…Человек в тяжелых сапогах и в ватнике, поверх которого надет оранжевый жилет дорожного рабочего, стоит у края полотна. Он знает, где должен затормозить суперлокомотив после заезда.

Вдалеке над рельсами показывается яркая точка. Она блестит в утреннем солнце: это на дистанции суперлокомотив.

Человек надевает шапку, ждет.

Локомотив встал, осыпаясь искрами и мелкой щебенкой с полотна. Игорь и авиационный инженер отключили двигатели, перекрыли топливопроводы. Только качает поршнями компрессор.

Заработала внешняя связь с диспетчером полигона.

— Какую показали скорость?

— Вплотную к французам, — ответил Чеботарев.

Дорожный рабочий подошел к локомотиву, поднял голову и смотрит на кабину. Кажется, его руки тянутся к поручням локомотива.

В кабину машиниста вышел Чеботарев.

— Это кто? — спросил он.

— Виктор Скудатин.

— Скудатин? — повторил Чеботарев, припоминая.

— Да, — ответил Игорь. — Тот самый машинист. Вернулся из заключения.

Скудатин постоял еще немного, потом медленно отошел от локомотива. «Его корабль утонул», — подумал Игорь и понял, что он не откроет дверь. И теперь, когда Скудатин уходит, не окликнет его.

В кабину вышел Федя Балин.

— Скудатин, — сказал Игорь.

— Я видел, — ответил Федя и тоже смотрит, как Виктор Скудатин уходит от локомотива. Больше Федя не сказал ни слова.

Чеботарев снял вправленную под пластик справку из бюллетеня Международной ассоциации и прямо на пластике крупно красным фламастером написал: «СССР — 310 км/час».

— Разрешите? — Игорь показал на кнопку сигнала.

— Да, — кивнул Борис Андреевич. Лицо его при этом было похоже на лицо спортсмена.

Игорь надавил кнопку, и на все снежное пространство раздался низкий голос суперлокомотива. Игорь не отпускал кнопку, и локомотив гудел. Его сигнал стелился низко по земле, как плотная тяжелая буря.

Когда Игорь отпустил наконец кнопку, опять наступила тишина, и на переднем стекле опять повисли капли, будто свежий березовый сок.