкви, когда нерелигиозное меньшинство шло на религиозное большинство, тогда из этого ничего хорошего не выходило.

Хотя мы используем три метода, но один из них, самый главный, — это борьба за социализм, борьба за преобразование бытия, от которого зависит сознание. Второй метод — это широкая пропагандистская работа и антирелигиозное воздействие на сознание. И третий, самый маловажный, но в некоторых случаях долженствующий быть пущенным в ход, — это путь административной силы. С этой точки зрения, как вы видите, второй метод пропаганды и агитации чрезвычайно важен. Этот метод тоже можно вести и поверхностно и глубоко, причем должен отметить, что и поверхностный метод недурен, но нужно помнить, что он относительно, по сравнению с глубоким методом, слаб. Поверхностный метод — это вышучивание попов, это значит набрасываться на них с насмешкой, с порицанием и выражать презрение. Это не плохо. Смех иногда бывает хорошим оружием, в особенности, если он талантливо попадает в цель. Если можно кое–кого завоевать этим методом, то его можно применить. Но, главное, нужно идти более глубоким методом, нужно идти путем антирелигиозной пропаганды, которая должна быть связана со всей наукой. Так Ленин и говорил — социалисты, для того чтобы отнять массы, у религии, пользуются союзом с наукой.

Наука должна идти по двум линиям (я говорю по отношению к взрослым, а потом можно применить и к детям). Прежде всего, по линии естествознания. Естествознание, поскольку распространяется вообще подлинное материалистическое естествознание, где бы оно ни пробивало себе путь, уже имеет тенденцию очищать от религии, если его проповедует не полупоп, а действительно материалистический ученый, материалистически знающий человек. Если такой человек разъясняет наше нынешнее воззрение на мир и на материю, то получается всегда благо. Мы должны иметь в виду, что только подлинное, достаточно глубоко обоснованное научное миросозерцание в диалектическом материалистическом духе — а это наше подлинное миросозерцание, и всякое другое мы считаем неверным — есть настоящая база, настоящий твердый фундамент для безбожия.

Но надо пользоваться и другим методом антирелигиозной пропаганды в области естествознания, научного знания, а именно методом прямой критики религиозных предрассудков, методом атаки религиозных глупостей, противопоставляя этому науку, т. е. вести путем лекций и других мер непосредственную работу против религии при помощи естественнонаучной аргументации.

Вторая полоса аргументации — это социально–научная. Религия есть общественное явление, это определенная идеология, одна из надстроек над экономикой, а потому здесь надо подойти с точки зрения происхождения религии, ее развития и т. д. Здесь нужно дать точную и правдивую повесть о том, что такое религия. Не нужно бояться правды и не нужно смягчать, но в то же время не нужно говорить так просто, грубо: «Все попы выдумывают религию и морочат голову народу». Мы не можем скрываться за такими упрощенными терминами. Нужно рассказывать повесть о происхождении религии, о том, какое зло сама религия. И эта повесть явится сильнейшим ударом по религии.

Вот те методы широкой пропаганды, широкого воздействия, которые должны быть прибавлены к войне за социализм, за построение социалистического общества. Здесь нужно, конечно, больше мобилизовать научные силы, чем до сих пор. У нас слишком мало книг, которыми мы могли бы руководствоваться. Надо сказать, что нами проделана большая работа в том смысле, что мы оказались правильно вооружены, но надо помнить, что религия не состоит только из ложного представления о мире, но и из определенного настроения, из чувств. Из настроения, чувств вытекает соответствующее мировоззрение. Представление религиозных людей, будто бог есть хранитель добра, — очень глубокое. Тов. Ярославский здесь упомянул, что безбожник понимается как бесчестный человек. Говорят: «ты лжешь безбожно». Или есть такое выражение: «кто боится бога, тот не обидит ближнего». Или говорят так: «креста на тебе нет». Значит, если есть крест, есть и совесть. Разве мы можем мириться с таким положением? Конечно, нет. Мы должны критиковать религиозный мир в основном положении и говорить, что это мир рабский, мир, ненавидящий человека, его тело, его земные устремления, т. е. все то, что составляет основу человека вообще.

Мы должны вскрыть это монашеское мировоззрение, отрицающее человеческие страсти, человеческое счастье, силу человеческого ума, и должны показать, во что это мировоззрение обращается на практике. Мы должны показать, что вся христианская мораль на практике позволяет кулаку и богачу сдирать кожу с бедноты, а потом отливать колокол и считать, что он замолил грехи. Мы должны показать на практике крестьянам, что та религия, которая на словах будто бы так высока, а на деле лицемерным образом прикрывает пороки буржуазии, мелкой буржуазии, привилась в силу невежества народной массы. Нужно всему этому противопоставить наши нормы жизни, как мы их понимаем. Надо показать, что такое труд человека, как человек относится к своему ближнему, надо показать человеческую природу и его будущее, которому пролетариат прокладывает настоящий путь.