— Привет, — сказал он, потягиваясь. — Сколько времени?

Часы показывали пять утра. Ужас! Сколько же времени я провел с Лореной? Если Кристиан обнаружил мое исчезновение, наверное, он уже с ума сходит. Или мчится сюда. Не дурак же он, в самом деле…

— Что ты там столько времени делал? — поинтересовался Хозе.

— Давай возвращаться, — сказал я, забираясь в машину. — Нам бы засветло вернуться.

Хозе включил зажигание и стал разворачивать "Ауди".

— Сам не понимаю, как это я отрубился, — разглагольствовал он в процессе. — Что-то вдруг прям накатило, но с того, ни с сего. После того, как я с этим парнем поболтал…

— С каким парнем?

— А хрен его знает. Темно было… Я тебя ждал, ждал, устал уже, решил пройтись немного, ноги размять. Болтался тут перед домом, и вдруг на какого-то парня наткнулся. Устроил мне форменный допрос: мол, кто я, откуда, зачем явился… Я подумал, что это кто-то из охранников, ну и послал его куда подальше. А он засмеялся и говорит: мол, я и так все про тебя знаю, зовут тебя так-то, живешь ты там-то, а приехал сюда с другом. Я глаза на него вытаращил, а он хлопнул меня по плечу, сказал, бывай, мол, и утек куда-то во тьму. Тут меня и разморило вдруг.

— А как он выглядел? — спросил я, внутренне холодея.

— Говорю же: темно было! Невысокий, щуплый вроде, а лица не видел. А что?

Я молчал, кусая губы. Черт знает что! кажется, я знал, с кем беседовал Хозе. Но что это могло значить?..

Вернуться в комнату тем же путем, каким я сбежал, было затруднительно, но мне было плевать. Было еще темно, не светало. Попрощавшись с Хозе, я нагло прошел перед полицейской машиной и поднялся на крыльцо. Дверь была заперта, я покопался в кармане, выудил ключ и как можно тише вставил его в скважину. Но дверь без всяких усилий с моей стороны вдруг распахнулась, и на пороге выросла фигура Кристиана.

— Доброе утро, — сказал он устало. — Где ты был?

— Я…

Кристиан жестом остановил меня.

— Заходи, не стой в дверях. Ездил к Лючио, верно?

Я почувствовал, что краснею, но сказал с вызовом:

— Ну и что из этого?

— Ничего, — ответил Кристиан так, что мне немедленно стало стыдно за свой тон. — И как, побеседовали?

— Нет, Лючио до меня не снизошел. Прислал Лорену…

В усталом взгляде Кристиана мелькнул интерес.

— Вот как? И что она?..

Вспомнив свой разговор с Лореной, я смутился так, что запутался в рукавах куртки, которую как раз снимал, и ответил далеко не сразу.

— Я… Крис, можно, мы не будем говорить об этом?

Синие глаза Кристиана вспыхнули и, как мне показалось, вонзились прямо мне в мозг. Он что-то понял из моего молчания и смущения, кивнул и, не говоря ничего, развернулся и ушел в комнаты. Я продолжал раздеваться в одиночестве. На душе было как-то гадостно. Лучше бы Кристиан наорал на меня.

Я ждал расспросов со стороны полиции: уже если копы не заметили мой побег, то уж точно должны были видеть, как я вернулся. Но никто ни о чем меня не спрашивал. То ли Райс просто принял доклад своих ребят к сведению и продолжал молча собирать факты (странные факты о моем странном поведении), то ли… то ли никакого доклада не было, и копы проспали все интересное. Допускал я и третий вариант развития событий: Кристиан просто поработал над моими стражами и внушил им, что ничего не было. Почему-то этот вариант казался мне наиболее правдоподобным.

