Пришел младший брат с поля, про обед и не думает, сразу к старшему брату подался.

Увидел во дворе злую невестку и спрашивает:

— Где мой рыжий пес да большой петух? Я их домой уведу покормить!

Махнула невестка рукой и говорит:

— Ох, и не вспоминай лучше, забил пса да петуха твой старший брат, лежат они на дороге.

Услыхал это Эр-сяо, зашлось у него сердце, к дороге побежал. Смотрит — лежит на дороге большой рыжий пес, рядом петух валяется. И злость взяла Эр-сяо, и горько ему. Плакал, плакал, после взял на руки петуха и пса, к себе прижал, понес домой. Закопал он их на току перед хижиной. Как воротится с поля, тотчас бежит на могилку поглядеть. Прошло несколько дней, и вырос на могилке вяз, листочки нежные, светло-зелененькие, блестят — каменья драгоценные сверкают. Каждый день его Эр-сяо поливает. Вырос за год вяз выше самого Эр-сяо. Макушка густая, лист к листу, ну, прямо зонт зеленый. Пришла весна, на вязе почки появились — круглые монетки. Поднимет юноша голову, любуется. Вдруг ненароком ствол рукой тряхнул. Ша-ша-ша — зашелестело, зашумело, почки с дерева дождем посыпались. Нагнулся Эр-сяо, поднять хотел, смотрит — глазам своим не верит: и не почки это вовсе — монеты золотые да серебряные так и сверкают, так и переливаются. Собрал их Эр-сяо, купил бурую корову, С той поры еще прилежней трудиться стал.

Узнала про это злая братова жена. И вот однажды, когда Эр-сяо в поле ушел, перелезла через стену к нему во двор, ухватилась за ствол вяза и давай его трясти. Хуа-ла-ла — с дерева почки дождем посыпались. Пэн-пэн-пэн — злую невестку по голове бьют. Отпустила она ствол, двумя руками голову ухватила.

— Ай-я-яй! — кричит.

Нагнулась, смотрит — никаких монет на земле нет, ни золотых, ни серебряных, одни каменные кругляши валяются. Пощупала невестка голову — голова вся в шишках. Рассвирепела, топор отыскала. Хан-ха — срубила вяз. Тут как раз Эр-сяо с поля воротился. Увидал: и досадно ему и горько. Спрашивает он злую невестку:

— Ты зачем мой вяз срубила?

А та глаза закатила, говорит с обидой:

— И не вспоминай ты лучше про свое дерево, всю голову мне изранило.

Сказала она так, рукой махнула и ушла.

Закручинился Эр-сяо, дерево рукой погладил, после ножик достал, веток нарезал, корзиночку сплел, под стрехой подвесил. Прилетели птицы с юга, прилетели с севера, яйца в корзиночку снесли. Прилетели ласточки с юга, прилетели с севера, яйца в корзиночку положили. К вечеру корзина до краев наполнилась.

Узнала про это злая невестка и говорит своему ленивому мужу:

— Видать, не любишь ты яйца есть! Гляди-ка, сколько их у младшего брата в корзинке под стрехой!

Услышал это старший брат, глаза вытаращил, на ноги вскочил.

— Сбегаю, попрошу несколько штук.

А жена отвечает:

— Не яйца проси, а корзиночку. Пусть ласточки да другие птицы сами нам яиц нанесут, вон сколько их будет, не то что в доме, во дворе не поместятся.

Отправился старший брат к младшему. Идет, а про себя думает: вдруг не даст ему Эр-сяо корзинку волшебную? Вошел, лицо жалостливое, и говорит, чуть не плачет:

— Дай, братец, твоей корзинкой попользоваться, а то я с голоду скоро помру. Последний раз это, потом сам буду прилежно трудиться.

Сердце у Эр-сяо доброе, услыхал он, что старший брат с голоду помирает, дал ему взаймы корзинку. Увидела это злая невестка, аж рот от радости разинула. Подвесила корзинку под стрехой, сама у ворот села, покрикивает:

— Птицы, с востока летите, птицы, с запада летите, в мою корзинку скорее яйца кладите! Ласточки, с севера летите, ласточки, с юга летите, скорее в мою корзинку яйца кладите!

Прилетели птицы с юга, помет в корзине оставили, прилетели птицы с севера, помет в корзинке оставили. Прилетели ласточки с юга, прилетели ласточки с севера, тоже помет в корзинке оставили и дальше полетели. Рассердилась злая невестка, схватила палку да как ударит по корзине!

Малые птахи чирикают:

— Чир-чир-чир! Невестка злая, сердце злое, печень злая, Чир-раз! Клюнем в глаз! Клюнем в глаз! Чир-раз!

