Мы были едины. И знали, о чем говорим Им. Мы исполним свое предназначение.
Я протянула руку к серой луне, и на нее накрыла другая, рука Демма.
"Придет конец, не станет ничего…
Придет конец, но будет и начало…"
И в резко наступившей тишине, хлестнувшей по барабанным перепонкам, послышался треск и последовавший за ним оглушительный звон рассыпавшегося в желтую, уносимую ветром пыль хрусталя, примотанного на левую руку.
Я провожала взглядом играющую в лунном свету пыль, чувствуя, как леденеет в дурном предчувствии сердце.
Хрусталя, защищавшего от духа Выжившей…
Глава 14
Отношения
***
— Ты как последний трус сбежал и оставил на их плечах ответственность за свое глупое и необдуманное решение!
— Я обдумывал его! Я изучал предания, да даже слухи, в конце концов! И я не знал, слышишь, не мог знать, что ничего не получится.
— Да, конечно… не знал он! И почему ты не сказал мне раньше, ЧТО это за озеро, и что в нем скрыто! Я бы никогда не допустила такого риска!
— Но ведь ничего не случилось — сама видела, наследница жива и здорова, как и Страж. И почему я должен отчитываться перед тобой?
— … Да. Вы правы. Кто я такая, чтобы в чем-то упрекать Вас, наставник.
— Софи, подожди… Я же не…
— Я все поняла. Я ухожу. Доброй ночи, мой хозяин.
***
Только не это…
Она… она ведь сейчас вернется обратно в мое тело? И вновь повторится…
Перед глазами встало и не хотело исчезать одно воспоминание — Демм… ужасная рана на груди… Я не хочу, чтобы это повторилось!!!
Я сбросила его руку и начала пятиться назад, к палатке, в которой была Цун.
— Стой!! — умоляюще прокричала я, заметив, как Демм дернулся в мою сторону. — Только не подходи ко мне…
Я прислушивалась к себе, ожидая хоть каких-то изменений, что дадут знать — она пришла. Убегать я не решалась, да и надеялась, что Хранители помогут мне. Я хотела позвать Цун, как раз тогда, когда она выглянула из палатки.
— Ну что вы орете, а? — сонно пробормотала она, разглядывая нас.
Я протянула к ней дрожащую крупной дрожью руку, на запястье которой висели остатки подвески.
— Она сломалась, Цун… — прошептала я.
Она похлопала глазами, видимо, никак не могла понять… но через пару мгновений они округлились и на самом дне заплескался ужас.
Поняла…
— Shaank! Ildran case!! Ietaa Ni'oni-ty iloa!! — заорала она, повернувшись к лесу. — Ildran!!!
Потом она подскочила ко мне, и крепко сжала плечи, встряхивая.
— Все хорошо, Алексин, не бойся, сейчас мы тебе поможем… она не придет, слышишь?
Я кивала, дрожа, и чувствовала, что еще чуть-чуть — и вся моя паника выплеснется наружу.
Из леса с обеспокоенным лицом выбежал Хранитель. Цун убрала руки и сделала шаг назад, пропуская его ко мне. Хранитель подошел поближе и впился своим пронизывающим взглядом. Под ним даже моя паника как-то приутихла.
Посмотрел… а потом, недовольно скривившись, развернулся и пошел обратно в лес.
— Ее здесь нет. Даже малейшего напоминания. — Процедил он сквозь зубы. — И нужно было меня дергать?
Я села там же, где и стояла.
Нет… Ее нет…
Выдохнула, вкладывая в этот вздох всю усталость и остатки страха.
Да уж…
Я вновь тщательно прислушалась к себе. Как и обычно… А может, ее действительно нет? Но как так получилось? Разве разбившийся хрусталь не охранял меня от нее? И, кстати, с чего я взяла что подвеска, доставшаяся от бабушки, была именно хрусталем, а не каким-то иным камнем? Знание это пришло… тогда, когда я стояла над пропастью, на дне которой плескалось озеро. И что произошло тогда? Я слышала… как будто зов, отчаянный, наполненный болью и обреченностью. Я пошла навстречу ему…я пела на певучем и чистом, как хрустальный перезвон наречии, мне незнакомом, если судит сейчас, но тогда мне так не казалось, все естество принимало его как родной, даже уверенность в те секунды возникла, что это язык, на котором я должна говорить с рождения… Бред. Все, что творилось со мной тогда необъяснимый бред, и если бы не Демм, я бы посчитала его просто сном.