–

–

Несколько дней ничего не происходило. Совсем ничего. За окнами бушевала метель, такая сильная, что временами снег полностью залеплял окна. Выл ветер. Позвонил Хозе и сказал, что занятия в школе, даже в старших классах, отменили из-за непогоды, но я все равно не собирался идти на уроки. Я бесцельно перемещался из своей комнаты в гостиную и обратно, брал книги и клал их снова на полки, не в силах читать. Подолгу сидел у окна, глядя на белую улицу (у дома по-прежнему дежурила полицейская машина, превратившаяся в сугроб; я сочувствовал маявшимся в ней парням). Слушал музыку. Много думал: об отце, о Кристиане, Лючио, Агни. Особенно много думал о Лорене. Теперь, спустя несколько дней, прокрутив события той ночи в голове не один раз, я больше не испытывал к Лорене тех щенячьих, умилительных, очень детских чувств, что владели мною в течение нескольких часов, пока она держала меня в объятьях. Но я не мог думать о ней с прежним равнодушием и холодной отстраненностью. Меня не отпускала мысль, что я бросил ее, предал, оставив в руках Лючио и не попытавшись увести с собой. Эта мысль, и мысль об Агни, мучили меня. С ними я просыпался и засыпал. Нужно было что-то делать, но что?

Я сидел у окна, потом ложился на кровать поверх покрывала, думал, думал до бесконечности. Снова вставал и слонялся по дому. Каждый раз, сталкиваясь со мной, Кристиан внимательно меня оглядывал, но ни о чем не спрашивал. Ему тоже было не по себе. В бюро он не ездил, работал дома; я часто видел, как он сидит за своим планшетом, сосредоточенно выводя линии. Я завидовал: он мог отвлечься работой, а мне отвлечься было нечем. Все чаще охватывало желание сходить на могилу к отцу, которое, в конце концов, стало нестерпимым. Но снег запер нас всех в своих домах и не желал выпускать.

Наконец, метель начала стихать. Ветер постепенно улегся, с неба перестали сыпаться хлопья. Нетерпение во мне нарастало. С огромным трудом дождался я утра, когда небо вновь стало чистым, бледно-голубым, бесснежным. За завтраком, давясь кофе, сказал Кристиану, что хочу навестить могилу отца. Кристиан предложил подвезти меня, но я отказался. Бояться уже было нечего, а прогуляться хотелось.

День выдался холодный, но безветренный. Я надел зимнее пальто, обмотал шею длинным черным шарфом и отправился на кладбище. Неспешно шел по тротуару, зная, что чуть позади за мной неотступно следует полицейская машина. Эмонт Райс не спешил отзывать эскорт. А я научился уже не замечать полицейских, благо, что они держались в отдалении и не приближались.

Кладбище тихо дремало под снежным покровом. Деревья стояли, укутанные в толстые ватные шубы. Могилы превратились в снежные холмы. Пройдя по боковой дорожке, я издалека еще увидел какого-то человека рядом с надгробным камнем на могиле моего отца, сильно удивился и замедлил шаги. Кто бы это ни был, я не хотел с ним встречаться. Я, пожалуй, ушел бы, но человек будто почуял меня, обернулся и слабо взмахнул рукой. Сердце мое сначала ухнуло вниз, потом подскочило к горлу, где и заколотилось с бешеной скоростью. Невольно я подался назад, и только огромным усилием воли заставил себя подойти к могиле.

И к Лючио.

Застать его на могиле отца я никак не ожидал.

— Что вы тут делаете? — спросил я охрипшим голосом.

Лючио присел на каменный парапет, укрытый снежной подушкой, и снизу вверх посмотрел на меня. Под расстегнутым долгополым пальто виднелся легкий пиджак, голова Лючио была обнажена, узконосые туфли на тонкой подошве годились для автомобильных поездок, но не для прогулок по снегу, но он как будто совсем не мерз.

— Ты застал меня врасплох, — сказал он с усмешкой. — Даже не знаю, что ответить, чтобы не прозвучало глупо или сентиментально.

— Какая разница, как прозвучит? Главное, чтобы это было правдой.