Размечтался. Дуй домой единым духом и наводи порядок, а то будет тебе и кофе, и какава с чаем. И душ. Холодный. За шиворот.

Следующие шестьдесят три минуты разворачивались, как в чаплинском фильме: кругом-бегом и с ускорением. Через мгновение после звонка в квартире материализовалась соседская бабулька, специализирующаяся на сборе и сдаче стеклотары. Она как пылесосом прошлась по всем углам, извлекая пустые емкости из-под водки и пива… злополучную бутыль, правда, брать не стала, мол, такие нигде не принимают, да еще и с пробкой внутри. Но это уже мелочи, главные улики уплыли в мешке предприимчивой старушки. А бутыль можно и мусором замаскировать.

Занавески - на место, кактус, заразу, полить… скатерть за четыре угла - и на кухню вместе с грязной посудой, там разберемся… теперь веником туда-сюда, тряпочкой сюда-туда! На первый взгляд - вполне приемлемо.

А вот второй взгляд Теща бросит непременно на кухню. А там в «туда-сюда, сюда-туда» не уложишься.

Главное - злополучный ящик. Его бы собрать да гвоздиками скрепить, а еще лучше склеить, но клей весь вышел, а гвозди искать сейчас - самоубийству подобно. Как раз до прихода поезда и проищешь.

Но всегда можно найти выход. Федорин собрал ящик воедино, но пристроил не на его родное место, а заместо ящика, в который заглядывать приходилось не чаще раза в неделю. Вот так, если его сейчас не трогать, продержится до того времени, когда и клей будет, и гвоздики найдутся. И Теща, даст Бог, умотает обратно в свой «глубокозадвинск».

Теперь раз-два, вилки-ложки со стола, в ящик, пусть все скопом, всегда можно сказать, что это Супруга так сложила, когда на поезд торопилась. Кстати, а куда опять злополучный штопор девался?

Нет, не будет он его опять искать, пропади все пропадом. Сейчас главное - хоть как-нибудь сполоснуть посуду и куда-нибудь заныкать залитую пивом и изгвазданную кетчупом скатерть.

И все!

Итак, ровнехонько в тот момент, когда сипатая дикторша объявила: «Поезд такой-то прибывает на платформу такую-то…», он уже стоял на этой самой платформе с дурацким букетиком в руках и не менее дурацкой счастливой улыбкой на губах. И когда проем тамбура заполнился монументальной фигурой Тещи, на едином дыхании выпалил:

- Здравствуйтемама!

И вроде бы все было в порядке: ни тебе щетины на щеках, ни тебе подозрительного следа помады там же… так отчего же маманька не ответила радостью на радость, а сверкнула подозрительным взглядом и выдавила из-за поджатых губ:

- Ну, з-з-здравствуй, с-с-сынок!…

Знакомая картина, да? Кому из зятьев не приходилось переживать подобное, когда, пользуясь случаем отсутствия супруги, перед этим всю ночь общался с теплой компашкой себе подобных, да еще и девочки на чашку водки заглядывали… или нет, девочки, кажется, были в прошлый раз?… короче, когда бутылок по квартире валяется больше, чем в пункте приема стеклотары, когда в унитазе плавают чьи-то носки (хорошо, что не колготки) и пахнет от тебя отнюдь не шахматами… и тут раздается звонок в дверь, а то еще хуже - скрежет ключа в замке. Некоторые жены, знаете ли, имеют нехорошую привычку, уезжая надолго, оставлять своим мамашам собственный комплект ключей, а то и заказывать запасной. Естественно, «забыв» предупредить об этом дражайшего супруга. Изверги! Точнее - извергини!

По части умения неожиданно свалиться зятю на голову федоринская Теща превосходила пресловутый американский бомбардировщик-невидимку «Стелс». И не намного уступала ему в разрушительности последующих действий. Задерганный внезапными и частыми ревизиями Федорин как-то пожаловался Супруге:

- Твою мать!… бы!… да во власть! Цены б ей там не было.

- Такие мамы, - поджав губы, сухо ответила Супруга, - не в Кремле нужны, а возле некоторых козлов, которые обожают шастать по чужим огородам.

И эта - туда же! О нездоровом интересе к лицам противоположного пола. В такие минуты Федорин искренне сожалел, что покойница классная, царство ей небесное, не сдала его в свое время, как обещала, если не в тюрьму, то в Красную Армию. Досрочно. Сыном полка, а точнее - дисциплинарного батальона. Тогда бы он не попал на ту чертову дискотеку… ну да чего уж жалеть!

Но в этот раз лихого налета с ковровой бомбежкой у Тещи не получится. Предупрежден - значит, вооружен, как любил говаривать школьный военрук, контуженный в мирное время упавшим ящиком с хозяйственным мылом на вещевом складе Энской части. Квартира блестит чистотой, дружбанов обзвонил, чтобы обходили его пока что десятой дорогой, дворничиха за умеренную мзду обещала напеть Теще, какой у нее золотой зять, не то, что у некоторых. Одним словом - «Мы готовы к бою, товарищ Ворошилов, мы готовы к бою, Сталин наш отец!…»

Было довольно странно, что Теща не закомандовала подать ей к перрону такси, а безропотно пошагала вслед за зятем к остановке автобуса. А уж, что было совсем на нее не похоже, всю дорогу молчала. И только дома, освободив зятя от сумок, а себя от парадно-выходных туфель, действовавших на ноги не хуже инквизиторского испанского сапожка, плюхнулась на диван и с интонациями прокурора Вышинского на Нюрнбергском трибунале спросила:

- Так откуда ты, сынок, знал, что я приезжаю?

- Э-э-э… так вы же телеграмму дали!

Теща минуту помолчала, пожевала губами, а потом, как требовали когда-то у нее же в школе, слитно и членораздельно произнесла:

- Ни-ка-кой-те-ле-грам-мы-я-не-да-ва-ла! Я вообще за час до поезда сама еще не знала, что поеду.

Какая блоха ей через печенку перебежала?

Оказалось, что Тещин квартирант должен был отправляться в командировку, а вместо этого поскользнулся на им же самим брошенной то ли банановой кожуре, то ли еще какой-то подлянке, и благополучно сломал ногу. Таким образом, в руках Тещи оказался билет на поезд, который квартирант за десять минут до приезда «скорой» успел ей отдать, чтобы сдать в кассу. Но там принять его обратно не пожелали.

- И что я с ним буду делать? - уныло спросила кассирша. - Своих вон полная касса. Не сезон, никто ехать не хочет. Да и поздно вы спохватились.

- Так, а мне что с ним делать? - отпарировала Теща.

- А что хотите. Можете постоять у поезда, вдруг кто в последнюю минуту появится. А хотите - сами езжайте.

Теща, как женщина умная, понимала, что народ у нас в последнюю минуту только ноги ломать умеет. А если ему нужен билет, так он, народ, сначала в кассу сунется, в которой этих билетов сегодня навалом, так что вряд ли помчится искать кого-то у вагона с одним-единственным билетиком. Но вот предложение ехать самой не было лишено смысла, тем более что поездка с целью инспекторской проверки зятя в отсутствие супруги и так намечалась в ближайшее свободное время. А свободного времени у нее, заслуженной пенсионерки - хоть на Канары прогуляться, не то, что из Новозадвинска в Матюганск и обратно. С деньгами, правда, худо. Разве что очередь за визой купить. А вот времени навалом.

Этого ближайшего времени как раз хватило смотаться домой за уже упакованными сумками - а дальше оставалось устроиться на нижней полке, согнав с нее какого-то щуплого ботаника, и мечтать о том, как «нечаянно нагрянет», откроет дверь собственным ключом и заловит зятя за всеми теми непотребствами, о которых она, женщина опытная, давно подозревала. Уже под стук колес в мозгу оформилось видение этакой сцены «не ждали», где она одной рукой поддерживает Федорина за шиворот, а другой выбрасывает за порог пьяную рать дружков и подружек, а он, негодник, рыдает на коленях и клянется в будущем ее доченьку на руках носить и к маминому коту на «вы» обращаться…

И что же? Первое, что она увидела, ступив на вагонные сходни, была улыбающаяся рожа. Ни тебе тени недовольства на лице, ни тебе «чего приперлась?» в глазах… и даже двузначное «Вы к нам надолго?» не озвучено. Даже цветочки притащил! Весь кайф поломал.

Ну не гад ли?

Не иначе как кто-то из дружков по Новозадвинску ее на вокзале засек и быстренько звякнул в Матюганск этому змеенышу подколодному. Мол, гаси свет, сливай воду! Теща едет!