Старина
Несколько мистическое завершение предыдущей главы наводит на мысль, что пришло самое время рассказать вам о… ну, вы поняли.
Ну, вы поняли уже, насколько широк был круг наших интересов на Фестехе. Футбол, музыка, нетрудовые доходы, ба… (зачеркнуто) Общая физика, высшая математика, аналитическая геометрия, квантовая электроника, наномолекулярная химия — да, в общем, всего и не перечислить, само собой. Но всё это, так сказать, мероприятия двумерные, лежащие где-то на одной поверхности, пусть и бесконечной, и раскладывающиеся по стандартным векторам. Но был, был, по счастью (и есть), среди нас и человек, отважно и отчаянно пронзавший эту плоскость, ежесекундно аппликативной осью «Z» возносившийся (и возносящийся!) над серыми буднями — туда, наверх, к вершинам эзотерики и астрала, где, может быть, и скрыта истинная Тайна Мирозданья… и даже выше.
О, Старина!..
…Стояла осень нашего первого курса, по стечению обстоятельств, как вы уже знаете, совпавшая с последней осенью страны под названием «Советский Союз», в чем, правда, тогда еще не было стопроцентной уверенности. Мы, бедные первокурсники, несколько ошарашенные в одночасье свалившимися на нас «заданиями», «лабораторными», «английскими», а также милой манерой профессуры Физтеха непринужденно за одну лекцию излагать материальчик примерно на половину учебника — брели на небольшую передышку: семинар по «Истории КПСС». Вернее, в свете разных всяких событий, он уже имел несколько иное название, что-то наподобие «Общественно-политическая история родной страны» — но суть дела отчасти оставалась прежней. В чем и заверил нас с первых же минут собрания товарищ старший преподаватель Иван Иванович Иванов (ФИО подлинные), серый костюм, строгий пробор и черный портфель которого удивительно дополнили его образ Шарикова из только что вышедшего кинофильма «Собачье сердце».
Также в своем вступительном докладе Иван Иванович счел необходимым довести до нашего сведения, что, несмотря на все происки мирового империализма, подрывную работу внутренней «пятой демократической колонны» и непростой, надо признать, текущий момент — коммунистическая партия под мудрым руководством сделает для вверенного ей народа всё, что потребуется. И нам, будущим молодым физикам, следует не смотреть на него с таким скептическим видом — а наоборот, как можно быстрее и прилежнее приступить к овладению самым главным, как ни крути, для нас предметом: основами научного коммунизма. Вслед за чем, во исполнение, так сказать, от имени и по поручению, предложил нам немедленно провести закрытое комсомольское собрание и избрать локальные ум, честь и совесть группы в лице комсорга.
Нет, ну а что? Еще скажите, что вы все были такими диссидентами, что даже в пионеры принципиально не вступали? Ну вот и я о том же.
Характерно, что собрание мы тут же, в перерыве пары, и провели. Потешили старика, чего уж там. В результате свободного волеизъявления и спичек, любезно предоставленных студентом Усатым, комсоргом был избран Сергей Базилевич, после чего все облегченно вздохнули, а новоиспеченный лидер предложил немедленно скинуться ему по рублю в плане взносов (предложение было цинично пробаллотировано).
Окрыленный таким успехом, неугомонный Иван Иванович решил тут же закрепить завоеванный в наших сердцах плацдарм — и повелел к следующему же семинару каждому законспектировать что-нибудь на выбор из Ленина. Сообразуясь, само собой, с окружающей общественно-политической обстановкой. Что больше понравится… Нет, вы оцените только иезуитский ход мыслей бывалого чекиста — так как-то по умолчанию вбросить мысль, что мы, дескать, многое читали из Ленина… многое читали, и нам есть из чего в ы б р а т ь…
Это уже было слишком. И тогда с последнего ряда медленно поднялся студент Старина и, не дожидаясь паузы, с уст его слетело мрачное:
— Но позвольте!..
О, это его «Но позвольте!», сочетающее эмоциональный напор Договаривающего Коня и интеллектуальное матобеспечение протирающего очки Макса! Сколько раз я слышал ЭТО… но ни разу не видел человека, который сумел бы перед этим устоять…
— … но позвольте! Любезный Иван Иванович, или как Вас там… (да-да, именно так! — прим. авт.) Ведь с точки зрения абстрактного гуманизма… в той, избранной Вами модели детерминистски ограниченной Вселенной… бесконечность Познания, влекомая антропософскими взглядами… когда дианетическая составляющая… (в общем, парни, Ленин, конечно, был грибом, но и сами вы, если не сумели шагнуть дальше, где-то там же и остались… — тоже авт.)… вкупе с экзистенциально-практическим взглядом… опровергнутая еще Аристотелем… когнитивно… социум… релевантно… теологически предопределенно… как бы это Вам, любезный, попроще-то растолковать… амбивалентный и имманентный…
Если верить поэтам-романтикам, три вещи в этом Лучшем цз миров нельзя описать словами: журчание льющейся средь камней воды, треск пылающего в зимнем лесу костра и шелест крыльев мотылька, летящего на губительное пламя свечи… Ерунда это всё. Если очень постараться, то можно. Не каждому это, само собой, дано — но всё-таки. А на самом-то деле это:
— студент Сергей Базилевич, рассуждающий о Музыке (особенно в разрезе того, по какому пути пошло бы всё её развитие, приди Ричи Блэкмор в «Led Zeppelin» вместо Джимми Пейджа, и наоборот);
— студент Конь, рассуждающий о Бизнесе (в основном, в части раздела в свою пользу грядущей сверхприбыли);
— ну и, само собой, Старина, лихо седлающий верного астрально-ментального конька… в данный период полиморфно-динамически развивающихся взглядов… опираясь на причинно-следственную гипотезу… отрицая ницшеанство как таковое, в то же время необходимо… астрально… ментально… экспоненциально…
В общем, Ленина в тот раз мы конспектировать не стали. И в следующий раз тоже. Более того, с того дня Иван Иванович всякий раз тайком заглядывал сперва в дверь аудитории, резонно опасаясь наличия за нею столь существенно подкованного интеллектуального контрагента… кстати, напрасно, так как более Старина своим визитом его не побаловал. Не знаю уж, что там осталось промеж ними «за кадром», так сказать… но, в общем, свой безусловный вклад в крушение Империи Старина внёс. А там уж и Август-91 был не за горами…
Однажды мне посчастливилось лично присутствовать при процессе, так сказать, просветления нашего героя и наработке его новых мировоззренческих концепций. Я долго уговаривал Старину свести меня хоть на полчасика с кем-нибудь из его многочисленных духовных наставников — приобщиться, так сказать, хоть слегка прикоснуться и поднабраться Мудрости Извечной — и вот этот торжественный момент настал. «Счастливым», правда, его назвать было никак нельзя, во всяком случае, с примитивных общечеловеческих позиций. Стояла зима, стылый, гнусный февраль, тем более, что дело намечалось ближе к вечеру. Однако же, как пояснил Старина — переносить встречу было никак нельзя: именно данной ночью случался Новый год по древнейшему, ныне забытому китайско-тибетскому лунно-звездному календарю, и именно сейчас следовало ожидать раскрытия внемлющих Космосу чакр Судьбы… сейчас или никогда… а в Тибете, между прочим, тоже заморозки выпадают дай Бог каждому… И мы пошли.
Стоял, повторюсь, февраль. Мокрый снег и порывистый ветер преграждали нам путь к Истине, лежавший, судя по всему, где-то в хитросплетении типовой блочной застройки в районе платформы Нижние Котлы. Изредка для дополнительного антуража сквозь разрывы низких облаков зловеще прорывалась полная луна, но ничто не могло уже сбить с панталыку возжаждавшего Знания пилигрима. На последних ста метрах перед спасительным теплом подъезда Старина выдал последние указания на предмет того, как правильно вести себя в присутствии Учителя: