Стали опять смотреть, каждый в свою сторону. Глеб посмотрит-посмотрит немного и спрашивает:

— Есть?

— Нет, — отвечает Вовка, — а у тебя?

— И у меня нет.

Можно подумать, что, если бы кто-нибудь Игоря увидел, так не закричал бы сразу. Минут еще пятнадцать, наверное, искали, потом поняли, что дальше смотреть бесполезно. Это же не море, в конце концов. Противоположный берег — и то хорошо видно. И каждого, кто в воде, уже по пять раз успели разглядеть.

— Может, он куда-нибудь в сторону уплыл? — говорит Глеб.

— Может быть, — соглашается Вовка. — Только Игорь против течения плыть не станет. Пойдем потихоньку вниз по течению, посмотрим.

Пошли. Идут, на воду смотрят. Дошли до такого места, что дальше уже идти нельзя. Заросли камышовые, и ни одного человека нет. И дно совсем плохое, топкое. Остановились, друг на друга смотрят. А у Глеба лицо стало такое же длинное, как у Вовки.

— Что делать будем? — спрашивает Вовка. — Надо ведь что-то делать!

А что ему Глеб ответить может? Сам ничего не знает. Подойти к кому-нибудь из взрослых?

— Слушай, — говорит, — пока мы здесь ходим-бродим, он уже, наверно, на нашем месте сидит, над нами похохатывает. Ты же знаешь Игоря!

Обратно так быстро бежали — только песок во все стороны летел. Но скоро опять шагом пошли. Ни к чему бежать — и так видно, что нет у вещей Игоря. А людей на пляже заметно поубавилось. Вовка у одного дяденьки с часами на руке время спросил.

— Без пяти четыре, — отвечает тот.

— Ого! — только и сказал Вовка, даже поблагодарить забыл.

Вернулись к своему месту, сели рядышком и тоскуют. Глеб представил, как Дима бегает сейчас вокруг дома, всех спрашивает, не видели ли Глеба, и жизнь совсем не в радость сделалась. Но и мысль в голову пришла неплохая.

— Что же мы здесь сидим? — говорит Вовке. — Время только зря теряем. Нужно пойти в радиоузел, пусть по радио объявят. Я знаю, он там, где лодки напрокат дают. Только с другой стороны.

— Правильно! — закричал Вовка. — Побежали!

Прибежали они к белому домику, откуда музыку крутят, на второй этаж по лестнице поднялись. Постучались, вошли. В комнате усатый парень сидит, в плавках, и девушка в таком сарафане, что вся спина открытая. Близко сидят, и оба, сразу видно, очень взволнованы, будто тоже что-то потеряли.

— Чего надо? — неприветливо посмотрел на них парень.

А Вовка не тушуется. Делает шаг вперед и говорит:

— Сделайте, пожалуйста, по радио объявление. У нас товарищ потерялся.

— Сколько лет вашему товарищу? — спрашивает парень.

— В пятом классе. Двенадцать, наверно.

— Ну, куда такой денется! Я думал, малыш какой-нибудь заблудился. Давно его нет?

— Часа два. А может, и больше. У нас часов нет.

— Ладно, ребятки, — говорит парень, — идите пока гуляйте, не мешайте работать. Носится где-нибудь ваш товарищ, дурака валяет. Если через часик-другой не объявится — приходите.

— Мы не можем через часик-другой! — подает голое Глеб. — Нам домой надо. И вообще… мы беспокоимся очень.

Парень, судя по выражению лица, уже что-то не очень ласковое хотел сказать им, но тут в разговор девушка вмешалась:

— Погоди, Алик. А почему вы стали беспокоиться?

— Потому что он купаться пошел и не вернулся. Давно уже. Вот и беспокоимся.

— Так бы сразу и сказали, что из воды не вернулся! — рассердился Алик. — А то «потерялся, потерялся»! Говорить надо по-человечески! Как зовут вашего товарища?

— Игорь, — отвечает Глеб.

— А фамилия?

— Как его фамилия? — спрашивает Глеб Вовку.

— Не знаю, — растерялся Вовка. — Откуда мне знать? Погодите, Асмаев, кажется…

— «Кажется», — передразнивает Алик. — Мне нужно точно знать. Да сейчас на пляже знаете, сколько Игорей?

— Вы хоть, где живет он, знаете? — спрашивает девушка.

— Знаем! — отвечают хором. — Проспект Ворошиловский, шестьдесят.

— В семнадцатиэтажке, — добавляет на всякий случай Вовка.

