— Минутку! — возмутился я. — Я же начальник отдела Оперативного анализа — одного из ведущих отделов этого учреждения, и мне эти материалы необходимы для работы. Я веду расследование аварии, в которой чуть было не погиб человек.

— И что с того? Расследование ведет… вела специальная комиссия, которая работу свою завершила. Вы сами видели их заключение. Что еще? А этот человек, что тогда оказался в аварийном лифте — вы. И вы не имеете права ни на какие расследования, а то, что вы тут от меня требуете, может получить только представитель организации-владельца, ответственный за эксплуатацию лифта, инспектор, электромеханик и прораб участка. Все! Вы инспектор? Или вы ответственны за эксплуатацию? Нет, за эксплуатацию отвечаю я.

— Понятно. Если за лифт отвечаете вы, и выяснится, что вы что-то не так проконтролировали…

— Вы что, хотите меня напугать? — нисколько не удивился Бернс. — В таком случае мы вообще ни о чем не договоримся, я на этой должности давно и видел много разных людей. Не смею больше обременять вас своим присутствием.

Нет, так просто он от меня не отделается, не тот случай!

— Я что, разве могу кого-то испугать? — начал я второй заход. — Вы так решили? Извините, произошло явное недоразумение. Просто вы не оставляете мне иного выбора, как идти в Отдел Внутренних Расследований.

Упоминание нашего Отдела Внутренних Расследований очень не понравилось мистеру Бернсу. Он сразу насупился, еще больше помрачнел, зато стал более деловит. Если к нему вообще применима такая формулировка.

— Хорошо, я передам такое поручение… — неохотно проскрипел Бернс. — Дней через пять мы составим список, документы подготовят, и вы сможете…

— Стоп! Не надо ничего никому передавать. Давайте мы сами, здесь, не выходя из вашего кабинета, решим эту задачку своими силами. Вы что — не знаете своих сотрудников и не располагаете сведениями, кто за что отвечает?

Но Бернса так просто взять было нельзя. Не на того я напал.

— Список вы получите через пять дней. И потрудитесь, пожалуйста, оформить у нашего руководства разрешение на работу с этим списком и с технической документацией. Без допуска я вам ничего не дам.

Обращаться к руководству с такой просьбой мне очень не хотелось, поскольку на этом я терял время, а с Бернсом нужно было бороться его же оружием.

— Да? — спросил я. — Тогда сделаем так. Я сейчас выхожу от вас, иду к себе в кабинет, и пишу докладную в нашу дирекцию, где подробно излагаю нашу с вами беседу и утверждаю, что вы не контролируете ситуацию в своем отделе и во вверенном вам хозяйстве. Более того, я подробно и с деталями, описываю, как можно вызвать аварийную обстановку в лифте, и как его вывести из строя, а наши технические службы не обращают внимания на вопиющие...

— То есть вы стремитесь доказать, что любой человек, кто угодно с улицы, может проникнуть в технические помещения лифтовых сооружений? — перебил меня Бернс. — Это совершенно исключено! Невозможно физически!

— Почему это? — притворно удивился.

— Потому, что неосуществимо! — начал выходить из себя Бернс. — Это же специальные помещения, и доступ посторонним туда закрыт! Я даже не буду рассматривать такую ситуацию, поскольку проникнуть туда могут только специально подготовленные и обученные люди, а случайный человек не может оказаться там и тем более осуществить какие-то действия. А в тот момент их не было в здании! Никого! Всех, кто дежурил, отправили по срочному вызову на другой объект!

Мысленно обозвав Бернса полным идиотом и ослом, я сказал следующее:

— Мистер Бернс, а как вы считаете, я вхожу в число этих людей?

— Что вы хотите этим сказать? — не желал меня понимать Бернс.

— То, что уже сказал. Я могу проникнуть в шахту или туда, где установлен двигатель?

— У вас нет технического допуска.

— Да не о том я. Если я пролезу во все эти помещения, что тогда? Вы дадите мне документацию, или мне все-таки обращаться в Отдел Внутренних Расследований?

Повторное упоминание ОВР подействовало. В конце концов мы решили, что если я все-таки докажу ему возможность несанкционированного проникновения в технические помещения, он будет считать меня представителем владельца. Что, собственно, было недалеко от истины — как никак я, начальник отдела — вхожу в руководящий состав нашей конторы. Сговорились на том, что я цепляю себе видеокамеру и пролезаю во все лифтовые помещения. Если мне это удастся, и если (только в этом случае!) я все это засниму на камеру, Бернс предоставит мне требуемую документацию и список своих людей.

Я зашел к себе, прицепил к лацкану булавку с видеокамерой, прихватил клюшку для гольфа, свою электронную отмычку, пару перчаток и отправился совершать действия, мягко говоря, не соответствующие моей должностной инструкции.

В машинное помещение — бетонную коробку с двигателем и всякими дополнительным электрооборудованием — я проник просто: моя электронная отмычка без проблем справилась с дверными замками. Я обесточил двигатель и ушел тем же путем, что и пришел.

А вот с лифтовой шахтой пришлось повозиться. В холле третьего этажа никого не было. Ну, и слава богу. Третий этаж я выбрал только потому, что именно там сидел сам Бернс. Конструкция нашего лифта принципиально не менялась, наверное, уже лет сто. Ее давно критиковали за небезопасность — внешние двери, открывающие доступ в лифтовую шахту, можно легко открыть снаружи. Как? Вот это уже я, извините, не скажу, поскольку всегда найдутся идиоты, захотевшие повторить мой «подвиг». А потом кого-нибудь там раздавит или по стенке размажет, а ни в чем не повинные люди попадут за это под суд.

Раздвинув створки, я увидел несколько жирно блестящих тросов, рельсы, каркасные конструкции по углам и что-то похожее на стальную решетку вдоль стен. Кабина стояла внизу, на первом этаже. Зафиксировав двери клюшкой для гольфа, я заглянул вниз. В шахте было практически темно — свет проникал только через открытые мною створки и щели между внешними дверями на других этажах. Я выругался про себя, примерился и перелез в шахту на боковую стальную решетку. Не знаю, зачем нужен этот конструктивный элемент, но сейчас он вполне годился в качестве самой обыкновенной лестницы. Все-таки лезть было трудно, ячейки оказались заметно уже моей ступни, и я проклял все на свете, прежде чем смог спрыгнуть на крышу лифтовой кабины.

Кабина, кажется, была пуста — кроме своего собственного дыхания и обычных отдаленных шумов, я не слышал ничего лишнего. Ну, вот, собственно и все, пора было выбираться наружу. Задев плечом и спиной за густо смазанные стальные тросы, что поднимают и опускают кабину, я встал на порог дверей шахты, уцепился за внутренние части створок, потом, дотянувшись до ролика замка, отвел его в сторону, раздвинул руками двери и вышел. Двери шахты с шумом закрылись за мной под собственной тяжестью — полозья, по которым они ходят, наклонены градусов на пять. Элементарно.

Вызванный мною шум не привлек никакого внимания — людей в холле второго этажа не было видно — рабочий день давно закончился, и народу в такое время обычно мало. Охрана далеко, а службу видеонаблюдения я предупредил. Кстати в тот день, когда я чуть было не превратился в котлету, именно те камеры, что висят напротив дверей лифта, не работали — кто-то предусмотрительно закрасил из распылителя все объективы черной краской. А в шахте наблюдение почему-то не установлено.

Потом я вернул все назад, ликвидировал следы своей деятельности и включил лифт.

В холле посмотрелся в зеркало. Видок — что надо! Мало того, что я испачкал в черной смазке брюки, пиджак и обе руки — мое лицо тоже оказалось в грязи. Я, конечно, бывший оперативник, и мой внешний вид не должен особенно сильно кого-то шокировать, но все же! Недовольно поморщившись, я отправился в душевую.

Помните школьный курс зоологии? Некоторые виды обезьян используют хвост в качестве руки. По-моему именно от этих обезьян — единственных животных, у которых рука растет из жопы — произошли те строители, что клали плитку в душевой у нас на работе. Пришлось все скалывать и без страха туда не войдешь — на моем этаже душ до сих пор не работал, и теперь предстояло идти на другой этаж в чужой душ — слава богу, ключи у меня еще были.