Однако в 1937 году Гитлер, стремившийся укрепить влияние НСДРП,[18] одержимый теорией иудео-масонского заговора, запретил все тайные общества, и «Туле», которому он был обязан своим возвышением, распустили.

Но сейчас Ари больше всего интересовала всегда существовавшая в мистико-эзотерических кругах легенда, о которой упоминалось во многих послевоенных произведениях, таких как «Утро магов» Луи Повеля и Жака Бержье. Эти источники утверждали, что более узкое, радикальное и элитарное ядро благодаря своим политическим связям сохранилось и после роспуска общества в 1937 году.

Этот мистический круг называл себя братством, или орденом «Врил», а его эмблемой стало… черное солнце.

Ари внимательно рассматривал рисунок в лежащей перед ним книге. Он, несомненно, полностью совпадал с татуировкой, которая красовалась на предплечье обоих незнакомцев.

Маккензи закрыл книгу и медленно откинулся на спинку кресла. Пока еще рано делать поспешные заключения, и все же он вправе предположить, что все четыре преступления организованы членами неонацистской группировки. А учитывая особую жестокость этих убийств, нет ничего удивительного в том, что их совершила шайка психопатов, истосковавшихся по гитлеровскому мистицизму. Как ни прискорбно, но в Европе до сих пор существует немало таких групп, так что этим следом не стоит пренебрегать. Для начала Ари решил покопаться в архивах госбезопасности и посмотреть, нет ли там чего-нибудь о современном братстве «Врил». Не исключено, что какие-то неонацистские союзы подражают ему и в наше время. Хотя считается, что орден «Врил» не пережил Вторую мировую войну, возможно, осталось несколько фанатиков, которые называют себя его прямыми наследниками, как, например, произошло с тамплиерами. Ари сунул книгу в сумку и уже собирался спуститься в архив, но, когда он выходил из кабинета, зазвонил телефон.

Он бросил взгляд на дисплей, на котором высветился служебный номер Ирис.

— Нашла?

— Да. Я узнала, кому принадлежит этот телефонный номер. У меня кое-что есть на него, но не слишком много.

— О'кей, я сейчас зайду.

Он спустился в кабинет Ирис и не смог отказаться, когда она стала настаивать, чтобы он задержался и поболтал с ней. За последние дни она столько для него сделала, что он просто обязан проявить к ней внимание.

Он присел напротив:

— Еще раз спасибо тебе, Ирис.

— Не за что. Ты увидишь, что ничего особенного я не нашла. Зовут его Альбер Крон. Этнолог лет шестидесяти с неплохой репутацией, без судимостей, у контрразведки тоже ничего на него нет… Живет под Парижем, в Вокресоне, на красивой вилле. Преподает в нескольких университетах, возглавляет научную этнологическую группу. Все это есть в досье, я даже добавила список конференций, в которых он примет участие в ближайшее время. Он постоянно в них участвует. Сегодня вечером будет присутствовать на конференции в Париже, в центре съездов Пятнадцатого округа.

Ари открыл папку и поискал глазами название конференции. «Гиперборейцы». Начало в 18.30.

— Отлично, — сказал он, закрывая папку. — Ты просто волшебница.

— Не преувеличивай, старина. А как ты, держишься?

— Ничего…

Ирис покачала головой:

— Просто смешно, когда ты корчишь из себя крутого, Ари. Ты что, думаешь кого-нибудь обмануть? Извини, но я-то тебя насквозь вижу и знаю, что с тобой что-то не так.

— Просто вымотался…

— Еще бы!

— Да нет, правда, я в порядке. Трудно объяснить, и вообще… Поль Казо много для меня значил, вот я и переживаю. Но в целом я в порядке.

Ирис смотрела на него недоверчиво.

— Так я и поверила, будто ты ходишь как в воду опущенный не из-за своей продавщицы, — настаивала она.

— Дело прошлое.

— Ври больше!

— Поверь, я стараюсь забыть об этом.

— Да-да, стараешься, только у тебя ничего не выходит.

— Что на тебя нашло, Ирис? Решила податься в свахи?

— Просто мне тяжело видеть тебя таким. Думаешь, раз между нами больше ничего нет, мне на тебя наплевать? Говори что хочешь, но я неплохо тебя знаю. Она не идет у тебя из головы, это за километр видно. Со мной все было не так. Ты никогда не был в меня влюблен. Только не держи меня за идиотку, ты же по ней с ума сходишь. Не понимаю, зачем отрицать очевидное…

— Я и не отрицаю, Ирис. Наоборот, признаю очевидное. Из этого ничего не выйдет, и точка.

