И только в одном вопросе Инка Гарсиласо позволил себе отступить от истины — в вопросе религии. Он поступил так абсолютно сознательно, ибо хотел защитить индейцев от жестоких преследований католической церкви и испанских властей, активно использовавших сам факт язычества для физического уничтожения индейцев-еретиков. Отрицая существование человеческих жертвоприношений у инков, хронист пытался выбить из рук завоевателей главную козырную карту, которую испанцы неизменно пускали в ход для оправдания массовых убийств аборигенов Америки.
Он не мог поступить, иначе, ибо не видел других средств борьбы против одной из величайших трагедий в истории человечества, унесшей миллионы жизней, каким было завоевание Нового Света и превращение индейцев-язычников в христиан.
Теперь вернемся к тексту «Комментариев». В приведенной нами цитате мы выделили слова "взрослых и детей". Имеющаяся здесь возрастная дифференциация неопровержимо убедительно говорит о том, что Инка Гарсиласо знал о ритуале капаккочи, поскольку она как раз и состояла в принесении в жертву в том числе и детей. "Капаккоча… значит зарыть живыми в землю несколько детей пяти и шести лет, преподнесенных дьяволу с великой церемонией, и множеством сосудов из золота и серебра" — таково свидетельство хрониста Сармьенто.
В июне и декабре, в дни летнего и зимнего солнцестояния, инки-жрецы закапывали в землю по 500 детей, чтобы отметить это особое положение солнца на небе. Таково свидетельство индейца Гуамана Помы. Хронист указывает, что было запрещено брать из семьи больше одного ребенка. Противореча своему же утверждению о закапывании жертвы, он сообщает, что "заклание жертв" происходило в храме Кориканча.
Сьеса де Леон также пишет о человеческих жертвоприношениях у инков. Он указывает, что рядом с храмом Кориканча находилось помещение, где "размещали белых лам, и детей, и взрослых, которых приносили в жертву". Хронист утверждает, что капаккоча совершалась не повсеместно, как пишут многие испанцы, а только в некоторых храмах и в жертву приносилось лишь малое число людей. Разоблачая своих соотечественников, твердивших о массовых жертвоприношениях в Тауантинсуйю, Сьеса де Леон прямо говорит, что испанцы "стремились тем самым прикрыть наши крупнейшие ошибки и оправдать дурное обращение, которое мы к ним проявили".
И хотя свидетельств этих выдающихся хронистов вполне достаточно, чтобы со всей уверенностью утверждать, что инки практиковали человеческие жертвоприношения, мы, однако, считаем необходимым еще задержать внимание читателя на этом вопросе.
Известно, что испанцы в столице ацтеков городе Теночтитлане увидели целые горы, сложенные из черепов принесенных в жертву людей. Практиковали ацтеки и ритуальное каннибальство. В Тауантинсуйю этого не было. Даже хронист Сармьенто говорит, что в жертву приносилось лишь малое количество детей, а о ритуальном каннибальстве вообще не упоминает. Но ведь он, выполняя задание испанского вице-короля Франсиско де Толедо, должен был опираться именно на подобные факты, чтобы доказать незаконность власти сынов Солнца.
Чем же объяснить столь разительное отличие в этом вопросе ацтеков от инков? Может быть, действительно прав Инка Гарсиласо, настойчиво пропагандирующий высочайший гуманизм клана правителей Тауантинсуйю?
Мы не склонны приписывать инкам, подобное отношение к одному из главных ритуалов язычества. Более того, мы убеждены: если бы инки посчитали, что для решения какого-то конкретного и чрезвычайно важного для их царства вопроса необходимо принести в жертву не сотню людей, а целый народ, они не задумываясь осуществили бы подобную акцию по спасению, например, жизни своего правителя.
Но инки, судя по всему, уже перешагнули в своем развитии исторически неизбежный период столь нерадивого отношения к жизни не только соплеменников, но и пленных врагов, черепа которых у ацтеков все еще составляли главное украшение столицы. Напротив, сыны Солнца высоко ценили человеческую жизнь, достаточно бережно относясь к каждой паре рабочих рук. Таково было требование новых социально-экономических условий, а не результат божественного откровения Отца-Солнца. Об этом с ясной убедительностью говорят многие факты, и прежде всего активная и чрезвычайно эффективная политика инков по поощрению деторождения в Тауантинсуйю. Ограничимся только одним примером: при рождении каждого нового ребенка семейный надел земли пуреха увеличивался.
