— Почему я?

— Потому что ты мужчина.

Странно, однако, получается. Девчонки, значит, могут говорить все, что хотят, Лога при всех пауком называть, а он извиняться должен?

— Я еще не мужчина! — находит лазейку Глеб.

В классе сразу тихо стало. Ждут, что на это скажет Наталья Викторовна. А она сначала ничего не сказала. Подошла к столу, села, полистала зачем-то тетрадь и только потом негромко проговорила:

— Ну, если ты не мужчина, тогда, конечно, говорить не о чем. Кстати, все помнят, что сейчас урок рисования? Работайте, скоро урок заканчивается.

Настроение у Глеба стало еще хуже, чем утром. А всё Вика! Лезет вечно, куда не просят! И сам тоже хорош — надо было ее паучихой называть! И, что не мужчина он, говорить не следовало. Еще и Наталью Викторовну обидел. Неужели Лог все это слышал? Хорошенького же мнения будет он о Глебе!

На следующих уроках — математике и письме — Наталья Викторовна ни разу не заговорила с Глебом, словно и нет его в классе. Глеб еле дождался последнего звонка и быстро начал засовывать в ранец книжки и тетрадки. Собрался уже выйти из-за парты, но Оля остановила его:

— Хочешь, новость скажу?

— Какую еще новость? — сумрачно спрашивает Глеб.

— А такую, что меня сегодня бабушка не будет у школы ждать. Одна домой пойду.

— Подумаешь, новость! Меня тоже никто не ждет.

— Так то тебя, а то меня.

Глеб даже разозлился. Что значит «то тебя, а то меня»? Он, если на то пошло, под автобус попал. За ним, может, в сто раз больше смотреть нужно. Хотел сказать ей, что больно много строит из себя, но вспомнил Вику и промолчал.

— Меня, — продолжает Оля, — вообще никуда еще одну не отпускали. А сейчас мама в командировке, а у бабушки нога разболелась. Я и в школу без никого пришла.

— Так ты что, — не понял Глеб, — боишься, что ли, одна идти?

— Ничего я не боюсь. Просто первый раз.

— Хочешь, провожу тебя, чтобы ты не боялась?

— Да с чего ты взял, что я боюсь? — тряхнула челкой Оля. — Просто, если хочешь, можем пойти вместе. Нам ведь в одну сторону.

И ничего вроде бы такого не случилось — подумаешь, пойдут вместе из школы, — а у Глеба настроение исправилось. Без всякой причины, просто так, само собой. Вовсе Оля не воображала. Скорее, даже наоборот. Глеб, хоть и сидят они за одной партой почти месяц, никогда с ней толком не разговаривал. А она, оказывается, совсем не такая, какой почему-то хочет казаться. И веселая. Почти все время смеялись, пока из школы шли, всякие забавные случаи вспоминали. Только когда Ворошиловский проспект переходили, Оля перестала смеяться и лицо у нее сделалось очень напряженное. Все-таки без привычки непросто такую широкую да еще забитую автомобилями улицу перейти. Но ничего, перебежали. Оля как вцепилась Глебу в руку, так и не выпустила, пока не оказалась на тротуаре по другую сторону улицы.

Глеб еще одну новость про Олю узнал. Она, оказывается, марки собирает. И не просто собирает, а по темам — о космосе и животных. Они зашли в магазин «Филателия», рядом с домом, где живет Глеб, и оказалось, что девушка-продавщица знает Олю и обращается к ней по имени. А это, знаете ли, не каждый может сказать, что его в таком магазине, куда столько людей ходит, по имени зовут. Глеб даже погордился немного, что они вместе сюда пришли и сидят за одной партой. Оле, конечно, ничего не сказал — молча погордился. Стоял, разглядывал на витрине красивые марки и не знал, какие тучи сгущаются над его головой…

Игоря он увидел сразу, когда тот еще не вошел в магазин, а только показался в стеклянных дверях. Глеб успел бы выйти через другие двери. Но бросить Олю и спасаться бегством — об этом и думать нечего. Вся надежда на то, что Игорь его не заметит. Он, кажется, марками не интересуется. Может быть, пойдет в другой отдел — где пластинки продают, или в газетный. Глеб на всякий случай спрятался за дяденьку, стоящего рядом, затаился. Не в том дело, что он так уж испугался Игоря. Конечно, тот не упустит возможности свести с ним счеты, отомстить за свой вчерашний позор. Но даже если и поколотит — невелика беда, не впервой. Очень не хотелось, чтобы все это было при Оле.

