Все переглядывались, а Рейберн стукнул кулаком по столу:

— Нет, ей-богу, это не все. Как там насчет браслета? Что за надпись на нем? Шифр или какой-то акростих? Я все время разгадываю загадки, но не могу ухватить ни хвост, ни голову…

— Тайна в том, — ответил доктор Фелл, — что нет никакой тайной надписи.

— Но она должна быть! Вы же приводили слова Дженни: «Эта надпись имеет какое-то значение»; «Только если ты способна ее прочитать, а в этом и кроется ее смысл».

Доктор Фелл усмехнулся:

— Она была совершенно права. Я здесь не стал упоминать о факте, который нас не касается. Первоначально на внутренней стороне браслета была выгравирована надпись: «Дж.П. от Р.Б.», которую Джозефина уничтожила. Конечно, Беллоуз думал, что буквы все еще там, каким-то образом замаскированные. Настоящий же секрет крылся в чем-то совершенно ином. Джозефина считала, что браслета было вполне достаточно, чтобы осудить Беллоуза, если он будет обнаружен, и не ошибалась. Существовало всего два таких черных камня, принадлежавших отцу Беллоуза и оправленных в кольца. Ричи заказал один из них вставить в браслет, который подарил жене, а второй камень оставил себе. Их видели множество людей, и тайна была такой интересной, что ее запомнили бы. Знаете, в чем тайна? Она содержится в двух словах. В описании не самого драгоценного камня, а средства, которое этот камень представляет собой.

— Ну и что это такое?

— Это камень трезвости, — четко произнес доктор Фелл.

Рейберн опять хлопнул по столу ладонью, но уже тише.

— Ну конечно! — воскликнул он. — Клянусь десятью тысячами Ксенофонта, конечно! Почему мне это в голову не пришло? Носить камень трезвости было привилегией знатных римлян во время пиршеств. Суэтониус пишет об этом совершенно серьезно. — Рейберн разволновался не на шутку. — Черт побери, это такое хорошее и полезное средство, что его стоило бы возродить. Камень трезвости мог быть любым полудрагоценным камнем с плоской поверхностью, на которой можно было выгравировать надпись. Какой-нибудь хороший текст, написанный четкими крошечными буквочками. Знатные римляне начинали пировать и время от времени поглядывали на кольцо. Если человек не мог прочесть надпись, если буквы начинали сливаться, он понимал, что ему пора остановиться. «Claudite jam rivos, pueri, sat prata biberant». «Прекрати пить, нужно наслаждаться» и «Если только ты можешь его прочитать» — в этом-то и секрет.

— Вот именно, — благодушно пророкотал доктор Фелл, — хотя этим средством я не стал бы пользоваться. Оно так четко действует, что заставляет меня содрогаться от ужаса. Интересно, что это Ричи Беллоуз подарил камень жене. Они обменялись при помолвке кольцами. Знаете, это ее хорошее влияние, ее обволакивающая ласка и хитрость превратили Беллоуза из потенциально нормального и приятного человека в убийцу, одержимого идеей фикс. Так что с нравственной точки зрения я не могу его винить.

— Могу только сказать, — глубоко вздохнул Дэн Рипер, — что я не прошел бы опять через все это даже за большие деньги. Я не знал, что и думать… Одно время…

— Кого же ты подозревал, дорогой? — безмятежно спросила Мелитта.

Все слегка вздрогнули и переглянулись. Это было разгадкой тайны, освобождением от напряжения, заставило всех резко откинуться на спинки своих сидений. А затем постепенно на лицах некоторых появились смущенные усмешки.

— Да, — наконец решился Рейберн. — Давайте-ка послушаем. Так кого?

— Тебя, негодяй, — парировал Дэн. — Наверное, я просто начитался этих идиотских детективных историй Криса. Но поскольку у тебя всякий раз с самого начала оказывалось железное алиби, что выводило тебя из-под подозрений, хотя один раз ты под него попал, — все выглядело странно… Прости за мои грязные мысли…

— Ладно, чего уж там. Может, выпьем еще по стаканчику вина? Сказать по правде, я думал на нашего хозяина…

— И эта мысль, — согласился Гэй, — похоже, пришла в голову не одному. Лично я, раз уж сегодня на откровенность никто не обижается, сначала грешил на мистера Кристофера Кента. Но очень быстро перенес свои подозрения на мисс Форбс…

— На меня?!

— Особенно потому, — продолжал Гэй, — что это вы тайком навещали вчера мой кабинет, как раз перед тем, как я обнаружил эти давно потерянные фотографии в столе. Я видел, как вы прикрывали за собой дверь наверху лестницы…

— Но я только заглянула посмотреть, куда все подевались! Я и думать об этом забыла!

— И когда я увидел, что за вами следит полиция, — продолжал Гэй, — я совсем в это поверил. Мне было очень жаль. Заметьте, я защищал вас. А у вас какие были мысли, миссис Рипер?

Едва ли не сияющая от радости Мелитта уже была взвинчена.

— Ну, я, конечно, не хотела бы озвучивать какое-либо мнение, но я была уверена, что мой муж имеет к этому какое-то отношение. Заметьте, я не говорю, что он хуже других, но ведь это делают другие мужчины, и я чувствовала себя несчастной. Как говорил мой дед…

— Итак, теперь я виноват, — шутливо произнес Дэн. — Ну, тебе повезло, старушка. Если учесть подозрения Криса против управляющего гостиницей, круг подозреваемых оказался довольно большим, и только ты одна избежала подозрений.

— Нет, не избежала, — заявил Кент. — Мелитту подозревала Франсин…

Франсин грустно посмотрела на него:

— Крис, неужели ты этому поверил? — Она растерянно посмотрела на него.

— Как это — поверил? Ты же сама сказала…

— Крис, какой же ты тупой! Я-то думала, что это ты. Как по-твоему, почему я была такой злой? Я думала, что ты за ней бегаешь. Я всегда так думала. Вот почему мне так хотелось заполучить этот браслет и выяснить, не имеет ли он отношение к тебе. И в ресторане, и потом, в такси, я все время пыталась вынудить тебя признаться, что это ты убил ее, когда говорила, что это сделала Мелитта.

Кент ошарашенно огляделся вокруг.

— Дайте мне это осознать, — пробормотал он. — Да-а… Никогда не знаешь, что люди думают, даже когда разговаривают с тобой. И как вы все это называете?

Восседающий на почетном месте доктор Фелл поставил стакан на стол и изрек:

— Я называю это детективной историей.