Я подумала: «Как мне предстать перед ними сейчас… даже перед Виолеттой? Она проклянет меня. Все так меняется».

Я хотела рассказать о потери памяти, ведь никто, кроме Виолетты, не знает о Жаке. Я хотела измениться и стать хорошей женой Дермоту, но сейчас он мертв…

Заикаясь, я сказала:

– Все так сложно. Такого я не ожидала. Не знаю, как я смогу предстать перед ними, даже моя сестра…

– Ваша сестра – прекрасная и добрая девушка.

– Знаю… но даже она… после всего. Мой муж умер.

– Не принимайте вы это так близко к сердцу. Я никогда не верила, что он не виновен в смерти моей дочери.

– Нет… не Дермот. Он никого не мог обидеть.

– Ладно, он был вашим мужем, и естественно, что вы выгораживаете его.

– Миссис Парделл, можно мне остаться здесь на некоторое время? У меня есть немного денег. Положим, я останусь на неделю? Я заплачу за все. Мне нужно подумать, как вернуться домой.

Некоторое время она колебалась, потом сказала:

– Добро пожаловать.

– О, спасибо. Только несколько дней. Я даже не могу повидаться сейчас с сестрой… Не сейчас. Мне нужно подумать…

Оглядываясь назад, я не могу вспомнить по порядку, что происходило. Я думала, что сказать Виолетте, и мне нужно было собрать все мое мужество, чтобы встретиться с нею. Новость о смерти Дермота лишила меня покоя. Я просто паниковала и чувствовала себя больной и опозоренной. Миссис Парделл намекнула как-то туманно, что незадолго до смерти Дермот начал пить. Дермот, что я сделала с тобой!

Мне хотелось увидеть Виолетту, но я не знала, как это сделать.

Однажды я была одна дома, миссис Парделл ушла в Полдаун за покупками. Как повезло мне, что она жила сама по себе и не собирала сплетни по городу. Она была для местных «чужаком», ведь приехала сюда даже не с юга Англии, так что в глазах местного общества она стояла даже ниже меня.

Раздался стук в дверь. Я вскочила. Никто еще не приходил сюда, пока я жила здесь. Выглянув в окно, я покрылась холодным потом: внизу стояла Виолетта.

Вот и наступил мой час, но я не двигалась, тихо стояла на месте. Я хотела видеть сестру, и вот появилась такая возможность, но я оказалась не готовой. В глазах все еще стоял Дермот с его разбитым сердцем, Дермот, который слишком много пил и безрассудно скакал на лошади. Дермот, который умер.

И виновата в этом была я. Стоя у окна, я сказала себе: еще рано.

Виолетта вновь постучалась. Так хотелось спуститься вниз и броситься в ее объятия, но я не двинулась с места. Просто наблюдала, как она уходит, и как только сестра скрылась из глаз, мне сразу захотелось броситься за ней и догнать.

Какой же я была дурочкой! Что подумала бы миссис Парделл, если бы я рассказала ей об этом. Я стояла возле шторы и проклинала себя. Полная идиотка! Потерять такую блестящую возможность!

Я ничего не сказала миссис Парделл, она просто назвала бы меня трусихой.

И еще одну глупость я сделала. Боясь быть узнанной, я не выходила на улицу, но из-за этого чувствовала себя как в клетке. Сама себя засадила в тюрьму. Нужно было выбраться из нее. Как-то в состоянии явного безрассудства, никак не беззаботности, я вышла из дома и, к несчастью, на горной тропе столкнулась лицом к лицу с одной из служанок Трегарленда. Хорошо, что голову я окутала шарфом.

С ужасом я поняла, что она все же узнала меня. Видимо, девушка подумала, что имеет дело с призраком. Я притворилась, что не вижу ее, и прошла мимо.

Она, наверное, вернулась в Трегарленд и рассказала, что видела привидение. Что могла подумать Виолетта? Конечно, она не поверила девушке, но подумала обо мне и заново пережила горечь утраты.

Я вернулась в дом и провела бессонную ночь. Так не могло больше продолжаться. Я попросила миссис Парделл написать Виолетте и попросить ее прийти, это было вполне разумно.

Вот так мы вновь соединились с Виолеттой.

Я помню каждую деталь той встречи: я открыла дверь и встала перед ней. Никогда не забуду тот взгляд, полный удивления, недоверия и внезапно вспыхнувшей радости, когда она поняла, что я самая настоящая.

Как всегда, Виолетта наставила меня на правильный путь. О, это было не так легко. Я рассказала сестре всю правду, и она согласилась, что кое о чем из моего рассказа надо ради нас умолчать. Жизнь стала бы несносной, если бы такое услышали люди, живущие здесь.

Надо было думать о Тристане. Он должен вырасти, ничего не зная об этом скандале.

Виолетта задумалась. Глупо было бы говорить, что меня подобрали возле берега и отправили в Гримсби, сказала она. Если бы меня подобрала рыбачья лодка, то она могла быть только корнуоллской. Меня сразу узнали бы и отправили в больницу в Полдауне, и, потеряла я память или нет, Трегарленд сразу был бы поставлен в известность.

Пусть остается потеря памяти, но, предложила Виолетта, меня подбирает яхта, владелец которой плыл на север Англии, возвращаясь домой из Испании. На яхте не поняли вначале, что я потеряла память, а когда поняли, мы были уже на севере. Там меня положили в больницу.

– Не очень складно, – сказала она, – но пусть будет так.

Сестра занялась этим делом сама. Приехали мои родители. Им я тоже рассказала всю правду, но больше ее никто не знал.

Виолетта говорила, что мы никогда не избавимся от этой истории, но как раз в это время объявили войну, и всем стало не до неверной жены.

Я изо всех сил пыталась забыть происшедшее с Жаком, так же как всегда пыталась забыть все то неприятное, что случалось со мной.

А затем… появился он. Среди ночи и с сестрой, о которой я никогда не слышала.

Часть третья

ВИОЛЕТТА

ПОДОЗРЕНИЯ

Прибытие французских беженцев сильно взволновало весь Полдаун. Их появление радостно приветствовали – ведь они были нашими союзниками, эти люди бежали от немецкой оккупации и жаждали помочь нам в войне с Германией.

По мне, так лучше бы они пристали к берегу где-нибудь в другом месте, поскольку я увидела, что встреча с бывшим любовником привела Дорабеллу в полное замешательство, хотя для Жака наша встреча, судя по его бесстрастности, оказалась явлением самым заурядным.

Гордон Льюит, конечно, оказал самую существенную помощь: выяснил, как Жак может найти штаб генерала де Голля, и вскоре тот уехал, но Симона осталась. Ей нужна была работа, и Гордон начал расспрашивать всех в округе насчет работы для беженки из Франции.

К тому времени все почувствовали, что надо Действовать: с каждой прошедшей неделей ситуация становилась все более угрожающей. Немцы бомбили Англию, и особенно Лондон. Мы понимали, что враг пытается уничтожить нашу противовоздушную оборону, прежде чем вторгнуться на остров.

Мы готовились к вторжению.

Я часто виделась с миссис Джермин, и между нами было полное взаимопонимание. Мы вместе переживали за судьбу Джоуэна и не верили, что он погиб.

Обычно когда мы обсуждали за чаем с тортом, который был приготовлен даже без масла, текущие дела, то говорили о Джоуэне, как будто он был где-то в отъезде и скоро вернется домой.

Миссис Джермин не оплакивала ни его, ни себя: она была уверена, что внук вернется домой.

Когда она услышала, что прибыл Жак и его сестра, то пригласила их к себе, так как помнила, что Жак еще до войны приезжал сюда, чтобы сделать кое-какие наброски берегов Корнуолла.

Она пригласила также и Дорабеллу, но та под каким-то предлогом отказалась.

Миссис Джермин отлично понимала, что происходит во Франции: Петен[5] не только сдался врагу, но и готов был помогать ему. Конечно, для честных французов оставался единственный выход – присоединиться к армии генерала де Голля.

– Дорогая моя, – обратилась она к Симоне, – говорят, что вы ищете работу. И чем же вы хотите заняться?

Симона ответила, что готова помочь в сборе снаряжения и питания для армии.

– Мистер Льюит так добр ко мне, верно, Жак?