Но самый доступный, самый трепетный, самый безобидный способ ловли — удочка. Это тебе не сачок и тем более не сеть или бредень, которые нужно плести долгими зимними вечерами: не опасная взрывчатка, не мудрено устроенный кубарь, не отрава, наконец, на которую нужно переводить вкусный, с тертым картофелем, хлеб. Удочку может смастерить даже малец. А что тут хитрого? Вырезал ореховое удилище, привязал к нему черную нитку потолще, на другой ее конец самодельный, из проволоки, заточенный на кирпиче крючок — и готово.

Вместо свинцового грузика мы обычно привязывали мелкую продолговатую гальку. Поплавком же служил кусок прошлогоднего стебля репейника. Грубое, скажете, приспособление? Ничего. И на такую удочку, поверьте, я налавливал, бывало, метровый кукан пескарей.

Конечно, у истинных рыболовов снасть была разработана по всем законам рыбацкой науки. У Пети Галякина — самого именитого в Хорошаевке рыбака-удочника, лесками, например, тоже служили суровые нитки. Но зато их концы были тонкие, малозаметные в воде. На каждой из десяти его удочек — крючок с зазубринкой и каждый своего размера, для своей рыбы. И насадкой служил не только дождевой червь. Петя Галякин пользовался вареной картошкой, и кузнечиками, и пареным горохом, и живцами, и бог весть еще чем. Рыбачил он обычно на одном месте, где никто другой ничего никогда не улавливал. Петя же даже в самое неблагоприятное для клева время ловил и щук, и карпов, и голавлей, и редких для наших мест карасей.

Шли годы.

Старые сети, бредни гнили, а новых молодые мужики плести не научились. Или не хотели.

Строго стало со всякого рода взрывчатыми материалами.

Про кубаря нынешние деревенские мальчишки и слыхом не слыхивали.

Оставались на заросшей ныне ивняком Снове только удочки (городские, не очень дешевые) да — редко у кого — сачки. Правда, и рыбы поубавилось. Заилилась речка не без помощи горе-радетелей распашки заливных лугов, и почти полностью пропала рыба, любящая песчаное дно и чистую воду.

Ну, да и не совсем пропала. Тем более, что луга ныне — по крайней мере в нашем районе — не распахивают, и на стрежне реки уже просматривается прежней белизны песок.

Вроде бы до тонкостей знал я, чем брали и берут рыбу в нашей невесть какой ширины — десять-пятнадцать метров всего — Снове. А нынешним летом приехал в отпуск и ахнул. Оказывается, не успеваю я следить за научно-техническими открытиями. В том числе и в таком щекотливом деле, как рыбная ловля на мелких реках. Просветил меня сосед Сашка Волохов, плотный двадцативосьмилетний мужик, про которого его пятилетний Роман сказал: «Папка, обнять тебя у меня руков не хватает». Работает Сашка на станции Возы электриком, там же имеет квартиру. В Хорошаевку приезжает на выходные — тут живет мать, тут богатый сад, тут какая-никакая речка.

В субботу Сашка мимоходом обронил:

— У нас теперь рыбу с помощью электричества ловят.

Я не придал значения этим словам, полагая, что он шутит. А в воскресенье Сашка забежал ко мне и с порога предложил:

— Хотите посмотреть?

— Что?

— Новый способ. Электричеством.

Я сначала не понял, про какой способ Сашка ведет речь, но, заметив на его плече моток белой изолированной проволоки, припомнил вчерашний разговор.

— Ужели правда?

— Пойдемте — убедитесь.

Будучи по натуре любопытным, я бросил все дела и без промедления отправился следом за Сашкой. Вел он меня к Ваське Хомяку, чья хата стояла в нескольких десятках метров от Сновы — на крутом ее берегу.

Подошли к хате. Хозяина дома не было. Руководил тут его средний сын Ленька, рабочий курского кожзавода, приехавший к отцу в отпуск. Рядом с ним хлопотали еще два — уж не узнал, чьи — взрослых парня. А хлопоты их состояли в том, чтобы подсоединить другой моток проволоки (по двести пятьдесят метров в каждом, как я позже узнал) к фазе электропроводки. Они приставили к хате лестницу, и Ленька орудовал плоскогубцами.

