--

Артана похоронили без нее. Ей было все равно. Ведь огню предавали пустое тело, а Артан был с ней. Такой же темный, как раньше, только крошечный. Он забыл, что он Артан. Но когда его тело подрастет, он непременно вспомнит.

Теперь она хотела жить, чтобы помочь ему вспомнить.

Но когда младенческая голубизна ушла из его глаз, они оказались темнее и ярче. У нового Артана были необыкновенные темно-синие глаза. Ни у кого таких не было. Марен, по крайней мере, никогда не встречала ни у белых, ни у варваров такой густой неистовой синевы.

Карина понемногу приходила в себя. Но прошел не один месяц, прежде чем она поняла, что муж ее умер, а сын — просто маленький ребенок, похожий на отца, но не второе его воплощение.

Конечно, имя его было Артан. Никакое другое нельзя было ему дать — настоящее. Но нужно было имя-для-людей, чтобы злые духи не подобрались к малышу. И, не смея произносить вслух настоящее имя ребенка, она звала его Оре — как синий весенний цветок.

Деньги давно кончились, и если бы не Марен, Раттирен, Раимман и стайка его юных друзей, Карине нечем было бы кормить Оре. То один, то другой забегали к ней взглянуть на малыша, а потом обнаруживалась кастрюлька с супом, или кружка молока, или пакет овощей, иногда — несколько динариев. Однажды пришла рыжая Матильда, о которой Карина давно забыла, и принесла толстый конверт с деньгами. Карине было неловко, но она взяла этот конверт, потому что в нем скрывались еда для Оре, башмачки для Оре, игрушки для Оре. Он уже начинал ходить, все тянул в рот, заливисто смеялся, показывая два острых зуба, он говорил: «та-та-та», "дай" и «мама». Туика, дочка Раттирена, сказала, что может присматривать за мальчиком, если Карина немного заплатит. Марен нашла ей место на почте. И в день, когда Оре исполнился год, — в годовщину смерти Артана, — Карина вышла на работу.

Никто не знал ее в маленьком почтовом отделении на восточной окраине. Она была тиха и молчалива, быстро и толково разбирала адреса на конвертах, безропотно таскала тяжелую сумку с газетами и письмами. Никого не интересовало, где и как она живет. Иногда ее подвозил до работы Раттирен на старом зеленом флаере в красный горох, но никто не задумывался, нравственно это или нет. И никто, слава богам, не знал, что под наглухо застегнутой блузкой между ее грудей лежит гроздь турепанских амулетов, амулеты Артана, а дома ее ждет маленький темно-коричневый мальчик с большими синими глазами.

Как-то она обнаружила среди почты конверт с необычной маркой и глянула на обратный адрес. Неизвестному адресату с нищей Кривой улицы писал человек из Коурли, Сереланский округ, в Северных горах. В глазах у нее потемнело. Как наяву, она услышала голос Артана: "Когда-нибудь я увезу тебя в Северные горы". Где-то там остались его братья и сестры, может быть — отец и мать, а возможно, даже картага икыз, двоюродная бабушка — горцы, говорят, живут долго. Наверное, они знают о смерти Артана. А знают ли они о маленьком Оре? Я им чужая, но Оре — ведь он родная кровь!

Всю ночь она просидела над пустым листом бумаги, грызя карандаш и прислушиваясь к сонному дыханию сынишки, но так ничего и не написала. И следующую ночь. И еще одну. Но однажды ночью карандаш побежал по листу, и утром она опустила в ящик конверт с безнадежно неопределенным адресом: "Северные горы, Кайе-ыргаз, родственникам Артана, работавшего в Намайре водителем такси". Письмо, конечно, ушло в никуда. Но она должна была это написать:

Здравствуйте. Меня зовут Карина. Я — бестолковая артолийка из южного города. Из столицы. Простите.

Я любила вашего родственника Артана. Он был бы моим мужем, если бы браки между турепанами и артолийцами дозволялись. Мы жили вместе восемь с половиной месяцев. Он погиб в перестрелке в прошлом году. У меня растет его сын.

Я не знала его настоящего имени, только имя-для-людей. Может быть, у вас его звали иначе. Я называла его Артан.

Мой сын Оре — настоящий турепанин. Он похож на отца.

Мы живем хорошо, у нас все есть. Некрасиво только, что у мальчика есть родные в Северных горах, а он об этом не знает. Он еще маленький, только начинает говорить. Но мне нечего будет ему ответить, если он спросит о своей турепанской родне.

Я плохо знаю ваши обычаи. Артан немного успел мне рассказать. Но про имя-для-людей я запомнила. Оре — не настоящее имя моего сына. Настоящее, как положено, я назову ему, когда он подрастет.

Я боюсь по невежеству наделать каких-нибудь ошибок. Я ведь совсем не знаю, как полагается воспитывать маленьких турепанских детей. Буду благодарна, если кто-нибудь поможет мне советом.

До свидания. Надеюсь на ответ.

Карина Четохон

--

Еще аспирантом в Коурли я нашел в университетском архиве древнюю плохо сохранившуюся рукопись, представлявшую собой, по-видимому, список книг, которых не было в Коурли, о чем страстно сожалел автор рукописи. Выглядело это примерно так:

"12. Библия. Позор, что у нас нет хотя бы списка великой Книги! Заказал в Менельтарме копию — не прислали. Пишут, что потеряли. О Господи, прости рабов твоих, глупых, забывчивых и небрежных!"

Расшифровывая рукопись, я испытывал примерно те же чувства, что и ее автор. Но к моему великому огорчению примешивалась и радость открытия: я нашел бесспорное свидетельство существовавшей некогда единой древней истории наших народов. В те незапамятные времена университет Коурли безусловно принадлежал к той же культуре, что и библиотека Менельтармы, сгоревшая не позднее X века. Так как университет был основан приблизительно в VIII веке, можно осторожно датировать начало разрыва культур Северных гор и Артолии X веком. Конечно, это было очень давно, но все равно удивительно, как за каких-нибудь 15 столетий мы настолько оторвались друг от друга, что считаем себя разными расами, не имеющими ничего общего…

Любопытны и упоминания единого бога, сплошь и рядом встречающиеся в рукописи. Значит, в VIII–X веках монотеизм еще не был забыт, по крайней мере в среде кабинетных ученых.

На основании списка книг из Коурли, некоторых филологических наблюдений о родстве артолийского и турепанского языков и несомненного единого происхождения письменности наших народов, а также устойчивого фольклорного мотива о появлении людей со звезд как в турепанских, так и в артолийских источниках, я сделал вывод о вероятном внеземном происхождении человечества. Очень похоже, что все мы — потомки некоей экспедиции из глубин Вселенной, которая по каким-то причинам потеряла связь с планетой исхода.

Я помчался со своей идеей к моему учителю, мудрому Каэтинале Иринайе. Старик выслушал меня и сказал: "Примерно так и я думал, когда был молод, как ты. Но подтверждений этой версии маловато. Если люди прилетели со звезд, на чем они прибыли? Где следы могучих звездных кораблей или хотя бы рассказы о них? Почему за столь долгое время человечество не построило межзвездный корабль? Если бы оно действительно помнило, что прилетело сюда из Вселенной, были бы и сведения о том, как это случилось". Я ответил, что Менельтарма погибла в X веке, и все подтверждения можно попробовать поискать там. "И кем ты поедешь на раскопки Менельтармы? Чернорабочим? Твоя ученая степень ничего не стоит в Артолии, мальчик, там не поверят, даже если ты докажешь, что умеешь читать".