— Я кое-что услышала… это «Дьявольская корона»? — сказала я.

— Да. Я подумал о том, чтобы приобрести ее.

Джерсон считает, что я уже приобрел ее. Все-таки он знает меньше, чем ему кажется. Не представляю, откуда ему столько известно о моих делах.

Неожиданно я кое-что вспомнила и задала вопрос:

— Вы держите секретные бумаги в запертой комнате?

— Да, — ответил Бенедикт — Значит, это не совсем святилище. Я считала, что вы сохраняете комнату в таком виде, потому что…

— Это было так, — признался он. — А потом мне показалось, что здесь самое подходящее место для хранения подобных документов.

К своему удивлению, я поняла, что это даже забавляет меня. Это был очень типичный для него поступок: погруженный в пучину переживаний, он, тем не менее, не забывал и о таких вещах. Создав в ее память святилище, он использовал его для хранения важных документов. Мне показалось, что я вижу, как моя мама, снисходительно улыбаясь, шепчет: «Что делать, уж таков Бенедикт». Я сказала:

— Вы держали здесь очень важные документы и все же позволили Оливеру Джерсону приблизиться к ним.

Он изумленно посмотрел на меня и возразил:

— Нет, никогда.

Я продолжила:

— Он был в запертой комнате.

— Когда?

— Не так давно. Я услышала там какой-то шум и заставила миссис Эмери воспользоваться ее ключом.

Мы вошли туда и увидели, что он просматривает бумаги… у бюро. Он сказал, что вы дали ему свой ключ.

Бенедикт недоверчиво посмотрел на меня:

— Должно быть, он как-то сумел добраться до ключа миссис Эмери.

— Нет. Ее ключ был у нее. Именно им и открыли дверь. Он заперся изнутри.

— Я не могу в это поверить. Я никогда не снимаю ключ с моей цепочки для часов.

— Во всяком случае, он не пользовался ключом миссис Эмери.

— Я поражен, Ребекка. Не представляю, как это могло случиться. Существуют только два ключа.

— Получив на время один из них, Джерсон мог сделать дубликат.

— Да, вполне возможно. Наверное, он украл один из ключей.

— Это единственное разумное объяснение.

— Значит, он изучал бумаги…

— Это имеет какое-то отношение к шантажу?

Бенедикт встряхнул головой:

— Теперь ты уже знаешь так много, что стоит рассказать остальное. Эти клубы, основанные моим дедушкой, которыми он руководил много лет, принесли ему огромное состояние. Он был умным человеком и любил риск. Жизнь без риска была бы слишком пресна для него. Ему нравилось это занятие. Некоторые могли бы назвать его мошенником… но большинство любило его. Я понял, что мы с ним разные люди.

Я помельче калибром. Некоторые его качества я унаследовал, но не все. Ты знаешь, каковы мои политические амбиции. Они для меня гораздо важнее, чем состояние, получаемое от сомнительных предприятий.

С некоторых пор я начал избавляться от этих клубов, чтобы полностью сосредоточиться на политике. Как тебе известно, я сделал состояние на золотом руднике.

Я и сейчас владею там долей. Деньги для меня не проблема. Меня искушала только мысль о приумножении богатства. Теперь я следую совету, который когда-то давно дала мне Анжелет. Я полностью порву все связи с клубами. Это Джерсону неизвестно. Некоторое время он работал у меня. Он очень честолюбив. Он хочет получить значительную долю, став моим партнером… ну, это ты слышала.

— А эта попытка шантажа не сможет повредить вам?

— «Дьявольская корона», которую я подумывал приобрести, — необычный ночной клуб. Судя по всему, там происходят очень неприятные вещи. Мне кажется, это притон торговцев наркотиками. Именно потому я и решил расстаться с этой идеей.

— Значит, вы ни в чем подобном не замешаны?

— И не собираюсь быть замешанным. Я не буду приобретать «Дьявольскую корону».

— Но тогда угрозы Оливера Джерсона беспочвенны. Он не сумеет выдвинуть никаких обвинений.

— Ну, в таком случае он просто напомнит людям о моих связях с этими клубами.

— И это повредит вам?

— Возможно, если я стану членом кабинета.

— Итак, вы считаете необходимым покончить с этим?

— Мне давно следовало послушаться твою мать.

Как я рад, что у тебя с ним нет серьезных отношений!

— Я никогда не собиралась выходить за него замуж, но если бы…

— О да, — сказал он, слабо улыбнувшись. — Ты отвергла бы мой совет. Я предвидел возможный конфликт и теперь очень доволен, что нет необходимости об этом беспокоиться.

— Но если бы я решила выйти замуж…

Он улыбнулся шире:

— То не стала бы слушать меня.

— Этот вопрос я собираюсь решать сама.

— Но если бы твой выбор пал на неподходящего человека, такого, как Оливер Джерсон, я сделал бы все, что в моих силах, чтобы предотвратить этот брак… потому что я чувствую, что именно этого ожидала бы от меня твоя мать. Хотелось бы мне…

Я смотрела на него, ожидая продолжения — Хотелось бы мне знать, откуда у Джерсона этот ключ. Не могу выразить, как я рад, что между вами ничего нет. Больше всего меня радует именно это.

Он говорил всерьез. Я была удивлена.

Это стало поворотным в наших отношениях.

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

Когда пришла телеграмма, Ли была в саду с детьми и я как раз собиралась присоединиться к ним Глянув на нее, я увидела, что она адресована Ли, и сразу же отправилась в сад. Ли была поражена и взяла телеграмму дрожащими пальцами.

Как большинство людей, она ожидала от телеграмм дурных новостей.

Прочитав ее, она посмотрела на меня.

— Что-нибудь случилось, Ли? — спросила я.

Подбежала Белинда и схватила телеграмму.

— «Твоя мать очень больна», — прочла она. — «Спрашивает о тебе. Приезжай, если сможешь.»

Я отобрала у нее телеграмму. Текст был прочитан правильно.

— Ли, ты немедленно должна ехать, — сказала я.

Ли растерянно огляделась:

— Да как же это? Ведь дети…

— Как-нибудь справимся. О чем же тут размышлять? Она ведь просит тебя.

Ли молча кивнула.

— Ты еще успеешь на вечерний поезд, — продолжала я. — К утру он доставит тебя в Корнуолл. Кто-нибудь тебя встретит. За нас не беспокойся. Мы сумеем справиться.

Она пребывала в нерешительности, но, в конце концов, согласилась с тем, что нужно ехать.

Я думала о болезни миссис Полгенни. Интересно, что с ней стряслось? В последний раз, когда мы разговаривали о ней с бабушкой, все было в порядке.

Спустя несколько дней я получила письмо от бабушки. Она писала:

«Мы все потрясены смертью миссис Полгенни. Она стала настолько неотъемлемой частью здешних мест, что трудно представить здесь жизнь без нее. Она ехала домой от пациентки, когда колесо ее старого „костотряса“ наткнулось на какой-то камень. Должно быть, он был приличного размера. К несчастью, это произошло на вершине холма Гунхилл и миссис Полгенни свалилась вниз. Ты же помнишь, какой он крутой. Упав, она проломила череп. Ее доставили в госпиталь в Плимуте, но к тому времени она была уже очень плоха. Приехал посыльный и сообщил, что она срочно просит меня. Она хотела сказать что-то очень важное. За Ли к тому времени уже послали.

Я едва узнала ее. Она была совершенно непохожа на ту миссис Полгенни, которую мы знали. Она выглядела под этими повязками очень старой и хрупкой.

Нас оставили наедине, поскольку она дала понять, что хочет именно этого. То, что нам дали такое разрешение, удивило меня, но, видимо, положение уже было безнадежным. Ты, знаешь, Ребекка, это странно, но миссис Полгенни чего-то очень боялась. Помнишь, мы всегда говорили, что место в раю ей обеспечено?

Она же была избранной, находилась на дружеской ноге со Всемогущим. Мы все считали, что ее место — в небесном хоре. А тут передо мной была очень напуганная женщина.

Миссис Полгенни протянула ко мне руку, холодную и влажную, и я пожала ее. Она была очень слаба, но, слегка сжав мои пальцы, дала понять, что рада моему появлению. Она все говорила: „Я хочу…“ Я ей тихо отвечала: „Да, миссис Полгенни, я здесь. Что вы хотите? Я слушаю вас“. Она бормотала: „Я должна…“