- Потому, что вы едите мясо, - спокойно пояснил хозяин дома. - Мы не можем осквернить нашу кухню и наше жилище вашим присутствием. Ваш образ жизни идет в разрез с нашими религиозными убеждениями.
- Да, сэр, - сказала Скалли. - Вы можете прятаться за религиозными убеждениями, но если вы совершили преступление...
- Меня обвиняют в совершении преступлений? - Глава Церкви Красного Музея удивленно приподнял брови и посмотрел куда-то через плечи специальных агентов. - Я ни в чем не виновен.
Молдер и Скалли медленно обернулись, проследив за его взглядом, и увидели, что перед домом, на почтительном расстоянии, собрались чуть ли не все члены секты. Наверное, их созвал тот юноша, к которому Молдер обращался за подсказкой. Сектанты стояли молча, не отрывая укоризненных взглядов от вторгнувшихся в их мирную размеренную жизнь непрошенных пришельцев. Лица были в основном молодые, но Скалли заметила и несколько седобородых старцев.
- Что ж, - вновь повернулся к Одину Молдер, - степень вашей виновности или невиновности мы можем определить и в другом месте. - Его тон сменился с осторожно-доброжелательного на сухо-официальный: - Сэр, будьте добры, выйдете пожалуйста из дома. Выйдете, мистер Один. Мы вас арестовываем по подозрению в причастности к насильственным действиям по отношению к несовершеннолетним подросткам.
Ричард Один покорно вышел из дома и в сопровождении фэбээровцев направился к арендованному ими автомобилю.
Шериф Мазеровски заметно оживился, увидев доставленного в его контору главу ненавистной секты. Но Молдер, попросив предоставить ему отдельный кабинет, вежливо, но категорически отказал шерифу в просьбе присутствовать при допросе подозреваемого.
Молдер начал беседу с официальных вопросов.
- Как ваше имя?
- Ричард Один.
- Это ваше настоящее имя?
- Нет. Я взял его при вступлении в религиозную организацию "Новая Эра". Мое светское имя - Даг Хэрман.
- Вы по профессии врач?
- Да.
- Почему вы уехали из Лос-Анджелеса.
- Это вас не касается, - сухо ответил Один. - В любом случае, это не имеет отношения к событиям, заставившим вас привезти меня сюда.
- А вам известно, какие события заставили нас подозревать вас в их совершении?
- Нет. Вы сами сказали, что подозреваете меня в причастности к насильственным действиям по отношению к несовершеннолетним подросткам. Ни я, ни кто либо другой из членов Церкви Красного Музея не имеют к этому ни малейшего отношения.
- Как вы можете отвечать за других? - вмешалась Скалли.
- Пути наши определяются Хозяином и Повелителем, и он говорит моей пастве через меня. А моя паства общается с ним через меня. Я бы знал.
- Скажите, мистер Один, - перехватила инициативу допроса Скалли, - вам известен препарат под названием "скополамин"?
- Все болезни загнивающего общества связаны с потреблением плоти живых существ и с бесчувственным отношением к...
- Пожалуйста, ответьте на вопрос, - сказал Молдер.
- Да, - спокойно ответил Один. Он не волновался с первой минуты его задержания. Во всяким случае, ничем не выдал своего волнения. - Я знаю этот препарат. Но никогда его никому не выписывал и не поощрял его использование.
- А вы когда-нибудь приказывали другим принимать его? - уточнила Скалли.
- Нет.
- Ваши религиозные убеждения, - обратился к нему Молдер, - позволяют вам физическое или психическое насилие? К тем, кто не разделяют ваших взглядов?
- Варвары когда-нибудь будут счищены с лица земли. Но сделано это будет не людскими руками, а повелением Хозяина и Повелителя всего сущего...
- Да прекратите вы нести свою ахинею, - не выдержала Скалли. - Вы не перед оболваненной паствой, а в конторе окружного шерифа!
- Для святого человека вы весьма легко выводите людей из себя, мистер Один, - заметил Молдер.
Один не ответил, спокойно разглядывая надоедливое насекомое в виде Молдера. Тонкая улыбка осветила его невозмутимое лицо.
