— Откуда они все узнали? — помог ему доктор Фелл. — Мой дорогой друг, слухи и сплетни из Куин-колледжа проникают и в Куиншевен. Полиции не составило труда разобраться в них. И более того, поскольку на этой жаре все держат окна и двери открытыми, они повсюду расставили своих людей, вменив им в обязанность подслушивать. Вы конечно же помните прошлую ночь?

— Вы имеете в виду человека за деревом у бунгало? Когда вскрикнула Джудит Уолкер и вы послали меня к ней разобраться?

— Именно так я и сделал, — сказал доктор Фелл.

— Но я ничего не обнаружил!

— А вот я кое-что выяснил, — раздул щеки доктор Фелл. — Когда вы прошлым вечером были в том доме, подъехал лейтенант Хендерсон, чтобы поговорить со мной в бунгало.

— Вы же говорили, что встречались с ним сегодня днем!

— Да нет же, гром и молния! Я сказал, что сегодня днем получил приглашение к нему. Но когда прошлым вечером он появился в бунгало, где мы вели дискуссию с Сэмом Кентом, по выражению его лица было видно, что он все понимает. Заскочил он буквально на минутку. Извинился за то, что его человек, наблюдавший за коттеджем, испугал миссис Уолкер…

— Испугал Джудит? Каким образом?

— О, мой дорогой сэр! — Доктор Фелл снова раздул щеки в продолжительном выдохе. — Вы припоминаете, что леди вскрикнула? Она была под воздействием успокоительных, но у нее нервное перевозбуждение, и из-за бессонницы она была в несколько нестабильном состоянии. Когда она из окна посмотрела вон туда, — показал он, — и увидела за деревом зловещую фигуру, стоит ли удивляться такой ее реакции?

— Может, и не стоит, но…

— Насколько я понимаю, миссис Уолкер сейчас нет дома?

— Нет, конечно же нет! — заверил Марк. — Тут вообще никого нет, кроме нас с Тоби. Почему тут кто-то должен быть?

— Просто я поинтересовался. Вот и все.

Марк и Тоби обменялись взглядами.

— Давайте вернемся, — продолжил доктор Фелл, — к краткому визиту мистера Хендерсона прошлым вечером. Я спросил его, часто ли он прибегает к такой осторожной тактике наблюдения за свидетелями, вместо того чтобы с пристрастием допросить их. Он сказал две вещи, которые не могли не произвести впечатление на человека, привыкшего к жесткости английских законов. Он сказал: «Мы подумали, что в данном случае так будет лучше». И еще: «Мы верим в справедливость». В справедливость, гром и молния! — багровея, повторил доктор Фелл. — Смахивает на реплику из фильма. Тем не менее я поверил его словам. И этим вечером, когда мы обсуждали личность убийцы…

Так кто убийца? — перебил его Тоби. — Положим, у меня есть своя версия, но я не собираюсь ее оглашать. Я хочу узнать ваше мнение.

— Сэр, у вас нет абсолютно никакой необходимости знакомить нас с вашими выводами, — с усмешкой ответил доктор Фелл. — Если вы имеете в виду миссис Рутвен…

— Именно ее Тоби и имеет в виду, — еле слышным голосом прервал его Марк. — Я говорил раньше и продолжаю утверждать — это совершенно невероятно, это не может быть правдой. Я знаю Бренду. Я знаю, она не могла и не хотела сделать ничего подобного. И лишь для того, чтобы покончить с этим, я спрашиваю: виновна ли Бренда?

Доктор Фелл с силой стукнул тростью по каменному полу.

— Нет! — ответил он. — Я обещал вам, что она не пострадает, и сдержу свое обещание. Любой ценой. Я убедил полицию, что миссис Рутвен не имеет никакого отношения к этой истории. Так или иначе, они мне поверили. Миссис Рутвен не виновна в убийстве. Она виновна лишь в…

— В чем?

— В том, что поддалась порыву. Хотела быть похожей на Роз Лестрейндж. Предполагаю, она устыдилась, когда увидела, что зашла так далеко, что готова зайти в коттедж, — после этого она повернулась и убежала. И если по ее поведению в бунгало прошлым вечером вы не поняли, как было дело, то вы понимаете ее куда хуже, чем думаете.

Марк уже направился к дверям.

— Нет! — остановил его доктор Фелл. — Вы хотите тут же пойти к ней? И покаяться в том, что, поглощенный своими академическими проблемами, вы стали невнимательны к ней? Это вы хотите сделать? Очень хорошо! Но пока вам не стоит уходить.

Небо стало уже совсем темным — розовый цвет заката перешел в пурпур — и сумерки продолжали сгущаться. Марку показалось, что надвигается гроза.