— С чего вдруг?

— Не знаю. Наверное, потому, что это не для меня. Ты же меня знаешь… Я закоренелый холостяк. И не так уж хочу связываться с девчонкой на десять лет меня моложе… В общем, мне и одному неплохо.

У Ирис вырвался смешок.

— Да уж! Притворяться ты не умеешь! Маккензи и женщины: настоящий роман. А я вот думаю, ты втюрился и хандришь потому, что не хочешь брать на себя обязательства. Для такого бабника, как ты, нет худшего наказания, чем любовь. Знаешь, что я тебе скажу? Она — потрясающая девушка, и поверь, мне нелегко тебе это говорить. Хватит валять дурака, пора уже сделать выбор.

— Хорошо, мамочка, — съязвил Ари.

— Может, я и говорю с тобой как с мальчишкой, но сам-то ты вовсе не маленький. Когда ты меня бросил, я была уже большой девочкой и могла с этим справиться. Но с ней ты поступаешь подло. И потом, мне просто жаль. Черт, ведь по глазам видно, как ты ее любишь!

Ари сдался. Конечно, Ирис права, но все не так просто. И сейчас не время об этом думать.

— Пока я не желаю забивать себе этим голову. Мне нужно сосредоточиться на убийствах. Для меня же лучше, если я не стану отвлекаться от дела. А там поживем — увидим.

— О'кей. Ты ведь большой мальчик.

— Именно, — кивнул аналитик, беря папку под мышку. — Все-таки спасибо тебе.

— Береги себя, дурачок!

Он подмигнул ей и вышел в коридор.

42

Расположившийся в пластиковом кресле в глубине зала Ари смерил взглядом человека, который занял место за трибуной.

Одетый в элегантный черный костюм, Альбер Крон был высоким и худощавым, с лысиной, длинным лицом и впалыми щеками. Именно таким Ари представлял себе старого ученого-зануду, который часами обсуждает со специалистами спорное место из древней истории.

Прежде чем прийти на конференцию, Ари всерьез подумывал о том, чтобы сыграть в открытую и поговорить с Кроном начистоту. Но время еще не пришло. Спору нет, номер Альбера Крона несколько раз попадался в мобильном белобрысого, но этого недостаточно, чтобы предъявить этнологу официальное обвинение, и Ари хотелось побольше узнать о нем. А главное, услышать его доклад. У него было предчувствие. Если вспомнить домыслы общества «Туле» о древнегерманской истории и истоках арийской нации, то между этнологией и нацистским мистицизмом прощупывалась пусть и ненадежная, но бесспорная связь… Не исключено, что за этим что-то кроется, да и сама тема конференции оправдывала дурные предчувствия.

Альбер Крон начал выступление перед полусотней собравшихся в современном зале слушателей.

Вскоре опасения Ари подтвердились. Этнолог не просто пытался воссоздать мифологическую историю гиперборейцев — он тщился доказать, что в древней легенде есть доля истины… Странно было слышать из уст почтенного ученого рассуждения о невероятных совпадениях, подтверждающих его предположение о том, что гиперборейцы действительно существовали и однажды удастся найти их таинственную родину.

Если верить древнегреческим мифам, гиперборейцы обитали в загадочной стране Гиперборее, расположенной на крайнем севере Ойкумены. По мнению греков, этот край, место пребывания бога Аполлона, был чем-то вроде роскошного рая, где никогда не заходит солнце и лежат груды золота.

Докладчик перечислил разные более или менее дикие теории, когда-либо выдвигавшиеся по поводу местонахождения этой идеальной земли. Сам он после пространных и туманных объяснений высказался в пользу Балтийского моря.

Ари ушам своим не верил. Собравшиеся слушали речь как зачарованные. Некоторые делали записи, другие согласно кивали. Однако разглагольствования Альбера Крона, равно как и его терминология, используемые источники, выдавали фанатичного шарлатана, каких Ари немало повидал за годы службы в отделе по борьбе с изуверскими сектами. Не был забыт ни один штамп, связанный с исчезнувшими цивилизациями: миф об Атлантиде, Тиуанако, Стоунхендж, Месопотамия, Древний Египет, цивилизация инков, все приправлено ссылками на Платона и Геродота… Ари не удивился бы, заяви докладчик, что гиперборейцы ведут свое начало от инопланетян. Цель лекции не оставляла сомнений: доказать, что в древнем мире могла существовать раса совершенных людей.