А ласточки им вторят:

— Фьюить, фьюить, фьюить! Невестка злая, сердце злое, печень злая. Фьюить-раз! Клюнем в глаз, клюнем в глаз!

Кинулись тут разом на злую невестку птахи малые да ласточки, завертелась-закружилась злая невестка, больно ей, орет, кричит, а ленивый муж на кане лежит, сквозь сон бормочет:

— Ты чего орешь, мне спать не даешь?

Выклевали птицы злой невестке глаза, и померла она через несколько дней с досады. Ленивый брат вскорости с голоду умер. А трудолюбивый Эр-сяо жил в счастье и довольстве.

Было у матери пять дочерей. Старшую прозвали Дин-чжэр — Наперсток, вторую Шоу-чжор — Браслет, третью Цзе-чжир — Колечко, четвертую Эр-чжур — Сережка, пятую Хэ-бор — Кошелечек. Мать рано овдовела и во второй раз вышла замуж за торговца-разносчика. Недобрым был он человеком, а пуще того несправедливым. Да к тому же скряга. Не велел он падчерицам платья из новой материи шить, не велел хорошей едой кормить. Чуть что ему не по нраву, кричит да ругается:

— Хэй! Зря я белый рис перевожу, зря первосортную муку порчу, кормлю пятерых девок — товар дешевый!

Отправился как-то разносчик спозаранку по деревням, а перед уходом наказал жене:

— Возьми полшэна лучшей муки, налей полцзиня лучшего масла, напеки блинов масленых многослойных, ворочусь вечером, наемся досыта.

Сказал так разносчик, взвалил на плечо коромысло с товаром и ушел. Жена всех пятерых дочек на ток зерно сушить отослала, заперлась в кухне, собралась блины печь. Взяла самой лучшей муки, тесто замесила, огонь в очаге развела, стала блины в котле печь. Не успела первый блин испечь, слышит — старшая дочь пришла. Бан-бан-бан — стучится в дверь, кричит:

— Мама, мама! Отопри!

Отвечает мать:

— Ты зачем пришла, отчего зерно на току не сушишь?

— Я за ситом пришла.

Отперла мать дверь, впустила дочку. А в очаге огонь полыхает, из котла пар валит.

Спрашивает дочка:

— Мама! Ты что делаешь?

— Отцу масленые блины пеку.

— Пахнет вкусно! Дай один отведать.

Сказала так Дин-чжэр, сняла крышку с котла, смотрит — блин подрумянился, жаром пышет, схватила его и есть принялась.

Говорит ей мать:

— Ты, доченька, так и быть, ешь, только смотри, на ток воротишься, сестрам ничего не рассказывай.

Согласилась Дин-чжэр, съела блин, сито взяла и ушла. Заперла мать дверь и второй блин печь принялась. Только стал он подрумяниваться, вторая дочь прибежала. Бан-бан-бан — стучится в дверь, кричит:

— Мама, мама! Отопри!

— Ты зачем пришла? Отчего зерно на току не сушишь?

— Я за решетом пришла.

Отперла мать дверь, впустила дочку. А в очаге огонь подыхает, из котла пар валит.

Спрашивает дочка:

— Мама! Ты что делаешь?

— Отцу масленые блины пеку.

— Пахнет вкусно! Дай один отведать!

Сказала так дочка, сняла крышку с котла, взяла блин и есть принялась.

Говорит ей мать:

— Ты, доченька, так и быть, ешь, только смотри, на ток воротишься, сестрам ничего не рассказывай.

Засмеялась дочка, доела блин, взяла решето и ушла. Закрыла мать дверь, третий блин печь принялась. Только стал он подрумяниваться, третья дочка прибежала. Бан-бан-бан — в дверь стучится, кричит:

— Мама, мама! Отопри!

— Ты зачем пришла! Отчего зерно на току не веешь?

— Я за веником пришла.

Отперла мать дверь, впустила дочку. В очаге пламя полыхает, из котла пар валит.

Спрашивает дочка:

— Мама! Ты что делаешь?

— Отцу масленые блины пеку.

— Пахнет вкусно! Дай один отведать!

Сняла дочка крышку с котла, взяла блин, есть принялась.

Говорит ей мать:

— Ты. доченька, так и быть, ешь. Только помни, на ток воротишься, сестрам ничего не рассказывай.

Закивала головой дочка, доела блин, взяла веник и ушла. Заперла мать дверь, четвертый блин на стенку котла налепила. Только стал он подрумяниваться, четвертая дочка пришла. Бан-бан-бан — в дверь стучится, кричит: