Аменофис оканчивал письмо к главному жрецу храма Нейт в Сэсе, которое должен был взять с собой Рома, когда прибежал перепуганный молодой воин, присланный Антефом. Он просил жрецов отправиться как можно скорей во дворец Хоремсеба, где происходят ужасные вещи.

Привилегированные люди, допущенные к осмотру таинственного жилища, которое так долго было загадкой для всех, занимались подробным осмотром великолепных комнат, волшебных садов и мест диких оргий, убийств и колдовства, которыми князь развлекался. Среди любопытных было несколько юношей и девушек, неосторожно приведенных родителями. Молодые люди вынули из вазы, служившей Изисе и Саргону для передачи писем, целый букет роковых роз. Заговорщица бросала их туда, чтобы избавиться от этих смертельных даров.

Безумцы не подозревали об опасности, жадно вдыхали отравленный аромат и, охваченные внезапным вожделением, позабыли и стыд и сдержанность. С большим трудом перепуганные родители растащили несчастных и отвели домой. Тем не менее, яд так сильно подействовал на молодые организмы, что многие долго были помешаны, а одна девушка так и осталась безумной.

Не успело улечься волнение, вызванное этим случаем, как внимание воинов привлекли крики, раздававшиеся во дворах и зданиях, назначенных для домашних работ. Несчастные рабы в ужасе метались, бились головой о стены или с тоской наклонялись над своими товарищами, неподвижно лежавшими возле опустошенных мисок для еды. Некоторые падали, чтобы уже больше не подняться. Вне себя от ужаса, Антеф послал за жрецами. Когда те прибыли, им осталось только констатировать смерть всех несчастных, поевших провизии, найденной во дворце. С ними вместе погибло несколько солдат, соблазнившихся вином, которое, как и все остальное, Таадар отравил перед отъездом.

Онемев от ужаса, жрецы ходили среди этих неслыханных жертвоприношений, глядя на мужчин всех возрастов и на очаровательных юных девушек, лежавших группами, как цветы, срезанные серпом. Все, что забавляло глаз Хоремсеба танцами и услаждало его слух пением, погибло. Все эти уста сомкнулись и не могли уже обвинить князя перед земными судьями. Громадное число этих новых невинных жертв потрясло даже самых мужественных.

Хотя Хоремсеб и не знал о последних преступлениях мудреца, тем не менее, на его голову обрушилась ярость, разбуженная этим злодеянием. Ропот порицания и ужаса пронесся по всему Мемфису. Имя чародея проклиналось всеми, оно сделалось синонимом преступления. Сам образ князя, раздутый страхом и рассказами, принял размеры какого–то ужасного, фантастического существа, приносящего смерть всему, что к нему приближалось.

Дворец закрылся и стал недоступен, как и во времена своего блеска. Вход в него был запрещен под страхом смерти, стены охранялись, как крепость. В пустынных и молчаливых залах расположился Антеф с солдатами и несколькими помощниками.

Нейта и чародей беспрепятственно добрались до Сэса и были приняты с распростертыми объятиями старым жрецом, родственником Хоремсеба. Князь скрыл, конечно, от уважаемого Амени истинные причины своего бегства из Мемфиса. Он рассказал ему, что придворная интрига и соперничество в любви создали ему могущественных врагов и что он счел благоразумным скрыться с молодой девушкой, на которой хочет жениться, пока дело не устроится. Он умолял Амени дать ему убежище и оказать покровительство.

Старик жрец ни на минуту не усомнился в истинности рассказа. Освятив союз князя с Нейтой, он спрятал молодых супругов в своем небольшом домике за городом. Это жилище, к которому вела длинная аллея из платанов и сикомор, было окружено обширными фруктовыми садами и огородами, пересеченными тенистыми аллеями, ведущими в поля. Опасаясь быть открытым, Хоремсеб днем и ночью держал наготове лошадь, чтобы иметь возможность бежать при малейшей тревоге. Он предполагал послать в Фивы Нейту защищать свое дело перед Хатасу, и молодая женщина только и ждала для своего отъезда верного и удобного момента. Амени обещал помочь. В случае опасности Хоремсеб рассчитывал укрыться в неприступном убежище Сапзара и ожидать там помилования и восстановления в правах. В противном же случае он решил бежать из Египта, Нейте были известны все эти планы. Князь сообщил ей самые подробные сведения как о месте нахождения Сапзара, так и о возможности проникнуть в его мемфисский дворец при помощи потайной двери в стене. Молодая женщина при непредвиденных обстоятельствах должна была знать все способы сообщения с ним.