На фоне подобных фактов трудно поверить в практику массовых человеческих жертвоприношений в Тауантинсуйю. Но не менее очевидно и то, что инки при надобности практиковали этот языческий ритуал. Между прочим, тот же Инка Гарсиласо привел в «Комментариях» одно из таких важных событий, чрезвычайно типичное в целом для язычества: когда умирал сапа инка или один из главных кураков, наиболее близкие ему слуги и любимые жены убивали себя, ибо "…они хотели бы пойти служить своим королям и господам в другой жизни".
Словно испугавшись признания, хронист тут же уточняет: "Они сами обрекали себя на смерть, и много раз их оказывалось столько, что начальники удерживали их, говоря им, что в настоящее время хватит тех, кто уходит с умершим…"
Чтобы закончить рассказ о солнцепоклонниках из Тауантинсуйю, остается лишь указать, что у инков было четыре главных праздника. Все они связаны с культом Солнца и его сынов. Один из них нам уже знаком. Это праздник Вараку. Он был вторым по значению праздником сынов Солнца.
Третий главный праздник отмечался после завершения посева кукурузы, когда ее зелёные ростки начинали пробиваться сквозь землю. Он назывался Кусирайми и был обращен к Солнцу. Инки молили своего божественного отца не посылать на землю холода, чтобы урожай получился обильным.
Четвертый главный праздник носил название «Ситва». Он имел прямое отношение к проблеме охраны здоровья населения Тауантинсуйю. Ситве предшествовал суровый пост, а собственно праздником был финал, когда из всех городов и селений царства изгонялись болезни, недуги и иное зло. Изгнание происходило ночью. Весь Куско заполнялся живыми огнями факелов. Огни дружно летели по улицам и площадям, пока не добирались до окраин. Огонь очищал город и его жителей, уничтожая зло и все беды. Интересная деталь: если все остальные праздники непосредственно были связаны с Богом-Солнцем инков и их ритуалы либо начинались, либо заканчивались в храме Солнца, Ситва считалась как бы открытой войной со злом. Вот почему этот праздник начинался не в храме Солнца, а в крепости Саксайуаман.
Из крепости в назначенный час выбегал воин инка с копьем. Он направлялся на центральную площадь Куско, где его ожидали четыре других воина, принимавшие от первого эстафету. Воины бежали по четырем царским дорогам, изгоняя по четырем главным направлениям все имевшееся зло. Через определенные промежутки пути и на развилках дорог их поджидали новые воины, уносившие все дальше и дальше свою эстафету и зло. Так они продвигались до самых границ Четырех сторон света. Повсюду вдоль улиц и дорог стояли толпы жителей. При приближении воинов они начинали трясти свою одежду, словно сбрасывая с нее недуги и иные неприятности, которые либо убивались воинами, либо изгонялись за пределы страны.
Именно такой была официальная часть торжеств. Ночью же в борьбу с оставшимся злом включался весь народ, вооруженный факелами. Существовала примета, что тот, кто повстречает даже истлевшие остатки факела — их выбрасывали в реки, — обязательно попадет в беду. Видя их в воде или на берегу, индейцы с воплями бежали прочь.
Но самым главным по своему значению, по пышности ритуалов и богатству, угощений и взаимных подношений был Интип Райми — Торжественный праздник Солнца. Его отмечали в связи с июньским солнцестоянием, ибо земледельцы-солнцепоклонники во все времена и у всех народов мира особо внимательно наблюдали за положением небесного светила на небосводе, чтобы точно знать, когда и какие сельскохозяйственные работы следует начинать. Обнаружив особые дни в поведении Солнца — солнцестояние и равноденствие, — они клали их в основу календаря, превращая именно эти даты в главные торжества языческой веры. Этим путем люди как бы согласовывали с Солнцем и сроки посевов, и надвигавшийся период уборки урожая, и время ожидания дождей, и возможное наступление непогоды. Люди понимали свое бессилие перед капризами природы и поэтому надеялись на всесильных богов, не забывая задобрить их ревностным служением и обильными подношениями.