— Тогда легче, — говорит Алик. Берет микрофон, щелкает каким-то рычажком и медленно, раздельно произносит: — Игорь, проживающий на проспекте Ворошиловском, номер шестьдесят, срочно подойди к административному корпусу. Повторяю. — И опять говорит то же самое, только в конце прибавляет: — Тебя ждут товарищи. — Потом рычажок на место повернул и усики свои щиплет. — Вы пока идите, ребятки, подождите внизу у входа. Если не появится ваш Игорь, опять ко мне подниметесь.

Спустились по лестнице вниз. Глеб говорит Вовке:

— Чтобы время не терять, сходи за нашими вещами. А я буду здесь караулить.

Вовка ушел, а у Глеба, когда он один остался, настроение совсем черным стало. Вот влипли в историю — хуже не придумаешь! Мама с работы уже, наверно, пришла, и папа на подходе. Ох и попадет же! Да что попадет — это еще полбеды. А вот с Игорем… Вдруг судорога схватила и… От этих мыслей у Глеба прямо голова кругом пошла. Тут девушка из радиоузла появляется, к нему подходит. Хорошая девушка, сразу видно. И чего только она к этому задаваке Алику ходит? Работают, наверно, вместе.

— Не видать? — спрашивает девушка.

— Нет, — отвечает Глеб.

— А с кем вы сюда пришли? Кто-нибудь из взрослых есть с вами? — Видит, что Глеб не отвечает, только под ноги себе смотрит, и за щеки хватается: — Неужели одни?! Разве можно так? Родители, конечно, и знать не знают? Это ведь река все-таки, не парк культуры! Ну, мальчишки! Эх, не я ваша… сестра (хотела, наверное, «мама» сказать, да не решилась), я бы вам показала! На всю жизнь дорогу сюда забыли бы!

Тут и Вовка с ворохом одежды появился. Хитрый! Видит, что Глебу достается, и близко не подходит. Вещи на землю положил и стоит в сторонке. Еще минут пять подождали — не объявляется Игорь. Девушка губы кусает.

— Пойду, — говорит, — скажу, чтобы еще раз объявил.

Через минуту музыка прервалась, и голос Алика послышался:

— Мальчик по имени Игорь, двенадцати лет, проживающий…

Все то же самое, короче. Только уже не два, а три раза повторил. А потом сам вместе с девушкой вышел. Тоже, видно, забеспокоился. Подождали еще минут пять. Стоят молча, только Алик то на Глеба, то на Вовку посматривает — кажется, сейчас леща закатит. Как будто они виноваты, что с Игорем так получилось.

— Всё, дальше ждать нельзя, — решает Алик. — Надо Максимыча искать. Пошли, деятели.

Деятели — Глеб и Вовка, значит, — быстренько оделись, Игоря одежду прихватили и пошли за парнем с девушкой. Людей на пляже совсем уже мало осталось: в кругу, несколько человек в волейбол играют, да еще кое-где по одному, по два. Тут навстречу идет мужчина непляжного вида. Высокий, толстый и одет смешно. Рубашка на нем темная, с длинными рукавами, и сама длинная — трусы прикрывает. Такое впечатление, будто, кроме рубашки, на нем и нет ничего. Это, наверное, Максимыч и есть, потому что Алик к нему сразу подбежал, стал что-то объяснять и на них пальцем показывать. Максимыч его выслушал, подходит. Брови черные, на переносице срослись, лицо недовольное. Посмотрел сначала на Глеба, потом на Вовку и грозным басом говорит:

— Что, неслухи, доигрались?

Глеб чувствует: еще секунда — и слезы побегут. Из последних сил сдерживается. Да и Вовка, надо думать, не лучше, потому что Максимыч уже чуть потише заговорил:

— Ладно, только мокроту мне здесь не разводите. Мне реки хватает. Отыщем вашего дружка, никуда не денется. Отведи, Алик, ребят к себе, пока я свяжусь с кем надо. А вы, неслухи, слезы поберегите. Они вам, насколько я понимаю, еще дома пригодятся.

Все четверо, Глеб с Вовкой и Алик с девушкой, пошли в обратном направлении. Потихоньку пошли, нога за ногу. Куда уж теперь торопиться? И вдруг… Игорь бежит навстречу. Бежит, целый и невредимый, и кричит на весь пляж:

— Что это за шутки идиотские? Вы зачем мою одежду взяли? Бегай тут, ищи вас! Что мне, в одних трусах домой идти?

Подбежал, у Глеба из рук одежду выхватил, у Вовки кеды. А они только глаза на него таращат, слова сказать не могут.

— Где ты был? — спрашивает наконец Глеб.