Времён связующая нить

Русский вопрос

Времён связующая нить

«ЛГ» и духовные поиски конца ХХ века в России

Те годы были итоговыми и рубежными. В стране усилиями деятелей национального движения было продолжено начатое ещё Фонвизиным, Карамзиным, Пушкиным дело «русского возрождения».

Разнившиеся тактически фланги были едины в стремлении к торжеству народности, если выразиться языком пушкинско-славянофильского периода, когда задача освобождения от подражательности в культуре и жизни была впервые поставлена с полным сознанием необходимости её скорейшего решения.

А. Солженицын, А. Зиновьев, Л. Бородин с единомышленниками стремились к обретению обществом русского самосознания, поставив жирный крест на советской правящей элите. В этом кругу родилось и радикальное христианское движение И. Огурцова, поставившее в 60-е годы задачу подготовки к неизбежной гибели советской системы. Принадлежащие к нему почувствовали, что либерализация режима приведёт строй к краху.

Другие же – В. Кожинов, С. Куняев, В. Солоухин – рассчитывали при помощи агитации возобновить начатый при Сталине процесс создания новой национальной элиты, придав ему русский характер.

Но для всех них первостепенным было «возвращение» к классике национальной мысли. Сначала её сокровища извлекались из спецхранов библиотек и старых запасников, затем к пропаганде наследия старой России приступила «Литературная газета». И нелегалы, и те из «встроенной в систему» оппозиции, кто стремился перестроить режим, читали работы принудительно «забытых». Кожинов вспоминал, что в 50-е годы М. Бахтин на его вопрос: «Что читать?» – ответил: «Читайте Розанова».

Первые (из круга Солженицына) изначально не верили в способность чиновных маоцзедунок обрести честь, совесть, понимание неразрешимых проблем химерической системы, рождённой в 1917-м.

Вторые (Кожинов и другие), совсем не питая иллюзий по поводу «человеческих качеств» того слоя молодых коммунистов, который возрос во время хрущёвской «оттепели», намеревались использовать советские структуры – Союз писателей, Общество охраны памятников и другие. Укоренившись в них, рассчитывали повлиять на политические верхи страны в русском направлении.

Словом, русский орёл после завершения сталинской эпохи был о двух главах. Несмотря на споры и взаимные укоры, делали они общее дело.

«Встроенный в систему» писатель Солоухин, бывший членом комитета по присуждению Ленинских премий, прогремел «Чёрными досками» и «Письмами из Русского музея», в которых, по сути, выступил апологетом Святой Руси, связуя оборванные нити исторической преемственности, показывая красоту и социальную правду крестьянской России.

Нелегал Солженицын стал продолжателем дела Пушкина, выступив с критикой новой «образованщины», мечтавшей под крылом ЦК КПСС поднять флаг глобально-либеральных «общечеловеческих ценностей». Ведь именно Пушкин использовал выражение «полуобразованный» применительно к сторонникам «чужеземного идеологизма», вычисляя русскую «формулу» самобытности, найденную с его подачи славянофилами и почвенниками.

Словом, сторонники Русского возрождения шли двумя разными путями к одной цели – обретению Россией национального самосознания.

В 60–70-е годы возродилось Русское слово. Астафьев, Белов, Распутин, Шукшин… Вершины заоблачные, наша национальная слава и гордость. Появление этих новых классиков, их слово, скорбящее по утратам, но и твёрдо стоящее на страже своего и родного, будь то имя, озеро, изба с русской печью, русское поле или лес, было важнейшим событием в духовной жизни страны.

В 80-е годы общественная атмосфера менялась. Московское издательство «Современник» стало издавать серию книг под рубрикой «Любителям российской словесности», в которой публиковались и научно комментировались работы классиков свободной консервативной мысли XIX века – Карамзина, Одоевского, братьев Аксаковых, Киреевского, Хомякова, Соловьёва. В Уфе Башкирское книжное издательство опубликовало сборник стихотворений и других работ Аксакова. «Последний из могикан» Серебряного века Лосев сумел в издательстве «Мысль» опубликовать биографию В. Соловьёва, которая чуть не была уничтожена Комитетом по печати. Ликвидация стотысячного тиража была заменена его «ссылкой» в отдалённые районы страны, откуда были налажены каналы доставки этого уникального по тем временам издания. Были опубликованы и по-новому прокомментированы труды Аполлона Григорьева и Чаадаева…

В эпоху перестройки последовал настоящий вал публикаций трудов классиков религиозной мысли Серебряного века и русского зарубежья. В мире отечественной мысли и культуры для советского читателя были наконец «обнаружены» её консервативный и либеральный «континенты», тесно между собою связанные.

«Литературная газета» старалась объединить силы национального возрождения. Газета завела тогда постоянную рубрику «Из истории русской философской мысли», где стали публиковаться первые в послереволюционной истории страны биографические очерки и обзоры творческой деятельности виднейших представителей отечественной культуры, сопровождаемые великолепными портретами Ю. Селивёрстова.

Обратило на себя внимание то обстоятельство, что героями публикаций «Литгазеты» были мыслители консервативной ориентации, понимавшие Русскую идею как церковно-царскую, но очищенную от духа подражательности, за что их не поддержали в своё время ни представители дореволюционных властей, ни орден либеральной интеллигенции, взявший курс на ликвидацию исторической России, ни победившая и укрепившаяся советская власть. Авторы материалов в «Литературке» обращали особое внимание на искреннюю религиозность своих героев. Кстати говоря, именно она отличала всех свободных консерваторов-самобытников от представителей чиновничьей «официальной России». Для большинства последних, как и для Вольтера, религия была фальшивым, но до поры до времени удобным механизмом, необходимым для функционирования вертикали власти.

А. Гулыга, характеризуя истоки возвращения Владимира Соловьёва к христианству, обратил внимание на искреннее стремление своего героя к религиозности. Об этом сам молодой философ в письме сказал так:

«...Наука не может быть последнею целью жизни. Высшая истинная цель жизни другая – нравственная (или религиозная), для которой и наука служит одним из средств».

Авторы очерка о Флоренском, его внуки, обратили внимание на ту же типичную черту подлинного консерватизма, рассказав, что их дед сознательно поступил в Московскую духовную академию, «желая произвести синтез церковности и светской культуры, вполне соединиться с Церковью, но без каких-нибудь компромиссов, честно воспринять всё положительное учение Церкви и научно-философское мировоззрение вместе с искусством…»

Аналогичный волевой мотив искреннего движения к Церкви как воплощению верховной истины фиксировала И. Роднянская, говоря о формировании мировоззрения С. Булгакова, который воспринимал своё зрелое обращение в православие как возврат «под отчий кров блудного сына евангельской притчи». Исследовательница ссылалась на отзыв его ученика Л. Зандера, отметившего, что искания Булгакова были символическими «в истории русской души», «а его священство – как залог оцерковления русской интеллигенции».