— Все. — Закончив дело, он спрыгнул с лестницы. Увидел меня, кивнул головой: — Здравствуйте. Пришли поучиться?

— Посмотреть.

— Ну-ну, — снисходительно сказал Ленька. — Может, и вам понравится.

Два других помощника тем временем тянули провод к крутосклону, к реке. По ниточке провода пошли и мы — Сашка Волохов, Ленька, я. Сзади пробирались Роман с кассетным магнитофоном «Весна» в руках и Ленькин семилетний сын.

Сашка прихватил еще небольшой сачок, а Ленька — пластмассовую голубую трубу диаметром восемь — десять сантиметров и длиной два — два с половиной метра. С одного конца трубы свисал изолированный же провод, на другом был пристроен скрученный кольцом электрод. По форме это устройство напоминало миноискатель.

Пока мы спускались к речке, Сашка Волохов посвящал меня в технологию ловли:

— Когда мы войдем в реку, по команде провод от сети присоединяется вот к этому проводу «миноискателя»; затем «миноискатель» погружается в воду; вода, вы знаете, отличный проводник, получается заземление, и напряжение достигает двести двадцать вольт; при этом поражается все живое в радиусе метра-полутора…

— Насмерть?

— Лягушки вроде бы насмерть, а рыба, говорят, отходит.

— Но и рыбака может поразить? — высказал я опасение.

— Может, — равнодушно согласился Сашка, — если недотепа-рыбак возьмется за подсоединенный электрод над водой.

— А в воде?

— В воде может просто тряхнуть — на себе испытал. Ведь ток идет вертикально, в землю.

В электротехнике я разбираюсь слабо, поэтому Сашка легко меня убедил.

Спустились. Сашка в чем был — в старых туфлях и в старых штанах — спрыгнул в речку и попросил подать «миноискатель». Воды было чуть выше колена, однако развернуться с длинным «миноискателем» тут не так просто: ветки ивняка нависли над самой речкой; сквозь них с трудом пробивался солнечный свет, а вода темная, неприветливая и, как мне казалось, ужасно холодная.

Но вот Сашка приспособился. Ленька тем временем держал в руках прикрученные к сухим палочкам концы проводов — от фазы и от «миноискателя». Сашка подвел кольцо «миноискателя» под куст и скомандовал:

— Контакт!

Ленька соединил крючочками загнутые концы проводов. Сверкнула еле заметная искорка.

Я перевел взгляд на куст. Под ним что-то вертыхнулось. Сашка мгновенно вытащил из воды кольцо и ловко метнулся туда. Через секунду он держал черноспинного голавля. Не глядя на ребятишек, он бросил в; их сторону трепыхавшуюся рыбину.

Ленькин сын схватил двумя руками голавля и сунул его в цинковое ведро.

— Ура! — закричал он.

— Вот это да! — закричал следом Роман и нажал на клавишу магнитофона. На берегу тихой речки, пугая лягушек, стрекоз и птиц, раздалась громкая современная музыка. Эту музыку в исполнении какого-то популярного зарубежного ансамбля я слышал однажды во Дворце культуры на дискотеке. Музыка молодая, задорная, отчаянная, ноги помимо твоего желания скачут под ее ритмы. И странно было ее услышать здесь, в курской глубинке, в дальнем далеке от всевозможных дворцов и дискотек.

— Контакт!

На берег летит красноперка.

— Стоп! — Ленька рассоединил крючочки. — Ушла…

— Не уйдет, — твердо сказал один из помощников, следовавший за Сашкой с сачком (второй помощник тянул провод). Он приподнял сачок. В нем изворачивался карп. — Вот он, голубчик!

Роман от радости и восторга включил магнитофон на полную громкость.

— Контакт!

— Погоди, — сказал Ленька, — палочки намокли — маленько дергает. Сейчас заменю…

Ловля шла, к моему удивлению, довольно успешно. Ради голавля или красноперки удочник иногда просидит час-другой, а тут ведро наполнялось буквально на глазах. Была и мелочь: пескари, ерши, щурята, даже рака угораздило попасть под действие электричества.

В одну из пауз Сашка заметил, как я снова развел от удивления руками:

— Надо ж додуматься…

Он сказал:

— А еще можно с помощью аккумулятора — тогда провод не нужен. У нас на заводе один чудак за триста рублей приобрел. Так что техника не стоит на месте… Контакт!