Доктор Фелл повернулся к Тоби:

— А вот вас, сэр, я попросил бы уйти. Откровенно говоря, вы здесь лишний.

— Меня? — растерялся Тоби, отступая к столу. — Почему именно меня?

— Сэр, неужели вы сами не чувствуете?

— Я не идиот, — буркнул Тоби, снова оттягивая воротничок. — Я понимаю, что должно вскоре произойти. Вы собираетесь сообщить имя убийцы, так почему я не могу его услышать? Почему я должен уйти?

— Потому, что когда это произойдет, тут, кроме меня, должны быть только два человека. Один — Марк Рутвен. Второй — тот, кто, как я предполагаю, вскоре появится здесь.

— Убийца?

— Сэр, — вздохнул доктор Фелл, — вы хороший товарищ и надежный соратник. Пустив в ход трюк с закрытой комнатой, вы защитили жену своего друга, даже когда верили — и продолжаете верить! — что она виновна в убийстве. Следовательно…

Тоби яростно отмахнулся, заставив доктора замолчать.

— Черт возьми, я боялся вас с той минуты, как вы тем утром появились в доме у нашего старика! Даже еще раньше я опасался вашего приезда! Вы разгадали фокус с закрытой комнатой?

— Да, — признал доктор Фелл.

— И полиция тоже?

— Сэр, есть причина, по которой я пока не могу ответить на ваш вопрос. Позвольте мне лишь повторить, что через несколько минут я жду визита некоего человека, — он замялся, — с которым вы знакомы. Так что идите! Даже если вы не понимаете смысла моей просьбы, даже если вы сочтете ее бредом или прихотью — тем не менее оставьте нас!

Тоби ушел. Оглянулся он лишь раз, и под мерцающим небом его фигура была полна странного трагического напряжения. Затем его машина, развернувшись, умчалась к Колледж-авеню.

Глядя ему вслед, доктор Фелл тихо выругался.

— Он поехал прямиком к вашей жене. Извиняться, — сказал он Марку. — Но двинулся не в том направлении.

— А это имеет значение, в каком направлении он поехал?

— Да!

— Какова настоящая причина того, что вы выпроводили его?

— Мой дорогой друг, Тоби Саундерс — неисправимый идеалист. В данный момент он особенно уязвим, он способен на глупость, но это его совершенно не волнует. Если он считает, что служит благому делу — разве вы не убедились в этом? — он презреет любую опасность и пойдет на любой риск, от которого волосы могут встать дыбом. И все же… все же…

— Что?

— В ходе этого дела вы несколько раз называли его пуританином. Для меня это довольно странное определение, почти бессмысленное, — тем более, если оно относится к жителю штата Вирджиния. Но я отлично понимаю, что вы имели в виду; понимаю и то, что для вас это — милое чудачество. Например, если он поверит, что у вас был роман с Роз Лестрейндж, он может легко смириться с этим фактом. С другой стороны, отнесется ли он с таким же пониманием к тому, что у вашей жены был роман с Фрэнком Чедвиком?

Марк, стоявший у дверей, резко повернулся к нему.

— Бренда и Чедвик? — повторил он. — Вы снова все ставите с ног на голову? Вы допускаете…

— Да?

— Не важно! Давайте оставим в покое Тоби. Так кто же убийца, доктор Фелл?

— Вскоре я вам об этом сообщу, — сказал он.

Рассеянно кивнув, словно он уже погрузился в глубины своих размышлений, доктор Фелл добрался до дивана и сел. Уткнувшись подбородками в грудь, он замер в неподвижности и сидел так длительное время.

Наконец он поднял голову.

— Сэр, вы кое-что забыли. При обилии отвлекающих моментов — запертых комнат и подмененных книг — вы упустили из виду вопрос, который, как я заверил вас, является корнем, сердцевиной, центром всей этой тайны. Кто был тот шутник из спортивного зала, и вообще, к чему было все это бессмысленное фиглярство? Но можете мне поверить, все эти выходки были далеко не бессмысленными. В одном, пожалуй, Сэм Кент был прав. Каждое действие имело свою причину, какой бы дикой и несообразной она ни казалась нам. Не могу поверить, что, зная так много, вы все еще блуждаете в тумане. В субботу вечером, когда Тоби Саундерс впервые рассказал вам о хулигане из спортивного зала, вы сами предположили, что знаете только треть правды. В воскресенье вечером миссис Уолкер выложила вам вторую часть правды. И в последний вечер, когда я уже был здесь, вы получили в свое распоряжение третью, недостающую часть общей картины. Строго говоря, вы настолько близко подошли к истине, что у меня волосы встали дыбом. Думайте же! Когда Тоби Саундерс впервые рассказал вам о происшествиях в спортивном зале и спросил вас, зачем кому-то могло понадобиться откалывать такие номера, что вы ответили?