Однажды после полудня, через три дня после бракосочетания Хоремсеба, группа мужчин, состоявшая из жреца, царского писца, военачальника и отряда солдат, постучалась в ворота храма Амени. Это был Рома, Кениамун и один чиновник юстиции. Они явились из Мемфиса, чтобы арестовать князя и потребовать выдачи укрывавшегося преступника суду жрецов.

– В чем же обвиняют князя? – спросил Амени, когда посланные явились к нему.

– Это письмо от великого жреца Аменофиса объяснит тебе все, уважаемый отец, – ответил Рома, подавая ему послание.

Едва старик пробежал письмо, как, охваченный ужасом, опустился на стул:

– Бессмертные боги! Какую массу преступлений открывает мне Аменофис! Преступник обошел меня своей ложью, но я сейчас же открою вам его убежище и пошлю с вами слуг храма, они укажут вам дорогу и помогут при аресте.

Хотя Нейта и Хоремсеб считали себя в безопасности под защитой Амени, тем не менее, они были мрачны и печальны. Князя пожирал гнев отчаяния, молодую женщину мучило предчувствие близкого несчастья. Особенно в это утро ее беспокойство росло с минуты на минуту. Уступая просьбам, Хоремсеб поднялся с ней на верхнюю террасу. Облокотившись на перила, Нейта пытливым взглядом осматривала окрестные поля. Вдруг она вздрогнула, заметив приближавшееся облако пыли. Скоро она разглядела две колесницы, наполненные жрецами, и отряд солдат, и слуг храма.

– Взгляни! – крикнула она, схватив за руку князя, который задумчиво сидел, нахмурив брови. Оба они увидели, как вся группа остановилась перед аллеей сикомор и началось совещание. Потом часть людей куда–то скрылась с очевидным намерением оцепить дом.

– Я должен бежать, они пришли арестовать меня! – вскрикнул Хоремсеб, побледнев как смерть.

– Да, да, беги скорей! Я же останусь здесь и поеду в Фивы хлопотать о твоем деле! – ответила дрожащая Нейта, увлекая его вниз.

Не теряя ни минуты, князь схватил оружие и закутался в темный плащ. Обняв молодую женщину, он горячо поцеловал ее в губы.

– Прощай, возлюбленная моя! Молчи о прошлом и не забывай, что ты будешь защищать дело своего мужа и что царица Египта – твоя мать. Если у тебя будут добрые вести, ты найдешь меня у Сапзара или в тайнике моего дворца. Гонцом тебе может служить Мэна.

Нейта обняла его. Все ее тело дрожало от страсти и отчаяния. Затем, оттолкнув его, она воскликнула:

– Беги, тебе дорога каждая минута.

Князь махнул на прощание рукой и бросился вон из дома.

Околдованная женщина в изнеможении упала на стул. Сильные удары во входную дверь вывели ее из забытья. С внезапной решимостью Нейта выпрямилась, схватила лежавшую на столе секиру и выбежала из комнаты. Стук в дверь продолжался, слышались голоса, кричавшие:

– Именем фараона и великого жреца Амени, под страхом смертной казни за сопротивление, откройте!

Дрожавший раб отодвинул засов, и солдаты готовились уже броситься внутрь дома, когда в узком входном коридоре появилась женщина в белой одежде. Пораженные этим видением, люди отступили, и на пороге показалась Нейта. Размахивая секирой, она кричала дрожащим голосом:

– Назад! Никто не пройдет здесь. Я убью всякого, кто подойдет ко мне!

Нейта была великолепна в своем отчаянном возбуждении. С пылающими глазами, с дрожащими от гордости и страсти губами, она была похожа на бога войны и казалась каким–то фантастическим видением.

На минуту все отступили назад. Но вот Рома отделился от своих спутников и подошел к ней.

– Нейта! Приди в себя, несчастное дитя!

При звуке этого мелодичного голоса, при виде некогда столь любимого человека, Нейта вздрогнула и как будто отрезвилась. Поднятые руки опустились, секира упала на пол. Обессиленная женщина в изнеможении упала на подушки.