Неожиданно распахнулась дверь и на ручке повис шериф Мазеровски, оставаясь ногами за порогом кабинета.
- У нас проблемы, - сообщил он. - На улице. Эти его придурки, - он кивнул на задержанного, - устроили настоящую демонстрацию перед входом.
Молдер какое-то время размышлял.
- Что ж, - наконец решил он. - У нас нет веских оснований заключать вас под стражу, мистер Один. Мы отпускаем вас под подписку о невыезде. Оформите ее у дежурного. - Он повернулся к шерифу. - Пойдемте, успокоим разбушевавшихся поклонников Хозяина и Повелителя.
У входа в в здания тремя ровными шеренгами стояли члены Церкви Красного Музея; рядом чернела коробка привезенного с собой динамика. Женщина, открывавшая недавно дверь фэбээровцам, имени которой они так и не знали, говорила в микрофон:
- Будьте открыты мудрости Господней. Только так вы можете услышать слово Божье! Прекратите насилие! Прекратите убивать животных! Прислушайтесь к голосу своего сердца. И скажите людям злым и бездуховным, что нельзя задерживать, оскверняя его духом вандализма, человека, через которого к нам обращается Хозяин и Повелитель всего сущего...
Перед ними собрались зеваки, но не слишком много, не больше полутора дюжин. Большинство прохожих, равнодушно взглянув на них, спешили дальше по своим делам.
Шериф направился к митингующим с явным намерением на лице убрать и прекратить, но Молдер придержал его за рукав.
- Не спешите, шериф. Зачем вам неприятности и пересуды? Сейчас выйдет Ричард Один и они сами уберутся восвояси.
Шериф повернулся к нему, хотел, что-то сказать, но мгновенно забыл о приготовленной реплике, увидев подъехавший джип собственного сына.
Из кабины выскочил Рикки. Лицо его было злым и красным. Двое его вчерашних приятелей были с ним, один тут же подал ему большой синий бидон.
- Закончите резню! - ни на что не обращая внимания, продолжала свою речь женщина в белой чалме. Она и здесь играла на публику, у нее было такое выражение лица будто, в отсутствие главы общины, через нее вещает Хозяин и Повелитель. - Слово справедливо, даже если вы защищены законом. Законом людским, а не божьим, законом людей бездуховных, погрязших в пороке. Варварство должно исчезнуть. Насилие против природы порождает насилие против человека.
Рикки на ходу снял крышку с бидона, подскочил к говорунье и выплеснул все содержимое четырехгаллонового бидона на женщину и ближайших к ней адептов странной веры. Их белоснежные головные уборы и лица окрасились в красный цвет.
- Вот вам! Напейтесь коровьей кровушки! - зло выкрикнул Рикки. - За Кэт!
Все произошло столь стремительно, что знай шериф о намерении своего сына, он все равно не успел бы ему помешать. Вокруг раздались смешки наблюдавших за этой сценой и даже жидкие аплодисменты.
Разгневанный шериф подскочил к сыну, схватил его за шкирку и потащил к джипу, где стояли восхищенные поступком своего предводителя верные телохранители Рикки.
- Ты что это делаешь, паршивец?! - проревел Мазеровски. - А ну, живо убирайся отсюда прочь, и что б до вечера мне на глаза не попадался!
- Ты бы видел, что они сделали с Кэт! - прокричал в ответ Рикки. Меня даже не пустили к ней, мне пришлось лезть в окно! Ее не узнать! Они мне еще ответят за это!
- Катись отсюда! - уже больше для вида прокричал шериф, в глубине души соглашаясь с сыном и поймав себя на мысли, что даже доволен его поступком.
- Вы все видели сами! - обтерев лицо рукавом, на котором бычья кровь не особо выделялась, произнесла в микрофон женщина. - Мы никому не причиняем зла, мы лишь пытаемся докричаться до не окончательно зачерствевших сердец: опомнитесь! И мы получаем...
Она замолчала на полуслове.
Скалли удивленно огляделась и заметила вышедшего из здания шерифской конторы Ричарда Одина. По его безмолвному взгляду сектанты начали собирать громкоговорящее оборудование.
Представление заканчивалось. Допросив Ричарда Одина они ни на дюйм не приблизились к разгадке тайны.