Мужчина был так же высок, как Жерар, но более тонок в кости и далеко не так элегантен. Он носил парик — волосы, связанные на затылке черной лентой. Его широкий сюртук доходил почти до колен, под которым были надеты жилет и белый галстук. На ногах — темно-коричневые чулки и ботинки с пряжками. У него было приятное лицо, чуть суровое. Эта серьезность и отличала его от Жерара.

— Добрый день, — поздоровался незнакомец. Я кивнула в ответ.

— Вы направляетесь в этот дом? — спросил он.

— Да, я собираюсь посетить его.

— Вы дружны с кем-то из Форстеров?

— Я соседка… Я на некоторое время остановилась в Эверсли-корте.

— В самом деле? — Мужчина заметно заинтересовался.

— Лорд Эверсли — мой дядя, — объяснила я.

— Кажется, он очень болен?

— Да, — ответила я.

— Я тоже направляюсь в Эндерби, — сказал незнакомец.

Я привязала свою лошадь к забору, и мы вместе пошли к дому.

— Надеюсь, хозяева вспомнят меня, — сказала я.

— Уверен, что вспомнят. Они часто говорили о вас.

— Вам?

— Да, — ответил он. — Я часто бываю здесь, я — брат Дерека Форстера.

— О, так вы…

— Его брат — доктор.

Я улыбнулась:

— Я слышала о вас.

— Надеюсь, только хорошее?

— Ничего, что могло бы повредить вашей репутации.

— Это как раз то, о чем так всегда печется врач.

— Когда я раньше бывала здесь, мне рассказывали о вас. Но вас тогда не было в Эндерби.

— Конечно, ведь я обосновался здесь всего пару лет назад.

Эндерби заметно изменился. На месте срубленных деревьев расстилалась лужайка, что делало дом менее сумрачным. Я подумала, что, видимо, так выглядело имение, когда хозяйкой его была Дамарис, тетка моей матери. Дом не выглядел больше мрачно-угрожающим, как прежде.

Дверь распахнулась, и женщина, уже знакомая мне, удивленно воскликнула:

— Чарльз! И…

— Я привел гостью, — сказал он.

— Вы меня, наверное, не помните, — поспешно вмешалась я. — Я — Сепфора Рэнсом.

— Конечно, я помню вас. Вы навещали нас прежде… О, это было так давно! Вы — родственница лорда Эверсли. Дерек будет очень рад видеть вас. Ну, а ты, Чарльз, как дела у тебя?

Она чмокнула родственника в щеку, искоса поглядывая на меня. Мы вошли в холл. Да, конечно, дом выглядел менее мрачным.

— Дерек! — позвала хозяйка. Увидев ее мужа, сбегающего по лестнице, я вспомнила его. Они были такой гостеприимной парой.

— Вы помните, конечно, помните друг друга, — сказала хозяйка.

Дерек Форстер вгляделся в мое лицо, и я сказала:

— Сепфора Рэнсом.

Его лицо расплылось в улыбке, он протянул руку.

— Какой приятный сюрприз! Входите. Уверен, вас мучит жажда.

— Вовсе нет, — ответила я.

— О, вы должны доставить Изабелле удовольствие и отведать ее вино из бузины, — сказал Дерек. — Она очень расстроится, если вы не сделаете этого.

— В самом деле, попробуйте, — попросила Изабелла с невинным видом, и я вспомнила наш с Сабриной предыдущий визит в Эндерби и то, как мне понравилась его молодая хозяйка.

— Не откажусь, — ответила я.

— Так я прикажу принести вина? — спросил доктор Форстер.

— Дорогой Чарльз! — воскликнул Дерек. — В этом нет необходимости. Когда приходят гости, им всегда предлагают бузиновку, вино из одуванчиков или терновый джин.

— Он преувеличивает, — заметила Изабелла. — А как вы находите наш дом, госпожа Рэнсом? Заметили ли вы изменения?

— Он стал светлее и… счастливее. Изабелла тепло улыбнулась мне:

— Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду.

Вскоре мы сидели в маленькой гостиной, так хорошо запомнившейся мне, пили вино и лакомились пирожными, которые, я полагаю, тоже всегда подавали гостям.

— А как дела в Эверсли-корте? — спросил Дерек.

— Я приехала только вчера.

— И ваш первый визит — к нам. Мы тронуты этим, — сказала Изабелла.

— Я помню ваше гостеприимство.

— Нам нравится принимать гостей. К сожалению, у живущих по соседству эта традиция потеряна, не так ли, Дерек?

— Согласен с тобой, дорогая, — ответил он. — Было бы совсем иначе, если бы в Эверсли, Эндерби и Грассленде, как прежде, из поколения в поколение жили большие семьи. Кстати, как дела у лорда Эверсли?

— У него был удар. К сожалению, я видела его не долго.

Доктор Форстер кивнул:

— Я слышал, в имении есть врач.

— Да, доктор Кэйбл, его старый друг. Дядя попросил приехать его, когда почувствовал себя плохо. А потом случился удар.

— Мне кажется, ваш дядя очень стар, — заметил Дерек.

— Да. Он не покидал своей комнаты уже очень давно.

— Мы изредка встречаем его управляющего, и, мне кажется, он — деловой человек.

— Да, вы правы, — ответила я.

— Должно быть, приятно сознавать, что имение в надежных руках, — сказала Изабелла, а потом добавила:

— Говорят, дочь экономки из Эверсли вышла замуж за Эндрю Мэйфера.

— Да, очень хитрая семейка, — продолжил Дерек.

— И тебе не стыдно так говорить? — спросила Изабелла.

— А что, все знают, экономка в Эверсли фактически хозяйка, а ее дочь юридически хозяйка Грассленда.

— Дерек! — возмутилась его словам Изабелла. Она повернулась ко мне:

— Вы должны простить его. Он часто говорит, не подумав.

— Понимаю, — ответила я. — Просто дядя Карл очень привязан к Джесси Стирлинг, ведь она ухаживает за ним. Я надеюсь, что и Эвелина ведет себя так же по отношению к своему супругу.

— Ему, должно быть, все семьдесят, — сказал Дерек. — А ей? Всего шестнадцать?

— Я думаю, чуть больше. Я видела ее, когда бывала здесь прежде.

— Эндрю Мэйфер пребывает в добром здравии и рассудке. Могу поручиться за это, — сказал доктор Форстер.

— Тогда зачем нам судачить об этом? — спросила Изабелла. — Давайте поговорим о приятных вещах. Разве не славно, что у короля с королевой родился сын? Мне кажется справедливым, что первенцем монарха стал сын. Говорят, что маленький принц Уэльский — здоровенький крепыш и мать бережет его как зеницу ока.

— Если уж говорить о приятных вещах, — подхватил доктор Форстер, — то нужно упомянуть и мирный договор, подписанный в ноябре в Фонтенбло. Должен сказать, что мы заключили его на выгодных условиях.

— В самом деле, — согласился Дерек. — Мы получили Канаду от Франции и Флориду от Испании.

— Да, но уступили наши владения в Вест-Индии.

— Зато мы удержали Сенегал и ряд островов.

— Я огорчена, что в наши дни люди не слишком ценят мистера Питта, первого министра, — сказала Изабелла, — а как его любили раньше! Люди всегда полагались на него, а теперь столько недовольства из-за того, что он принял эти деньги… Но ведь ему надо на что-то жить…

В этой семье знали обо всем, что происходило в мире. Я поняла, что они периодически бывают в Лондоне, и почувствовала, что слишком уединилась в деревне. Я многое почерпнула из разговоров с ними, они обсуждали все, даже стоимость королевской кареты — семь фунтов четыре шиллинга и три пенса. Изабелла ужасалась этой цене и говорила, что такие деньги можно было бы потратить разумнее.

Я узнала о волнениях в театрах Друри Лейн и Ковент-Гарден из-за того, что их директора отказались впускать людей в конце третьего акта за полцены, и что лорд Бьют ушел в отставку, а мистер Фоке стал лордом Холлээдом, и что Джон Уилкс посажен в Тауэр.

Мне очень понравились Форстеры, и особенно привлекало их добродушие.

— Вы должны бывать у нас и впредь, — сказала Изабелла, когда я поднялась, собираясь уходить. Я поблагодарила за приглашение.

— Ты тоже уходишь, Чарльз? — продолжила хозяйка. — Я думала, ты останешься поужинать.

— Я провожу госпожу Рэнсом до Эверсли-корта и вернусь.

— Это очень любезно с вашей стороны, — сказала я, — но в этом нет необходимости.

— Дело не в необходимости, а… в удовольствии, — ответил доктор, улыбаясь мне.

Его лошадь стояла в конюшне, и он вывел ее к тому месту, где была привязана моя.

— Вы придете снова повидать нас, не так ли? — спросил он.