— Гуд морнинг… э… гуд дэй. Хеллоу, короче. Лет ми плиз… э… мистер…
— Вы можете говорить по-русски, — сообщил голосок с той переменой настроения, что невидимая обладательница его всё же при прочих равных предпочла бы носителя «кар-рент инглиша».
— Мне бы эта… Мистера… Мистера Сергей Зе Оборотнян, короче, — кое-как облек свою мысль герой в логически завершенную форму.
— К сожалению, Сергея на данный момент нет в офисе — он отъехал на переговоры, — сообщил голосок, давая понять, что на данную минуту разговор более исчерпан.
ОООО!!! ОН! Он ЕСТЬ!!! Этот человек существует в природе! Это не выдумка и не чья-то неумная шутка над святым — ОН существует!!! Параллельно воображение тут же услужливо нарисовало герою картину «переговоров»: большой, красивый зал (не исключено, что и приснопамятный «Георгиевский зал Кремля»), за длинным, покрытым кумачовой скатертью с золотыми кистями столом сидят высокие переговаривающиеся стороны… сидят, переговариваются… ПЕРЕГОВОРЫ.
Забегая вперед. С той поры автор и сам посетил бесчисленное множество переговоров. Если исключить те «переговоры», которые сотрудники нижнего (да и среднего, чего уж там) звена используют как сомнительное оправдание своего отсутствия на рабочем месте… то и остальные мало чем напоминают заинтересованный обмен мнениями. Процентов девяносто их и вообще следовало бы назвать «моноговорами»!!! В общем, с того славного дня светлый образ «переговоров» несколько поблек в его глазах — но в тот момент… нет, тот момент был решительно прекрасен: ОН, он ЕСТЬ! Да не просто «есть», а на переговорах! Потрясенный сим великим открытием герой даже не сразу сообразил, что уже минут пять стоит с так и пищащей трубкой в руках.
Следующий день не принес никакого продвижения в избранном стратегическим направлении — загадочный Сергей Оборотнян вновь оказался в отъезде. Еще через день натиск был усилен, и в день было совершено целых два звонка, а еще спустя сутки руководство операцией в свои руки принял лично старина Курбский. Это в некотором роде тоже не принесло своих плодов, так как всё, чего добился старик при всём своем бронебойном напоре — это перехода ответов на новый качественный уровень «Только что уехал» и «Буквально пять минут назад пришел и вот уже снова на переговорах». Вызванный же для дачи объяснений Рожаев предположение о дурацком розыгрыше решительно отмел, заодно напомнив нам, что упорство и настойчивость в достижении поставленной цели — качества «в области рекламы» далеко не последние. Последовавшая за этим еще неделя беспрерывного «гона» на живца порядком подточила наши физические, а что еще важнее — моральные силы. Запал таял. Англоговорящая фея того конца уже узнавала нас с плохо скрываемым раздражением — и все же, в один прекрасный момент выбросив нам счастливое число, неожиданно сказала «Минуточку!» Минуточка, как водится, показалась вечностью, за которую наши герои как раз успели заново пересмотреть всю свою нелепую жизнь — и вдруг в трубке раздалось некое шевеление, и чей-то негромкий, усталый голос произнес «Алло»…
Первым же делом неуловимый Сергей Оборотнян (а это был, если кто еще не догадался, именно ОН) счел своим долгом известить нас о том, что только-только прибыл с тяжелейших переговоров — и тут же должен выезжать на следующие, не менее напряженные. Наши герои прозрачный намек на жесткую ограниченность маэстро во временных ресурсах поняли верно и, вырывая друг у друга трубку из рук, наперебой затараторили, выкрикивая в основном славословицы как в адрес будущего возможного нанимателя в частности, так и в адрес сферы его профессиональных интересов в целом. К нашему решению попробовать свои скромные силы в упомянутой уже «области рекламы» Сергей отнесся благосклонно — сказалась, как выяснилось, рекомендация от Владимира Рожаева, который успел в общих чертах обрисовать нас как ребят толковых, исполнительных и непрожорливых (а еще — «порядочных», хотя я до сих пор терзаюсь сомнениями относительно того, какой именно смысл вкладывали в данное слово промеж собою эти два лирических персонажа).
— Надо будет уже лично встретиться и всё детально обговорить, — произнес ОН утомленным и, как нам показалось, слегка опечалившимся вдруг голосом, и где-то на коленке зашуршали перебираемые листы записной книжки, — Среда мимо… Четверг занят… Во вторник шесть переговоров и встреча… Ладно, давайте как раз через недельку, в субботу, в одиннадцать. В баре, который на втором этаже, в гостинице « Патиссон-Европейская »…
— Где-где??? — обескуражено переспросили мы, синхронно выпуская трубку из рук. Проще было сразу назначить встречу на, скажем, Луне — по крайней мере, было бы ясно, что нам вежливо, но твердо отказывают. И такими милыми и родными сделались нам сразу малогабаритные квартирки Проспекта Мира и задрипанные ДК шоссе Энтузиастов…
— Да не ссыте вы, — неожиданно отошел от деловой лексики Сергей Оборотнян. — Там свободный вход, оденьтесь поприличней, да и всё. Мне там близко просто, да меня там и знают все хорошо… (Еще одна загадка природы: Сергея Оборотняна, как скоро выяснится, неважно знали даже в многочисленных рекламных отделах фирм, которые он якобы (ну или не якобы) возглавлял… что уж говорить о рядовых привратных служащих… хотя ладно — прим. авт.). Ну всё, пока. Жду.
— Про «поприличней» мог бы и не говорить, — возмущенно заметил Старина, но только убедившись, что трубка твердо и безоговорочно прижата к рычагу. Хотя именно к нему, как исконному приверженцу стиля « кэжуал», этот совет относился, пожалуй, в более степени, нежели к кому-то еще… впрочем, все эти мелочи никак не могли затмить Главного: всемерного ликования, воцарившегося в наших сердцах! Дело, считай, в шляпе — осталось пережить какую-то недельку с небольшим. Всего каких-то восемь таких коротких, и таких длинных дней и ночей — и хрустящий денежный поток теперь уже неизбежно, неотвратимо просыплется на наши очумевшие от счастья головы!!!
Но еще стремительнее обрушилась Слава… В какие-то часы слухи о грядущем финансовом Процветании наших героев разлетелись по всем пятнадцати этажам общежития на Ч-ской улице. К вечеру того же числа значительная часть его обитателей от пассивного распространения информации перешли к активным действиям. Один из героев, активировав в себе весь имеющийся боезапас здорового эгоизма и разумной жадности, стоически отражал попытки коллег и друзей пристроиться к его грядущему успеху. Старина Курбский же напротив, видимо, на память об уходящих нестяжательных временах — неожиданно возжаждал напоследок осчастливить как можно большее число сокурсников, со-поточников, со-этажников и так далее. В результате этих безответственных действий в течение каких-то суток даже по скромным прикидкам на обещавшую стать исторической встречу в баре «Патиссон-Европейской» собралось никак не менее семи человек, а еще примерно столько же расценивало свои шансы как весьма вероятные (не было среди них, по-прежнему, лишь Владимира Рожаева). Более того, некоторые горячие головы даже подвергли сомнению преимущественное право первых Соискателей и потребовали организовать для себя дополнительную историческую встречу, раньше первой! Это уже не лезло ни в какие рамки, Курбскому предельно вежливо, но столь же предельно строго было указано, и горячие головы несколько поумерили свой пыл.
Справедливости ради заметим, что в итоге к «Патиссону» выдвинулась делегация в составе всего четырех человек, включая обоих отцов-основателей, конечно. Отчасти удивительно, но двоими примкнувшими оказались как раз наш старый знакомый Корефаныч с одним из присных. Вероятно, к четвертому курсу они всё же несколько притомились однообразием репертуара самого Большого Театра страны, да и живых денег, как уже было доложено, экстатичное битье в ладоши не приносило. Характерно, но работа в «области рекламы» казалась им в чем-то созвучной их прежней специальности. Забегая вперед и проведя в данной области как минимум следующие пятнадцать лет скажу лишь одно: возможно, в чем-то они были и правы (и судьба их в дальнейшем также сложилась достаточно счастливо).