Через два дня она уже шла к Шахину, чтобы отдать товар. Настроение было отличным.

Погода тоже радовала теплым солнечным днем, очень кстати наступившим выходным. На улице было людно. Все куда-то спешили. Хиш неторопливо шла по брусчатой мостовой вдоль двухэтажных каменных домов. Скоро улица вывела ее на площадь перед храмом Единого.

Это было красивейшее здание, одно из достопримечательностей Герона. Величественный фасад храма разделяется на три части галереями по горизонтали и на три части по вертикали пилястрами. Нижняя галерея имеет глубокие порталы. Над ними идет аркада со статуями королей. В центральном ярусе находится круглое витражное окно, по обеим сторонам которого расположены два огромных арочных окна. Выше идет галерея из узких, переплетающихся вверху аркатур, объединяющих две боковые башни.

Колокола начали звонить к началу службы, и в храм потянулись люди. Хиш постаралась смешаться с компанией нескольких бегинок. Бегинки не составляли монашеского ордена и не жили в монастырях. Они отреклись от мира, жили подаянием. Они отказались только от мирских удовольствий, от светской жизни, но не порывали совершенно связей с ними. Их целью была помощь страждущим и облегчение людской немочи. Одеты они были в ниспадающие до самой земли темно-серые платья, на головах были белые покрывала, в руках четки.

Хиш была одета в такую же одежду, поэтому без труда затерялась среди бегинок.

Внутри был полумрак, горели многочисленные свечи, пахло ладаном. Жрец уже начал молитву, ему подпевал хор на галереях.

Чтобы не отличаться от остальных Хиш зажгла свечу и встала в стороне. Склонив голову, она беззвучно шевелила губами. Сама она не верила в богов, слишком рано жизнь разучила ее верить, старалась молиться за своих родных. Полумрак, музыка и запах ладана создавали умиротворяющую атмосферу, и на какое-то время она выпала из реальности.

Очнулась она резко, как только закончилось пение. Оглянувшись, она увидела, что люди потянулись вереницей к жрецу за благословением. Хиш, наклонив голову и пряча лицо в тени, подошла к чаше со святой водой. Опустив в чашу кончики пальцев и смочив их водой, она сделала знак рассеченного круга на уровне груди. Затем прошла вслед за остальными к жрецу.

— Святой отец, я грешна. Отпустите мне мои грехи.

— Все мы грешны, дочь моя. Исповедуйся, покайся в грехах своих, и Единый простит тебя, — жрец показал ей жестом на исповедальню.

Повинуясь жесту жреца, она прошла в комнату. Вслед за ней вошел жрец и плотно закрыл дверь.

— Ну что, принесла?

— И тебе здравствуй, — сказала Хиш. — Да, он у меня.

Она достала из складок платья мешочек из змеиной кожи. Жрец осторожно взял его и, открыв, вытащил артефакт за цепочку наружу. Камень сиял собственным светом. Шихан немного полюбовался добычей, затем положил обратно в мешочек. Повернувшись спиной к Хиш так, чтобы она не видела происходящего, убрал в тайник.

Хиш криво улыбнулась:

— Я смотрю, ты мне не доверяешь.

— Доверяю. Но, знаешь, как говорят, меньше знаешь — лучше спишь. Ты лучше скажи, как все прошло. Я за тебя очень беспокоился.

— Когда уходила, зацепила сигнальный луч. Хорошо, что там "решетка" была, а не "паутина". Пришлось кошку с веревкой бросить.

— Надо было забрать.

— Надо было… Надо было ноги уносить. Еле успела скрыться. "Ищейки" быстро появились, а еще говорят, что они плохо службу несут.

— Ну ладно, что уж теперь говорить. Просто ты мне не чужая.

Хиш посмотрела на жреца. Невысокий полный человек неопределенного, как это часто бывает у магов и жрецов, возраста. На тонзуре блестели капельки пота. Его светлые, почти бесцветные глаза действительно выражали крайнее беспокойство.

" А ведь он уже очень стар. Странно, раньше я почему-то этого не замечала".

— Шихан, может, ты узнаешь что там "ищейки" вынюхали. Эта проклятая веревка мне покоя не дает. Я раньше таких проколов не допускала. Просто стыдно подумать, что бы сказал Мастер.

— Да, лексикон у него был богатый. Попробую узнать. Но обещать — не обещаю, — кивнул головой Шихан. Вдруг его глаза засветились, — Ну, как тебе амулет?

— За амулет тебе спасибо. Работает отлично. Хотя я немного волновалась. Сам знаешь, магическое воздействие на меня непредсказуемо. На, возьми, — она протянула ему амулет.

— Я специально старался его под тебя сделать. А ты его здорово вычерпала. Ну да ничего, я его быстро заряжу.

— Шихан, а почему ты стал жрецом? Ты ведь отличный артефактор, — поинтересовалась Хиш.

— Я им и был. Только лет двадцать назад на нас с твоим Мастером настоящая охота велась. Шесть государств претендовало на право нас повесить. Пришлось лечь на дно. Я вот в Храм ушел, а твой Мастер открыл таверну.

— Не знала, что у тебя такая бурная молодость была.

— Да что там. Вот у Мастера — это да.

Они немного помолчали.

— Ладно, мне идти пора. Кстати, настойку эту вылей от греха подальше. Гадость страшная. Действует всего пару часов, зато, когда откат начался, пожалела, что не скончалась на месте. Два дня чуть живая была. Кабы не в "норе" была, бери, кто хочешь, тепленькой. Убить бы того коновала, который ее составлял.

— Я и составлял. На других она вроде нормально действует, только ты жалуешься. Хотя я никогда не претендовал на лавры знахаря. Не мой профиль.

Жрец проводил свою собеседницу к двери.

— Деньги за работу получишь в банке, как всегда. Чем ты теперь намерена заняться?

— Хочу пойти прикупить веревок и еще чего-нибудь.

— Ты с ума сошла! После того, как оставила улику "ищейкам". Они ведь тоже не дураки. Наверняка опросят всех торговцев.

— Во-первых, они ничего не узнают. Веревка была простая. Во-вторых, я же не собираюсь идти без грима, да и в тот раз я маскировалась. Пускай опрашивают. Ниточка оборвется.

— Может, все-таки послушаешь старика и не будешь совершать глупости.

— Не волнуйся. Все будет хорошо.

— Не волнуйся тут, как же, — ворчал жрец. — Какая же ты упрямая. Обещай, что будешь осторожна.

— Обещаю, — Хиш поцеловала его в выбритую макушку.

— Иди, дочь моя, — произнес жрец, открывая дверь исповедальни и выпуская девушку. — Старайся не поддаваться искусу неправедной жизни.

— Спасибо, святой отец.

— Благослови тебя Единый, дитя мое, — искренне произнес жрец, осеняя ее знаком разделенного круга.

Через минут сорок после встречи с Шиханом Хиш сидела дома перед зеркалом. Перед ней на низком столике стояли ряды коробочек, баночек и пузырьков с различной косметикой и духами. Рядом с ними лежали кисточки из беличьего меха и щеточки. На подставках были надеты всевозможные парики.

"Как хорошо, что у меня внешность универсальная. Что хочешь, то и изобразить можно. А еще, дурочка, в детстве переживала из-за внешности", — думала она.

Отражение в зеркале показывало молодую девушку, расу которой определить было невозможно. Казалось, природа от каждой добавила в облик что-то свое. Тонкое бледное лицо с крупными темными, то ли черными, то ли темно-карими глазами, полные красные губы, тонкий нос. Если зачесать пепельные волосы, то видны острые кончики ушей. Хиш широко улыбнулась своему отражению. Сверкнули в улыбке небольшие острые клычки. Плюс, если встать, небольшой рост.

Сейчас Хиш была довольна своим обликом. Немного косметики, парик, и можно выдать себя за представителя любой расы. Если не чистокровных, то полукровок — точно.

" Итак, кем я сегодня буду. Не человеком точно. Эльфийка в лавки в поисках подходящих веревок и других необходимых товаров не пойдет. Скорее ее можно увидеть в ювелирной лавке или в лавке с тканями. Вампирок сейчас в городе нет. Для гномок — велика ростом, для троллей — мала. Орки и гоблины кочуют в степях. Остаются дроу или оборотни".

В результате размышлений через три часа из дверей домика вышла наемница-дроу. На ней были темные штаны, светлую рубашку покрывали темные, по-видимому, замытые пятна. Поверх рубашки был надет короткий жилет с еще видимой вышивкой. Высокие кожаные сапоги были замазаны грязью. Всю одежду покрывала пыль. За спиной висели дорожный мешок и скатка. Оружия не было видно, но чувствовалось, что у наемницы оно под рукой.