Но спрятаться не удалось. Наверное, Игорь потому и вошел сюда, что разглядел Глеба с улицы через стекло. Подходит, и улыбка у него такая, как у волка из «Ну, погоди!», когда тот видит зайца: «Ага-а!» Пока они в магазине, Игорь ничего ему сделать не может: люди кругом. Встал позади и незаметно, чтобы никто не увидел, коленом Глебу пониже спины два раза наподдал. Глеб оглянулся, а тот обещающе улыбается: погоди, мол, дружочек, это еще цветочки. Дяденька, который рядом стоял, что-то, видимо, заметил и посмотрел удивленно на Игоря. Тот сразу лицо такое делает — я что? я ничего! — и выходит на улицу. Снова улыбается и через стеклянную стенку Глебу знаки подает: давай-давай, выходи, что ты там застрял?

Оля ничего покупать не стала, только узнала, что надо в конце недели зайти, потому что, как сказала продавщица, «ожидается поступление».

— Пошли? — спрашивает Глеба.

— Давай еще пластинки посмотрим? — тянет время Глеб.

Посмотрели пластинки, потом иностранные газеты с непонятными буквами, открытки. Но нельзя же бесконечно бродить по магазину! Игорь все равно не уйдет — ходит возле громадного аквариума «Филателии» и рожи Глебу строит. Хочешь не хочешь, а встречи с ним не избежать. Если бы не Оля!..

— Оля, — говорит Глеб. — Ты тут еще посмотри, а я домой побегу. У меня там брат больной.

— Что же ты сразу не сказал? — отвечает Оля. — Пошли, конечно. — И направляется к выходу. А Глеб плетется за ней. Нельзя ведь теперь не выходить, раз про больного брата сказал… Ну что бы Игорю не подойти, когда он уже распрощается с Олей? Может, пронесет?

Но то, что не пронесет, Глеб понял сразу, едва они с Олей вышли на улицу. Игорь уже тут как тут, и улыбка у него опять, как у волка, загнавшего зайца в угол. Надо что-то сделать. Хватит и того, что заявил на уроке рисования, будто он не мужчина. А Игорь, чтобы Глеба еще больше унизить, начал при нем к Оле приставать:

— А это, — говорит, — еще что за бледная поганка? — И с этими словами дергает ее за челку. Да сильно дергает — у Оли даже слезы на глазах от боли выступили. А может быть, и не от боли вовсе.

Глеб аж задохнулся от возмущения. И кулаки у него так сжались, что кожа на них натянулась. Быстро снимает с плеч ранец, кладет на землю и делает шаг вперед. Смотрит Игорю прямо в глаза и тихо, чтобы голос не сорвался, говорит:

— Мало я тебе, кошачий мучитель, вчера дал? Так сейчас добавлю!

И происходит невероятное. Улыбка исчезает с лица Игоря, а глаза забегали, забеспокоились.

— Ты не очень-то, — говорит Игорь, — видали мы таких! Жаль, времени у меня сейчас нет, а то поговорил бы с тобой по-другому, первоклашка сопливая!

— Сам сопливый! — не уступает Глеб.

— Думаешь, очень я испугался твоего Димку? (Выкрутился все-таки! Получается, будто он с Глебом из-за Димы не связывается). У меня брат чемпион по каратэ, он из твоего Димки отбивную сделает! Так ему и передай! — Поворачивается и такой походочкой, словно он сам чемпион по каратэ, уходит.

Что-то Глеб раньше не слышал, чтобы у Игоря был брат, тем более чемпион! Но все это сейчас не имеет значения. Главное, Игорь испугался, не полез в драку.

— Кто это? — спрашивает Оля.

— И говорить о нем противно, — отвечает Глеб, поднимая ранец. Вспомнил, как девушка, что в фонтан лазила за кошкой, говорила, и добавил: — Мразь!

— Ну, я пойду, Глеб, до свидания, — руку на прощание протягивает Оля.

А Глебу вдруг очень жалко стало, что она сейчас уйдет. Походили бы еще, поговорили, посмеялись. Пошел бы ее до дома проводить, но теперь нельзя, он ведь сказал, что спешит к больному брату.

— Знаешь что? — говорит Оле. — Пошли ко мне. Я здесь живу, рядом. Посмотрим, как Дима себя чувствует, и потом я тебя домой провожу. А то вдруг опять этот Игорь…

Оля немного подумала и согласилась: