Юнг тщательно указывал также и на значительные различия между восточными и западными путями индивидуации. Социальные и культурные обстоятельства, сильно различающиеся на Востоке и Западе, делают различными также преобладающие отношения к самой индивидуации и к тем, кто активно стремится к этой цели. Желательность внутреннего развития и озарения широко принимаются на Bостоке, где существуют ясно намеченные пути и техники, облегчающие этот процесс.

Для современной российской психологии важно, что одним из наиболее разработанных вариантов нетрадиционного понимания предмета психологии является подход, сформулированный в аналитической психологии К.Г. Юнга. Прежде всего, должна быть отмечена попытка Юнга вернуть в науку психическое как реальность. Магия психической реальности оказалась настолько сильной, что переводчик книги на русский язык И. Якоби интерпретирует юнговский термин Psyсhe (психэ, психика) как психическую субстанцию. Речь у Юнга о психике как субстанции все же не идет. Но трактовка психического как реальности, несомненно существующей и составляющей предмет изучения психологии, очень важна. Что касается Юнга, то для него психическая субстанция так же реальна, как и тело. Будучи неосязаемой, она тем не менее непосредственно переживается; ее проявления можно наблюдать. Психическая субстанция – это особый мир со своими законами, структурой и средствами выражения.

К.Г. Юнг отказывается от попыток соотношения психического и физиологического, психического и биологического, для того чтобы сосредоточиться на исследовании психики как таковой. Юнг писал, что он посоветовал бы ограничиться психологической областью без каких-либо допущений о природе биологических процессов, лежащих в их основании. Вероятно, придет день, когда биолог, и не только он, но и физиолог протянут руку психологу и встретятся с ним в туннеле, который они взялись копать с разных сторон горы неизвестного. Психика вполне заслуживает того, чтобы к ней относились как к самостоятельному феномену; нет оснований считать ее эпифеноменом, хотя она может зависеть от работы мозга. Это было бы так же неверно, как считать жизнь эпифеноменом химии углеродных соединений.

Психология обретает свой собственный предмет (психика для Юнга – не свойство другой вещи!), то, что реально может исследоваться с помощью вполне «рациональных» методов. Другое дело, что эти методы не похожи на традиционные процедуры расчленения содержаний сознания на элементы (достаточно сравнить амплификативный метод Юнга и традиционную интроспекцию). С помощью своего основного определения психики как «целокупности всех психических процессов, сознательных и бессознательных» [384], Юнг намеревался очертить зону интересов аналитической психологии, которая отличалась бы от философии, биологии, теологии и психологии, ограниченных изучением либо инстинкта, либо поведения. Отчасти тавтологический характер определения подчеркивает обособление проблемы психологичностью исследования.

Юнговская психология отличается от экспериментальной психологии тем, что не пытается изолировать отдельные функции (функции восприятия, эмоциональные явления, процессы мышления и т.д.), а также подчинить условия эксперимента исследовательским целям; напротив, она занята естественно происходящим и целостным психическим явлением, т.е. максимально комплексным образованием, даже если оно может быть разложено на более простые, частичные комплексы путем критического исследования. Однако эти части все-таки очень сложны и представляют собой в общем и целом темные для познания предметы.

Обращение к анализу сложнейших психических феноменов требует и изменения методов исследования. Отличие аналитической психологии от любого прежнего воззрения состоит в том, что она не пренебрегает иметь дело с наисложнейшими и очень запутанными процессами.

Согласно основным положениям юнговской общей психологии:

1) психическое далеко – не гомогенное образование, напротив, это кипящий котел противоположных импульсов, запретов, аффектов и т.д.;

2) психическое – чрезвычайно сложное явление, поэтому на современном этапе исчерпывающая теория невозможна;

3) психическое имеет свою структуру, динамику, что позволяет описывать и изучать собственно психологические законы;

4) источник движения психики в самой психике – она сложна, – поэтому психология вполне может обойтись без той или иной формы редукции психического;

5) можно говорить о психической энергии;

6) психическое представляет собой целостность;

7) объяснение психического не сводится лишь к причинному объяснению (синхронистичность как акаузальный принцип);

8) разработаны свои, особые методы (например, синтетический, амплификации и т.д.);

9) важная роль отводится построению типологий, позволяющих сохранять «специфику» рассматриваемых явлений;

10) в юнговском подходе по-иному понимается роль теории: она, скорее, инструмент анализа, чем формализованная система (иными словами, в этом случае достигается единство теории и метода).

Как легко увидеть, понимание предмета у Юнга таково, что позволяет избежать «диссоциаций», неизбежных при «узкой» трактовке предмета, и наконец-то возвратить психику в лоно психологии в качестве объекта усилий и исследований [335].

Что касается личностного роста и расширения сознания, то Юнг утверждал, что восточные пути индивидуации, такие как йога или буддизм, в общем, не подходят для западных людей. Культурный контекст и отношения, связанные с этими практиками, во многом чужды тем, кто родился и вырос на Западе. Те западные люди, которые пытаются следовать восточным дисциплинам, пытаются отрицать свое западное наследство, имитируя насколько возможно восточную культуру и отрезая себя от важных частей своей же души [386]. И все же, несмотря на отдельные ограничения, особенно психотехнического и методического характера, Юнгу принадлежит выдающаяся роль в формировании трансперсональной психологии.

Нужно понять, что Юнг предоставил мировой психологической, психиатрической и философской научной общественности теоретическую модель такой глубины, которая объемлет все возможные уровни функционирования человеческой психики. И часто его описание феноменологии психического, особенно интерперсонального уровня, обладает той подробностью, что по сравнению с ними некоторые современные трансперсональные карты психического выглядят незрелыми набросками.

7. Психосинтез Р. Ассаджиоли

Другим важнейшим предшественником трансперсональной системы практической психологии и психотерапии является психосинтез итальянского психиатра-психоаналитика Роберто Ассаджиоли [10]. Его концептуальная система основана на предположении, что индивид пребывает в постоянном процессе роста, актуализируя свой непроявленный потенциал. Ассаджиоли использует термин «самореализация» для обозначения двух ее разновидностей: во-первых, под этим понимается самоосуществление (психический рост, созревание, проявление скрытых возможностей человека), а во-вторых, самореализация – это также и самопостижение, «переживание и осознание себя как синтезирующего духовного Центра» (Ассаджиоли, 1994). Первый вид самореализации имеет некоторое сходство с самоактуализацией А. Маслоу, а второй ее вид, самопостижение, близок к юнговской индивидуации.

Самоактуализация, считает Ассаджиоли, может быть достигнута на разных уровнях и не обязательно должна включать в себя так называемый духовный уровень. Терапевтический процесс психосинтеза включает несколько стадий. На первой стадии клиент узнает о различных составляющих своей личности. Следующий шаг – отказ от отождествления себя с этими элементами и приобретение способности их контролировать. После того, как клиент постепенно открывает свой объединяющий психологический центр, можно достичь психосинтеза и соответственно кульминации самореализации. Ассаджиоли описывает, ко всему прочему, и преходящие невротические расстройства, могущие возникать на разных этапах пути к самопостижению. Что же касается вообще природы невротических симптомов, то данный автор считает, что они обусловлены главным образом конфликтами между разными сторонами личности или протестом против людей и обстоятельств. Именно самореализация (самопостижение) может быть выходом в данных ситуациях. Заканчивая описание взглядов Р. Ассаджиоли на проблему самореализации, необходимо отметить, что выделение этим автором двух ее разновидностей может являться основой для интеграции взглядов на конструкт «самоактуализация» («самореализация»).