Стены были замаскированы объявлениями о делах в разных концах Москвы, области и тогда ещё Союза, дела обсуждались и за чаем. Например, типичным и постоянным делом коммуны была помощь детям-инвалидам, постоянным подшефным был Загорский (ныне Сергиев-Посадский) детский дом — учреждение не призрения, а социальной реабилитации и науки, центр уникального передового в мировом масштабе достижения советской педагогики и психологии: в нём слепоглухие (!) дети обучались и воспитывались до состояния трудоспособных личностей. Поток людей ездил туда практически каждый день, со всплесками в выходные. Основное занятие: помощь в ремонте детдома и человеческое общение с этими детьми. Среди висящего на стенах был плакат с дактильным алфавитом, желающих тут же за чаем могли ему обучить. Феноменальным социотехническим опытом была организация потока добровольцев, когда рожбулевцы расклеивали прямо на вокзалах в районе касс и электричек на Загорск объявления типа «Кто хочет помочь детскому дому? Сбор у электрички на Загорск в…». Создание флэш-групп начинались ещё по дороге. Приезжающие в детдом самотёком попадали в малый филиал «Радуги» в котельной, с процессами чем-то похожими, но более жесткими: у человека ещё в чаепитии спрашивалось, что он умеет делать, желательно по строительным или хозяйственным специальностям. Если подходящей работы не находилось, его направляли на неквалифицированную. Тусовщиков, приезжавших в Загорск пообщаться просто так, быстро, аккуратно и тонко вытесняли. В Загорске был свой хозяин, принимающий всю эту команду энтузиастов — Апраушев (выполнял такую же роль, как в Танаисе — Чеснок). Пока он руководил детским домом, тот являлся ярким центром неформалов и их жизни. С его уходом неформальная жизнь в детском доме захирела.
Как уже отмечалось, сильные неформальные клубы не избегают тусовок, но тщательно следят за их пропорциональным соотношением со старожилами собственного клуба. Если численность тусовки становится слишком большой, её частично мягко вытесняют, вновь сокращая соотношение до нужной пропорции. Человеческий фактор для подобных точек — одно из главных условий существования, многое зависит от лидера точки, его опыта, интуиции и стремлений.
Тусоваться на самом Рожбуле можно было несколько дольше, но в каких-то рамках. Несмотря на масштабность, Загорск — лишь один из потоков Рожбуля. Всегда можно было обнаружить на стенах и в чайных разговорах тему поездки на восстановление православных церквей и монастырей в Москве и ближнем Подмосковье. В ту половинчатую эпоху это подавалось как реставрация памятников архитектуры. Позже работы на стройках МЖК. Строительные работы, хоть подсобные, может делать каждый. Даже «чайники» быстро врубались: в неквалицированной работе человека проверяют на работоспособность в принципе. По грубым оценкам, через Рожбуль за время его существования прошло порядка 12.000 хоть немножко поучаствовавших в каком-то деле человек. Тусовщиков — больше.
После того, как проверка состоялась, или в случае, если кто-то из ядра «Радуги» решал на интуиции, что этот человек в проверке не нуждается, рано или поздно начинался разговор о «сюжетах». Так называлось всякое более длительное дело (в нашей терминологии «клуб», «круг» или «система»), с которым Радуга была связана и куда человека могли перенаправить. Собственно, вот эта главная информационно-коммуникационная функция в неформальном поле достаточно хорошо осознавалась функционерами «Радуги». Кроме дружественных у «Радуги» были и собственные сюжеты, а можно было завести разговор о создании нового сюжета — и, бывало, это получалось!
Точка потоков — почти всегда место пересечения нескольких кругов и систем различных движений. Именно поэтому популярность таких точек высока. В случае кризиса собственной группы здесь всегда можно найти и влиться в другую, здесь же можно воочию познакомиться с совершенно новым для себя явлением и влиться в ряды движения, незнакомого прежде. Для тех, кто ещё не нашёл себя в жизни, такая возможность очень ценна.
Расцвет Рожбуля совпал со временем волны генезиса общественных движений, печально завершившейся в 1991 году. В эту неформальную эру он, вероятнее всего, был крупнейшей точкой потоков, если считать по массовости и ширине спектра. Но не по влиянию на будущий передел общества, которое оказали (из числа неформалов, криминальный мир в этой книге не рассматривается) в первую очередь политические движения.
Одной из таких заточенных на политику точек потоков был МБИО («Московское Бюро Информационного Обмена») Вячека Игрунова. В сленгах точки потоков привязаны к географии, потому более всего он известен как «Пролетарка» находился минутах в пяти быстрого ходу от метро «Пролетарская». Улица, кажется, называлась Дубровская. Выглядело это всё ну очень похоже на Рожбуль. Живописный беспорядок, объявления, плакаты на стенах, стопки, связки и груды полусамиздатских изданий разных протопартий. Дверь прикрыта, но не заперта, заходишь — никого. Наконец, вылезает из-под стола взъерошенный Вячек, может, он там искал нужную бумажку, а может и спал, что-то других спальных мест вокруг не видно. Вообще у диссидентов вписки малознакомых людей практиковались реже: в отличие от большинства неформалов, они не переняли у хиппи этой культурной традиции. Жил Вячек, по слухам, у М.Я. Гефтера, но это было давнее соратничество и взаимопомощь, а не случайная вписка незнакомца. Да, в общем вылазит Вячек из-под стола, заваривает и наливает крепчайшего чаю без сахара. Чаю всё время не хватает, не то чтобы денег, цены ещё советские, но вот чайник маловат. Идёт сплошной поток народнофронтовцев, демсоюзовцев, перестройщиков (клуб «Перестройка» тогда был мощным). Какие-то анархисты сваливают пачку своих газет и требуют, чтобы Вячек немедленно зачитал и заценил, да ещё и помог в распространении. Приходит бородатый ещё неизвестно кто: партии у него нет, команды у него нет, но у него есть политическая идея, которую он не успевает изложить, так как его грузят распространением анархистской газеты и расклейкой в метро чьих-то листовок…
Часть политических протопартий, тогда ещё честно называвших себя клубами, использовали «Пролетарку» как один из координационных центров, там иногда происходили заседания «межклубной инициативной группы», где ключевую роль играли Игрунов, Пельман и Павловский. По нынешним воспоминаниям Игрунова, на «Пролетарке» зародился, будучи первое время отделом МБИО, политический отдел ИА «Постфактум», из которого путём сложных эволюций, расколов и переделов получился скандально известный ФЭП.
Наверняка точки потоков были и в прошлой неформальной волне хрущёвской оттепели. Честно говоря, авторы не исследовали подробно тот период, однако одна мощная точка нам всё же известна: посёлок Новомихайловское Краснодарского края на Черноморском побережье Кавказа, во время строительства принципиально нового для тех времён по социальной архитектуре детского центра «Орлёнок» альтернативы сталинскому «Артеку». Туда тоже на работу строителями, а позже и вожатыми с проживанием в общежитии и питанием, принимали самых странных людей.
Сейчас, в эпоху сомнительной свободы, в Москве и в других городах существует множество уличных тусовок и вписок. Но они слишком узки по спектру, чтобы авторы могли причислить их к категории «точки потоков» мест встречи и сотрудничества разных неформалов. На известном Эгладоре у метро Октябрьская отношение к постороннему, не знакомому и\или не демонстрирующему внешних признаков принадлежности к своим холодноватое.
Не любая крупная тусовка неформалов, имеющая постоянное место сбора, является точкой потоков. Главная черта точки мультикультурность, способность принимать представителей различных движений и создавать коммуникацию между ними. Но возможность «вписаться» и на ночлег, и в проект — важные (наряду с другими) черты подобных мест.
Танаис потерял черты «точки потоков» в 2003 году, когда Валерия Чеснока «ушли на пенсию»…
Известных нам сейчас точек потоков в Москве две: Хавская и Дебаркадер. Можно сказать, полторы, так как они поддерживаются одним неформальным сообществом, название которого определить затруднительно, так как стоимость регистрации организации с названием меньше, чем месячная аренда нескольких совершенно квадратных метров территории. Хавская она Хавская и есть, улица такая на Шаболовке, дом 24 копус 2. Дебаркадер это действительно дебаркадер с деревянным двухэтажным домиком, сейчас он стоит в Троице-Лыкинской пойме в Строгино, но может и переплыть куда-то. В стилистике социотехники Хавской и Дебаркадера наблюдается дальняя преемственность от Рожбуля, например, чай там могут готовить специальные дежурные, и то если много народу наплыло, а чаще сами пришедшие, но не лично харизматический лидер. Более важная черта преемственности в том, что и Рожбуль тогда, и Хавская ныне занимают часть площади в учреждениях образования, использующих передовые педагогические технологии. Хавская — частная школа и образовательное информационное бюро. И не только образовательное: функция сообщения одним неформалам о существовании и характеристиках других — важнейшая для точек потоков.