И все же, что произошло со мной? Понимала, что делаю… понимала тогда, зачем… сейчас же — нет.
На плечо опустилась маленькая рука, я подняла голову и встретилась взглядом с Цун, на лице которой была легкая, успокаивающая улыбка.
— Вот видишь, все хорошо. Ее, правда, нет здесь. Илдран не может ошибаться, как никак, он провел с ней больше времени, чем я.
Я, помедлив, кивнула.
— Только вот, Цун, меня беспокоит — почему же она не пришла?
Она засмеялась.
— А ты что, разочарована?
— Нет, конечно! — не удержавшись, воскликнула я, а потом тихо добавила. — После всего, что она сделала, я ее ненавижу ее всей душой. И я рада, что больше никогда ее не почувствую в своем теле.
В синих глазах зажглось понимание.
— Я тоже не знаю, почему так… И ни я, ни Илдран не знаем сам принцип работы защиты твоей бабушки. Может, тебе она рассказывала что-нибудь?
Я помотала головой.
— Я ничего не помню из своего детства, как отрубило, понимаешь? Может, она и говорила, но… — я потерла лоб, — ничего вспомнить не могу.
— Тогда и не заставляй себя, ты все равно вспомнить ничего не сможешь. — Удивленно смотрю на нее. Как понимать эти слова? Такое ощущение, что она знает что-то, чего не знаю я. Только вот… навряд ли она мне расскажет. Тут, по ходу дела, никто не хочет ничего мне объяснять. — Алексин, — вновь обратила она мое внимание на себя. — Расскажи, что произошло, почему защита разрушилась?
И я начала пересказывать ей, вплоть до самых мелких деталей и собственных чувств, попыталась повторить те странные слова, хоть это и трудно далось.
Не помню, когда именно рядом оказался Демм, в руках которого утонула моя ладонь, и Хранитель, что стоял над Цун. Все они внимательно слушали меня, не перебивая и не задавая вопросов. Когда я замолчала, Хранитель также молча отошел в сторону, и как мне показалось, взглядом дал знак подойти Цун. Она действительно встала, но неожиданно склонилась к моему уху и прошептала:
— Больше никогда и ни с чем не соглашайся слепо. Не будь бессловесной и послушной пешкой, ты сама видела, к чему это приводит, — и пошла к нему, оставив озадаченную меня размышлять над ее словами.
Да, я знаю… я слепо сделала то, что хотели от меня все, но… Она же — Хранители, они знают многое, по сравнению со мной. И поэтому я так поступила, я думала… и опять я упираюсь в то, что они многое знают. Вот единственно объяснение. Я — просто послушная пешка, правильные слова подобрала Цун… и, как мне не противно себя таковой чувствовать, изменить ничего я не могу. Поступать по-своему? И совершить ошибку, которая может стать непоправимой? Такие страшные пророчества, которые связаны со мной, и страшные больше от несущей ими ответственности. Разве я могу вести себя по-другому?
Или… ох, я расклеилась и перестала здраво размышлять! А зачем мне слепо делать что-то, что мне говорят? Ведь можно подробно расспросить обо всем, о возможных последствиях, даже об их догадках, чтобы их знания стали моими. И только потом принимать собственное решение!
Я возликовала, настроение как-то сразу поднялось, хоть голова моя распухла от этих размышлений.
Демм до сих пор сжимал мою ладонь. Может, именно из-за его поддержки, я и пришла к таким выводам? Он ведь моя опора.
Я повернулась к нему и широко улыбнулась, он, не разжимая губ, улыбнулся в ответ. Мне стоит улыбаться так хотя бы потому, что в ответ я вижу его улыбку. Мне очень нравится, когда он, такой серьезный, мрачный, с вечным "невыразимым" выражением лица, улыбается. От этого становится теплей на сердце.