— Я не верю тебе. Я не имею в виду твои отношения с Генри. Думаю, король не дает тебе скучать. Я говорю о твоих чувствах к Алине.

— Я не испытываю к ней никаких чувств! — взорвался Джеймс, стукнув кружкой по подлокотнику кресла с такой силой, что вино выплеснулось через край.

— Тогда почему разговор на эту тему выводит тебя из равновесия? Ты с трудом заставляешь себя произнести имя этой женщины. Ты не вел бы себя так, будь она тебе безразлична.

— Ну, хорошо, она мне небезразлична. Я ее ненавижу.

— Джеймс, Алина мне все рассказала, и хотя я по-прежнему не одобряю ее поступков, но понимаю, как все произошло.

— Не сомневаюсь, что рассказ этой особы прозвучал в высшей степени логично. Ей ведь не впервой обводить вокруг пальца мужчину, — ядовито заметил Джеймс. — И теперь, когда я нахожусь вне ее досягаемости, она решила заманить в свои сети тебя.

— Ничего подобного она не делает! — вспыхнул Стивен. — Да как ты мог подумать, что я… Алина мне, как сестра. Она твоя жена. И любит только тебя! Джеймс, если бы только видел, как она печальна, как плачет, стала такой худой и бледной…

— Да она, просто-напросто, работает на публику! Хочет, чтобы ее пожалели, и ты скоро в этом убедишься. Если бы я тебя не любил, то сказал бы: вот тебе мое благословение, можешь взять эту женщину себе.

— Черт возьми, да ты, оказывается, невозможный человек! — воскликнул Стивен, вскакивая на ноги. — Алина права. Ты совсем меня не слушаешь. И не хочешь знать правду. Тебя заботит только твоя гордость!

Круто развернувшись, Стивен зашагал к лестнице, но Джеймс окликнул его.

— Стивен! Постой! Не уходи таким сердитым.

— Ничего не могу с собой поделать, — зло посмотрел на Джеймса юноша. — Ты ведешь себя, как самый настоящий осел. Завтра утром я уеду и молю Бога, чтобы в следующий приезд мне удалось достучаться до твоей упрямой головы.

— Стивен, нет, не уезжай так скоро. Ты ведь не успел даже отдохнуть с дороги.

— Отдохну в Бофорт Плейсе, — резко ответил Стивен. — Тем более, что хочу успеть туда до рождения ребенка.

— Ребенка? — Джеймс тупо уставился на юношу. — Какого ребенка? Ты имеешь в виду ребенка Элизабет?

— Нет, Алины. Твоей жены. Именно с этим известием я приехал к тебе. Алина носит твоего ребенка и через несколько недель должна родить. Но не беспокойся, не надо. Оставайся здесь и играй в свои игры с Генри и его двором. Мы с Гвендолин позаботимся и об Алине, и о ребенке.

Джеймсу показалось, что его чем-то ударили по голове и земля уходит из-под ног. Стивен направился к лестнице. К лицу Джеймса то приливала, то отливала кровь. Наконец, он очнулся от столбняка, уронил кружку и бросился вслед за юношей.

— Стой! Подожди!

Стивен обернулся и холодно посмотрел на Джеймса.

— Ты не можешь обрушить на меня такое известие, а потом просто взять и спокойно уйти.

— Я не спокоен, — напомнил юноша, — я рассержен.

— Ради всех святых, вернись и все расскажи. Вздохнув, Стивен подошел к Джеймсу.

— А что ты хочешь узнать? Джеймс был явно озадачен.

— Даже сам не знаю. Эта новость буквально выбила почву под ногами, — отвернувшись, он нервно взъерошил волосы. — Это правда? Она, в самом деле, носит моего ребенка?

— Да.

— И когда ей рожать?

— Гвендолин думает, что через несколько недель, так же считает и мать Алины, — помолчав немного, Стивен добавил с юношеской непосредственностью. — Но мне кажется, она выглядит так, словно это может случиться в любую минуту.

Джеймс улыбнулся. Сейчас ему хотелось, и смеяться, и плакать. Прочные стены, которые все эти месяцы он так старательно воздвигал вокруг своего сердца, рухнули в один миг. Ему стало так же не по себе, как и в тот день, когда он отправил Алину в Бофорт Плейс.

— Но все ли у нее в порядке? Она хорошо себя чувствует?

— Да, если не считать меланхолии. Но только ты можешь положить этому конец. Поначалу Алина очень похудела. Она почти ничего не ела, и мы с Гвендолин даже стали беспокоиться, как бы она не умерла.

Джеймс закрыл глаза от захлестнувшей его боли.

— Нет. Это обычное притворство. Она нисколько по мне не скучает.

— Притворство? — спросил Стивен. — Неужели ты считаешь меня таким глупцом? И свою мать? Неужели мы не понимаем, почему так осунулось ее лицо, и под глазами появились черные круги? Разве можно назвать притворством, что она превратилась в самый настоящий скелет? Или ты думаешь, что она морила себя голодом, чтобы сделать вид, что любит тебя и скучает? Зачем ей притворяться?

— Не знаю. Но не могу поверить…

— Скажи лучше, что не хочешь поверить. Черт 'возьми, я никогда еще не встречал такого упрямого, толстокожего человека, как ты.

— Ты думаешь… это действительно мой ребенок? — спросил Джеймс, и только боль в его глазах помешала Стивену взорваться.

— А Алина была уверена, что в этом-то ты как раз не будешь сомневаться. Я не знаю. Могу только поклясться, что она уже была беременна, когда приехала в Бофорт Плейс. Должно быть, — наморщив лоб, он подсчитал в уме. — Должно быть, где-то на втором месяце.

Значит, Алина забеременела в марте, в Чесвике, в один из тех долгих зимних дней, когда они только и делали, что занимались любовью. На лице Джеймса едва не появилось чувственная, самодовольная улыбка.

Он отвернулся, охваченный бурей эмоций. Мысли о ребенке, которого Алина носит под сердцем, наполняли его гордостью и радостью. И все равно, все его существо охватил страх, черный, давний страх, появившийся еще в детстве. Алина может умереть при родах, как это случалось нередко. А еще она будет испытывать ту же боль, что и Маргарет, и Элизабет. Джеймсу очень хотелось увидеть беременную жену, взять на руки ребенка и почти так же горячо он желал, чтобы ничего этого не было.

Снова повернувшись к Стивену, Джеймс сказал:

— Завтра утром я еду вместе с тобой. Юноша улыбнулся.

— Я знал, что ты так решишь.

Глава 23

Джеймс открыл глаза. За окном было темно, но он знал, что больше не уснет. В противоположном углу комнаты на узком диванчике, свернувшись калачиком, спал Стивен, беззаботно отставив в сторону меч. Джеймс сел в постели, сонно протирая глаза. Ему хотелось, чтобы поскорее рассвело, и они снова тронулись в путь.

Тихонько встав с кровати, Джеймс быстро оделся. Потом взял меч и плащ и осторожно, стараясь не разбудить Стивена, выскользнул из комнаты и спустился в зал таверны. У очага, прямо на полу, спали несколько человек. Этих бедолаг загнала сюда зимняя стужа. Тихонько открыв дверь, Джеймс вышел на улицу и полной грудью вдохнул свежий морозный воздух. Кровь побежала в жилах быстрее, странно, но холод еще больше разгорячил его.

СЕГОДНЯ ОН УВИДИТ АЛИНУ.

Джеймс невольно улыбнулся своим мыслям. Он не мог сказать, что чувствует в этот момент, и какой будет встреча с женой. Эмоции обрушились на него, как штормовые волны на берег моря, и постоянно наскакивали друг на друга, мешая сосредоточиться. Он знал только, что впервые за несколько месяцев его наполняет жизнь. Ему захотелось поскорее добраться до Бофорт Плейса, от которого отделяло всего несколько часов пути.

Выехав из Лондона, Джеймс нещадно подгонял Стивена и рыцарей. Если бы он ехал один, то каждый день проделывал бы, куда большее расстояние. Вчера вечером он хотел ехать всю ночь, чтобы к утру добраться до Бофорт Плейса, но Стивен отговорил его, сказав, что к тому времени, когда они окажутся в замке, все еще будут спать, и они только понапрасну взбудоражат весь дом. В конце концов, Джеймс согласился остановиться на ночлег, но сейчас снова был охвачен решимостью продолжать путь.

Джеймс подумал, что вполне может немедленно отправиться один. Теперь, когда они находились на своей земле, уже можно было не бояться разбойников. Нет необходимости путешествовать в сопровождении вооруженного отряда. Стивен догадается, что он уехал раньше. Джеймс снова подумал, как встретит Алину, обнимет и прижмет к себе, и эта мысль еще больше укрепила решимость немедленно тронуться в путь.