16. Тема космоса во взглядах Н.А. Бердяева

Учение Н.А. Бердяева получило широчайший резонанс в русской духовности, включив в сферу своего влияния все направления отечественной мысли XX века [22, 23]. Он по праву имел мировое значение; к его голосу действительно прислушивались во всем мире.

Мы снова возвращаемся к Н.А. Бердяеву, но уже в связи с развиваемой им темой христианского космизма, переход к которому был обусловлен его отказом от первичности бытия по отношению к свободе, признанию ее безосновной. Для позднего Бердяева существенна антитеза космизма и антропологизма, и он решительно выбирает последний. Тема космоса как положительной полноты бытия, Божьего творения совершенно отчетлива и в его позднем творчестве. Но вместе с тем сам человек родствен и подобен космосу не потому, что он его часть, но он сам целый космос и «одного с космосом состава» [272]. Правда, космичность человека придавлена грехом, и она раскроет себя сполна лишь в следующей эпохе. Тогда и философскому сознанию будет дан бытийственный и космический смысл творческого акта человека.

Бердяев прозревает религиозную эпоху творчества как третье откровение, «откровение антропологическое, следующее за откровением Ветхого и Нового Заветов. Древний мир шел к искуплению, но до явления Христа в нем не было еще искупления. Так новый мир идет к творчеству, но творчества в нем не было еще и не могло быть до космическо-антропологического поворота, до великой религиозной революции в человеческом самосознании». На этом пути неизбежное для Бердяева сопряжение антропологизма и христианского космоса встречается со многими трудностями и влечет за собой декларированное сохранение космической темы. Принципиальная неясность и неудовлетворительное развитие концепции творчества, обусловленное в конечном счете несогласуемостью христианской аксиологии с безусловным императивом творчества, свидетельствуют обо всей значительности утверждения Бердяева: «Моя всегдашняя цель не гармония и порядок, а подъем и экстаз». Таким образом, русский космизм, представленный Соловьевым, с одной стороны, и Бердяевым – с другой, налицо в качестве общей темы и задачи, в то время как трактовка этой темы чрезвычайно различна и в некоторых отношениях даже противоположна. Во всяком случае, космизм как принцип их не объединяет.

Вряд ли русский космизм может быть интерпретирован в виде особой и единой по существу философской традиции, где различия взглядов отдельных мыслителей служат полноте выражения и развития традиции. В этой связи заслуживают упоминания и близкие в ряде отношений русскому космизму системы эзотерической («космической») философии, в том числе и на отечественной почве (Блаватская, Рерихи и др.), что служит дополнительным аргументом в пользу культурно-исторической природы феномена русского космизма и доказывает его принадлежность к обширному и разнородному трансперсональному проекту.

Вне сомнения, современная русская трансперсональная традиция отличается глобализмом и «космическим» характером. Трансперсональная парадигма связана с идеей активной эволюции, т.е. необходимости нового сознательного этапа развития мира, когда человечество направляет его в ту сторону, в какую диктует ему разум и нравственное чувство.

Это направление мы можем определить как активно-эволюционное, находящееся в процессе роста, далеко не совершенное, но вместе сознательно-творческое, призванное преобразить не только внешний мир, но и собственную природу. Речь, по существу, идет о расширении прав сознательно-духовных сил, об управлении духом материи, об одухотворении мира и человека.

Русские трансперсоналисты сумели соединить заботу о большом целом – Земле, биосфере, космосе с глубочайшими запросами высшей ценности – конкретного человека. Важное место здесь занимают проблемы, связанные с преодолением болезни и смерти и достижением бессмертия, которые были поставлены в древних духовных традициях – даосизме, буддизме, христианстве.

17. Идея космоса в работах К.Э. Циолковского

Рассматривая российский трансперсональный проект, нельзя обойти вниманием «космическую философию» К.Э. Циолковского. Хотя Циолковский называл себя «чистейшим материалистом», его психолого-космогоническая система аналогична индуистскому и даосскому [135, 272]. Он действительно признавал существующей во Вселенной одну субстанцию и одну силу – материю в ее бесконечном превращении: «Этими явлениями синтеза и анализа совершается вечный круговорот материи – то образующий солнца, то разлагающий их в эфир и очень разреженные, невидимые массы… Но кроме этого колебательного, или повторяющегося (периодического), движения возможно общее усложнение материи, так что периоды несколько отличаются друг от друга, именно все большею и большею сложностью вещества. Есть ли конец этому усложнению и не начнется ли снова упрощение – неизвестно». Циолковский, принимая кругооборот как самый общий тип развития, все же признает в нем огромные отрезки восходящего, усложняющегося развития, но с последующим «разложением», «упрощением», возвратом в более элементарную форму и опять – новым витком еще большего усложнения, и так до бесконечности. Циолковский представлял себе Вселенную единым материальным телом, по которому бесконечно путешествуют атомы, покинувшие распавшиеся смертные тела, атомы, которые и есть неразрушимые «первобытные граждане», примитивные «Я» [272]. Настоящая блаженная жизнь для них начинается в мозгу высших, бессмертных существ космоса, притом что огромнейшие промежутки «небытия», нахождения в низшем материальном виде как будто и вовсе не существуют. Гарантией достижения бессмертного блаженства для мозговых атомов становится уничтожение в масштабах Земли и космоса несовершенных форм жизни, подверженных страданию, куда эти атомы могли бы попасть.

Вообще, космическая философия Циолковского заключает в себе целый ряд мотивов, характерных оборотов мысли, сближающих ее с христианским космизмом. Это сближение не случайно, оно определено страстным поиском не отвлеченного, а смысложизненного мировоззрения с яркой этической окраской. Собственно, космическая тема оказывается средством реализации этического идеала. Различие космоса и как бы «некосмического», земного существования – это различие истины, совершенства, могущества и удовлетворения, с одной стороны, и страдания, несовершенства, болезней, смерти, землетрясений, ужасного климата – с другой. В бесконечном космосе царствует совершенство, разум и счастье всего сущего. Но как исчезающе малая часть этого космоса существуют планеты, а среди них и Земля, на которых идет постепенный процесс развития.

Космос Циолковского антропоцентричен. Более того, его эволюция совершается через человека, он – человекоразмерен. Все характеристики космического совершенства суть этические и познавательные ценности человека, взятые в их предельном выражении. Будущее человечество, человечество совершенное, превратится в «единый вид лучистой энергии, т.е. единая идея заполнит все космическое пространство, и космос превратится в великое совершенство».

В космической философии Циолковского человек лишен суверенной воли, его воля условна, в ней говорит воля Вселенной. Но Вселенная – громадный, сложнейший, механический автомат. Она может обладать волей лишь постольку, поскольку наделена разумом. И разум Вселенной должен быть не супранатуральной, но, так сказать, «светски-реальной» действительностью.

В своей «космической философии» Циолковский исходил из принципа монизма, противопоставляя его религиозному дуализму. Научный материализм должен быть дополнен ответом на вопрос о смысле Вселенной. Он провозглашал космический пантеизм, признавая наличие во Вселенной одной субстанции, единственной силы – материи в ее бесконечном превращении. По мнению Циолковского, жизнь в космосе представлена самыми разнообразными формами на различных ступенях развития, вплоть до совершеннейших, высокосознательных и бессмертных ее представителей. Таким образом, Циолковский выступает за перспективы атомарного бессмертия, центром его космической «научной этики» оказывается не личность с ее внутренним творческим развитием, а космос в целом. Воля человека и всяких других существ, высших и низших, есть только проявление воли Вселенной. Голос человека, его мысли, открытия, понятия, истины и заблуждения – это тоже голос Вселенной. Человечество составляет лишь ничтожно малую часть всех разумных существ, населяющих необъятный космос.